Грейс шумно вздохнула, и снова раздался шелест кустов, когда они пробирались через заросли.

Несколько мгновений Арден не мог пошевелиться и просто тупо смотрел на мотылька, а когда наконец вспомнил, что нужно дышать, у него раздулись ноздри. Его оглушила сила охватившего его простодушного естественного вожделения и вызвала в нем страдание. Он опустил голову и прижимался ею к стволу, до тех пор пока у него не зазвенело в ушах.

– Я знаю, что ты здесь. – Сквозь звон в голове голос Грейс показался Ардену нереальным, и он не пошевелился, продолжая тяжело дышать. – Ты молодой лорд из большого дома.

Арден все еще не мог говорить и, закрыв глаза, держался за дерево.

– Хочешь сделать со мной то же самое? – робко шепнула Грейс.

Если бы не робость, он повернулся бы и убежал. Арден слышал, что Грейс идет к нему, и, когда она заговорила снова, вздрогнул, обнаружив, что она совсем близко.

– Я видела тебя, хоть ты и притаился. – Она помолчала и задумчиво добавила: – По-моему, ты очень красив.

Арден чуть повернул голову, едва осмеливаясь взглянуть на Грейс. Ее лицо раскраснелось, волосы рассыпались по плечам; скрестив руки, она прижимала их к себе, отчего ее платье чуть топорщилось, и Арден видел прижатые друг к другу женские груди. Его сердце так отчаянно забилось, что он испугался, как бы оно не выскочило из груди.

– Красивые глаза, слишком красивые для такой девушки, как я, – с ноткой сожаления произнесла Грейс и отвернулась.

И по сей день Арден не знал, умышленно ли Грейс воспользовалась тактикой отступления, чтобы соблазнить его, или нет, но, когда она уже собралась уйти, он испуганно повернулся и сказал:

– Я никогда… – Все, что ему удалось выдавить из своего онемевшего горла.

Грейс оглянулась, понимающая улыбка умудренного возрастом человека нежно осветила ее лицо, и Арден решил, что она самая красивая женщина во всей Вселенной.

– Все совсем нетрудно, я покажу тебе. Но, думаю, ты уже видел.

Она вернулась, взяла его за руку и, наклонившись, быстро поцеловала в уголок рта.

– Ты же замужем, – задыхаясь, пробормотал он, ощущая ее тело, ее запах и мягкое, нежное прикосновение ее пальцев, когда Грейс поглаживала его руку, поднимая ее к своей груди.

– М-м-м… И у меня будет ребенок. – Она языком коснулась его губ. – Моя мама говорит, ребенок внутри делает девушку ненасытной. Мне все время хочется, понимаешь? А Харви работает. Я бы ни с кем другим не стала заниматься этим, но ты же молодой лорд. Настоящий аристократ. Ты боишься Харви?

Арден ужасно боялся Харви. Он ясно видел перед собой огромную руку Харви, лежавшую на груди Грейс, а чувствовал только сосок, наливающийся у него самого между указательным и средним пальцами. Арден сжал пальцы, грудь Грейс поднялась под его рукой, а сама она глухо застонала. Грейс потянулась вниз к его брюкам, но он, от страха потеряв дар речи, схватил ее руку, твердо уверенный, что убежит, если она дотронется до него.

– Ты боишься Харви? – снова спросила она.

– Нет, – прохрипел Арден.

Грейс привлекла его к себе и потянула вниз на травянистую солнечную прогалину. Дрожа с головы до пят, он неуклюже опустился на колени позади нее и, когда она тоже опустилась на колени, скользнул руками ей под юбку и сделал то, что делал Харви. Его юношеское возбуждение вызвало у него странные, незнакомые, болезненные ощущения. Он оказался не способен пошевелиться или вздохнуть, без того чтобы его не стошнило. Он до сих пор помнил, как она прижалась к нему и подбодрила:

– Вперед.

Но Арден не мог. Ничего не сказав, он просто отодвинулся, застегнул одежду и сел, спрятав лицо в ладонях. И в довершение его полнейшего позора у него от расстройства хлынули слезы.

– Все в порядке. – Грейс похлопала его по ноге. – Харви говорит, иногда бывает так, что мужчина не может.

– Прости, – извинился он, почувствовав разочарование в ее голосе и не отрывая рук от лица.

– О, ерунда.

