– В пещере-то? – почему-то усмехнулся маг. – Да там все было странным, начиная с выдолбленного в полу круга и заканчивая самим Дарми. Когда мы пришли, он совсем слетел с катушек и все орал про судьбу и какое-то предназначение. Потом пытался наброситься на ребенка. Укусил его мать. Поранился. Затем пытался и меня покусать, но я вовремя увернулся… Он обезумел настолько, что при нашем появлении попытался даже активировать ритуальный круг. И для лаэрна Торнтэ это принесло большие проблемы.

Я встрепенулась.

– В каком это смысле?

– Во время активации он зашел за границу круга, – пояснил Ториус. – Совсем немного, но и это было чрезвычайно опасно. От круга лаэрн Даррантэ, который при этом тоже присутствовал, правда, вовремя его оттолкнул, да и сам шеф почти не растерялся. Но от толчка все-таки упал и ударился затылком, да так, что целители не сразу его в чувство привели.

Теневик помолчал, а потом неожиданно добавил:

– А вообще все это дело было мутным с самого начала. Исчезновения, ритуальные пляски, безумные выкрики, которых мы по пути домой наслушались вдосталь… Дарми считал себя воплощением тьмы. Орал и плевался, все время пытался разорвать кандалы. Грозил нам страшными карами. Обещал за все поквитаться. Потом-то, конечно, его утихомирили, так что в камеру он заходил более или менее нормальным. Но перед тем, как за ним захлопнулась дверь, вдруг сказал, что еще вернется, и так на нас посмотрел…

Маг вдруг скривился.

– Я тогда подумал, что зря мы, наверное, не удавили его еще в пещере. Такие, как он, никогда не успокаиваются и не чувствуют за собой вины. Дай ему волю, он бы всех нас под нож пустил. Его бы даже тюрьма не исправила. Хотя одна лишняя смерть на его совести все же была…

– Чья же? – едва слышно спросила я.

– По его вине погиб лаэрн Адиус Торнтэ. Поэтому порой мне даже жаль, что ублюдок Дарми избавил нас от необходимости мараться. Потому что если бы он тогда сам не сдох, я убил бы его собственными руками.

После последних слов теневика я медленно опустилась на стул и потерянно застыла.

– Что вы имеете в виду, лаэрн? – спросила я, не зная, как реагировать на такие новости. Выходит, лаэрн Торнтэ все-таки был убит? А человек, который в этом виноват, самолично наложил на себя руки?!

Теневик подвинул стул и уселся напротив.

– Вы знаете, как работают ритуальные демонические круги, госпожа ведьма?

– Конечно.

– А знаете, чем, помимо собственно демона, они опасны?

– Дарми что, успел призвать туда демона?!

– Нет, – качнул головой мужчина. – К счастью, нет. Круг был активирован лишь частично, поэтому на призыв никто так и не явился. Однако охранные заклинания и прочая эта ваша ритуальная муть все-таки сработали. И я полагаю, вам известно, чем это может грозить человеку, который случайно окажется на пересечении линий.

Я вздрогнула.

Тьма! Демонические круги требуют наличия свободного пространства в том числе и потому, что во время активации схемы полыхают так, что там реально можно сжечь руки и ноги до костей. Напряженность магического поля в местах пересечения линий просто зашкаливает, не зря к ним не рекомендуется приближаться. Даже наш демон, когда тащил из потустороннего мира своих темных слуг, установил чашу строго по центру. И там после этого осталось место, чтобы спокойно разместиться даже очень крупному человеку. Да и во время призыва тело… если демону заранее готовят вместилище… должно находиться в свободной зоне. Мало радости, если во время призыва жертва умрет, ее душа выпорхнет на волю и никому не достанется, тогда как драгоценное вместилище окажется безнадежно испорчено.

Думаете, призывающему нужны проблемы с безумно голодной, запертой в увечном теле и взбешенной сущностью?

Вот то-то же. Ритуальный круг – это источник опасности, в первую очередь для призывающего. И горе тому, кто во время ритуала рискнет на него наступить.

Судя по всему, с лаэрном Торнтэ это и произошло?

– Да, – подтвердил мои наихудшие подозрения теневик. – Ему не повезло оказаться слишком близко. Никто не ожидал, что Дарми рискнет читать заклинание, находясь не у границы у круга, как положено, а валяясь в противоположном конце пещеры. Кровь для призыва он использовал свою собственную – поранился, когда кидался на нас, и этого вполне хватило. Ну а когда круг загорелся, лаэрн Торнтэ замешкался. Дарми начал что-то шептать. Мы его, конечно, сразу вырубили, но круг уже заработал. А шеф не уследил и коснулся-таки одного знака. Причем так быстро все произошло, что наши тени даже среагировать не успели. Лаэрну чуть ногу не отрезало. Мастер Дэврэ… он тоже там был, успел отпрыгнуть, пока его не поранило. Хорошо еще, что защитой наш шеф был не обделен и она успела-таки среагировать. А потом и лорд Даррантэ его оттуда вытолкнул.

– Что произошло потом? – так же тихо спросила я.

– Потом мы еще неделю все там чистили, опрашивали свидетелей и фиксировали всякие мелочи для архива. Лаэрн Торнтэ уехал обратно в столицу. Лорд и мастер Дэврэ тоже отбыли. И первое время казалось, что все хорошо. Но потом между шефом и Дэврэ словно кошка черная пробежала.

Я чуть не фыркнула.

А вот не надо все на котов и кошек валить. Милейшие, между прочим, создания, невзирая на цвет их шерсти. И кто только выдумал, что черные коты – это непременно к беде? Если вам вдруг такое скажут – не верьте. Кот в доме – это счастье, хотя порой и довольно беспокойное.

– В общем, – продолжил блондин, – шеф посчитал, что наш учитель оплошал и вместо того, чтобы подать ему руку, отпрыгнул сам. Вроде как себя спасал, вместо того чтобы помочь старому другу. Раньше-то они общались тесно, семьями дружили, а тут впервые крепко поругались. Даже какое-то время не разговаривали. И обсуждать это вслух тоже было запрещено. А вскоре Дэврэ и вовсе пришлось уволиться, потому что наш мудрый и справедливый шеф стал по-настоящему невыносимым. Придирался, орал, требовал подчинения… одним словом, сделал все, чтобы Дэврэ ушел. И тот действительно ушел. Не стал ни спорить, ни что-то доказывать. А спустя месяц Торнтэ внезапно умер…

– Что, вот так просто? – не поверила я. – Взял и умер, как обычный человек?

– Нет, конечно. Но то касание к кругу даром для него не прошло – вскоре после возвращения в столицу у него развилось МВИ.

Магически вызванное истощение?!

Я читала о таком, да и на кафедре целительства нам это преподавали.

МВИ – довольно редкое, но неизлечимое состояние, которое вызывается тяжелым перенапряжением магического дара.

Я знаю. Я читала: у милорда Даррантэ старшего тоже было такое заболевание! Если я правильно помню из тех сведений, которые успела накопать, милорд в свое время долго служил и многократно находился на острие магических атак. В отличие от сына, магия его больше имела защитную направленность, нежели боевую. Поэтому щиты милорда еще во время службы подвергались нешуточной нагрузке. А когда он вышел в отставку, это его подкосило, поэтому вскоре после рождения сына он начал сдавать, затем ослаб, похудел… и на протяжении двух лет продолжал неумолимо угасать, поскольку состояние мага очень тесно связано с состоянием его магического дара. И если тот окончательно угаснет, маг непременно умрет.

– Увы, – кивнул теневик. – Мы поначалу даже не поняли, почему он вдруг стал таким нетерпимым, а заодно принялся стремительно терять интерес к работе. Сперва начал уходить пораньше. Потом принялся перекладывать на нас свои дела. А однажды он как-то снял при мне свой китель, я увидел, как быстро он исхудал. Вот тогда-то мы и забили тревогу. И тогда-то лаэрн наконец признался, что после дела Дарми все время чувствует себя неважно, а на расследования перестал выезжать, потому что у него ноги начали дрожать от слабости.

Я ненадолго задумалась.

Что ж, кое-что начало проясняться, хотя один-единственный месяц для МВИ – это чрезвычайно мало. Семья Даррантэ почти два года боролась с тяжелым недугом. Наверняка потратила кучу средств на поиски несуществующего лекарства. Но дар, если начал угасать, никогда больше не воскреснет. Поэтому спустя два года мучений милорд Даррантэ все-таки умер. А маленький Кайрон, которого все эти годы не баловали вниманием ни страдающий от болей отец, ни убитая горем мать, которая к тому же должна была воспитывать еще и младшую дочь, надолго оказался предоставлен сам себе. Так что даже удивительно, что личная тень у него не появилась на год или два раньше.