Арден подумал, что она встанет и уйдет. Он и сейчас не понимал, почему она так не сделала. Он ждал, не поднимая головы, отчаянно надеясь, что она уйдет и оставит его наедине с его унижением, и в то же время страстно желая вновь коснуться ее. Наконец он осмелился взглянуть. Грейс, закрыв глаза от яркого летнего солнца, лежала в траве совсем недалеко, всего лишь перевернувшись на спину, со спущенным с груди платьем, в распущенном корсете, а подол платья она подняла на талию, ничего не скрывая. Арден очень живо припомнил ее немного округлившийся живот на ранней стадии беременности, более заметный оттого, что она лежала плоско на земле. Встав, он посмотрел на нее, и его кровь вскипела, его захлестнуло мощной волной, зародившейся где-то внутри его, в том месте, о существовании которого он никогда прежде не знал. Опустившись рядом с Грейс, он наклонился над ней, дотронулся до нее и поцеловал. Она раскрыла губы навстречу ему и выгнулась вверх, но он не помнил, как нашел место, куда нырнуть, а помнил только, что они двигались вместе и он лежал на ней, а она тяжело дышала, хватая воздух, и издавала звуки удивления и восторга, требуя продолжения. Грейс, как безумная, сжимала его, и их пляска тел все продолжалась и продолжалась, пока Ардену не стало казаться, что он умрет, если не доберется до конца, умрет от мучительных, ослепляющих ощущений. Наконец, достигнув своей вершины, она отпустила Ардена, и его мускулы, его дыхание, его разум разлетелись на мелкие кусочки. А потом он и Грейс лежали, обнявшись, без всяких мыслей, оба потрясенные силой произошедшего.

– О Боже, – прошептала Грейс, – с Харви у меня такого никогда не бывало.

Много позже, когда Арден уже повзрослел и значительно лучше знал женщин, он сделал заключение, что у нее тогда произошел первый оргазм. Возможно, она обучила Харви «такому», а быть может, предпочитала все-таки быть раздавленной восемнадцатью стоунами и предоставить Харви Хэррингу делать в постели все так, как ему нравилось. Во всяком случае, она всегда проявляла особую теплоту к своему робкому и страстному молодому лорду. На протяжении нескольких неповторимых лет, пока отец не повез Ардена в Лондон на его восемнадцатилетие, он жил в тумане вожделения к Грейс и противного липкого страха к Харви. Он мог по пальцам сосчитать свои интимные встречи с ней – их насчитывалось ровно восемь, хотя в его фантазиях они превращались в восемь тысяч, и он помнил места и все обстоятельства каждой из них. Грейс по-своему отличалась честностью по отношению к мужу, и Арден часто расстраивался, что прежде чем позволить ему дотронуться до себя, она всегда обязательно убеждалась, что ждет ребенка. Дети Харви выглядели маленькими точными его копиями.

И даже тогда Арден не был окончательно уверен в том, что в то время, как Грейс совершенно открыто воркует с ним в «Лебеде», ее муж добродушно потакает ей. Но великан, опираясь о стойку, мягко улыбался своей глуповатой веселой жене, представляя собой совершенно безобидного мужа-рогоносца.

– Ма, Дженни не отдает мои ленточки!.. – с криком выскочила на лестницу девочка с пухлыми розовыми щечками, но при виде Ардена остановилась и широко раскрыла глаза.

– Сделай реверанс. – Грейс неожиданно встала и быстро в замешательстве оправила юбки. – Это Марта, наша старшая, милорд. Вы не помните ее или помните совсем еще младенцем.

Девочке оказалось около шестнадцати, и Арден улыбнулся, вспомнив тот очаровательный округлый животик, освещенный летним солнцем.

– Мисс Хэрринг. – Арден встал, отвесил поклон и взял ее за руку, отчего щеки у Марты еще сильнее покраснели.

– О, вы лорд Уинтер! Ма все рассказала мне о вас! – воскликнула Марта и, взмахнув ресницами, состроила Ардену глазки; все ее существо показывало, что она прирожденная кокетка, еще большая, чем когда-то ее мать.

Прислонившись спиной к толстому столбу, Арден сделал большой глоток эля, а когда ставил кружку, поймал на себе взгляд Харви. Радушного выражения на лице буфетчика как не бывало, он смотрел на Ардена с холодным, строгим предостережением, и Арден слегка склонил голову, давая понять, что понял предупреждение. Еще несколько секунд Харви хмуро смотрел на него, а затем отвернулся, чтобы взять стакан. Мисс Марта сыпала замечаниями и вопросами о том, как его сиятельство чуть не погиб в Эфиопии, своим наивным монологом давая понять, что мать рассказала ей далеко не все о лорде Уинтере. Арден не прерывал ее болтовню, и Грейс бросила ему из-под ресниц тот незабываемый взгляд, который когда-то лишал его рассудка и заставлял грезить, беспокойно метаться и душить по ночам подушку. Рядом со своей возбужденной дочерью Грейс казалась старше, но еще очень привлекательной, напоминая ту деревенскую сирену, которой она всегда оставалась. От воспоминания об их первой близости согревавшее Ардена тепло превратилось в горячее жжение, но в полной растерянности и смятении он вдруг понял, что сейчас ему нужна не Грейс и даже не розовощекая и весьма миловидная мисс Марта – дочь своего гиганта отца или другого.