– Очень забавно, – в конце концов совладав со своим голосом, натянуто проговорила Зения, когда они скакали сквозь падающий снег. – А теперь, если вы будете добры проводить меня в Гросмонт, я, как и собиралась, встречусь с мистером Джоселином.

– Мистера Джоселина там нет. – Лорд Уинтер крепче обхватил ее за талию.

– Что вы с ним сделали? – Зения выпрямилась, и холодный ветер обжег ей щеки.

– О, ничего. Не сомневаюсь, что он счастливо пребывает в Эдинбурге.

– Но… – Она запнулась и переспросила с возникшим подозрением: – В Эдинбурге?

– А почему он должен находиться где-то в другом месте?

Глядя вдаль на серо-лиловую вересковую пустошь, она подумала о письме, полученном от мистера Джоселина, которое было написано и подписано его секретарем, о тщательно подобранных билетах, благодаря которым она оказалась здесь, в безлюдном месте, именно в это время.

– Вы украли мое письмо! – со злостью выкрикнула она. – Боже мой, вы готовы на что угодно! На что угодно, лишь бы забрать Элизабет. Неужели вы решили, что я возьму ее с собой, несмотря на все советы? Хорошо же вы меня знаете! Я чуть не сделала так, но миссис Лэм расстроила ваши планы! Вы могли бы забрать Элизабет при условии, что она не погибла бы в вашем безумном нападении…

– Я и не рассчитывал, что она поедет с вами, – отрывисто уведомил лорд Уинтер, резко остановив лошадь, – так же, как не собирался быть убитым. У охраны нет оружия. Стрелять начал какой-то полупьяный тупица с пистолетом из вагона второго класса, а пустоголовый инженер сделал все возможное, чтобы угробить поезд!

– Тогда для какой цели вы потрясали своей винтовкой? – выкрикнула Зения, смахивая со щек снег.

– О, просто для вашего развлечения, – язвительно отозвался он.

Зения полуобернулась в седле, но не смогла увидеть его лица, она видела только его подбородок, рот и яркий шерстяной шарф на шее. Снежинки кружились, пролетая и касаясь щеки лорда Уинтера, их белые кристаллики зависали в воздухе, а потом таяли, коснувшись его кожи.

– Глупо с моей стороны, – хриплым голосом признался он. – Я собирался скакать рядом с поездом, потом встретить вас в Гоутленде и увезти. Очень романтично, понимаете? Мистер Джоселин никогда ничего подобного не придумал бы.

– Конечно, нет. Он полностью в своем уме!

– Да, – сдержанно процедил лорд Уинтер, – и если бы дело касалось его, то вы все еще прятались бы в каком-нибудь углу Дар-Джуна, правильно?

– По крайней мере, – возразила она, снова повернувшись вперед и опустив пониже поля шляпы, – я не скакала бы в метель неизвестно где!

Лорд Уинтер распахнул свой широкий темный плащ, притянул Зению к груди, укутал ее до самого подбородка и, приставив к ее лицу раскрытую ладонь, придерживал полу, защищая ею Зению от ветра. Сквозь несколько слоев шерсти и шелка она ощущала его запах, а щекой чувствовала биение пульса у него на внутренней стороне запястья – знакомый ритм его жизни.

– Существуют и другие вещи, которые вы не будете делать с Джоселином, – нагнув голову, буркнул он у самой ее щеки и потерся губами о ее щеку и шею, – потому что я сначала убью его, а потом вас.

– Он сказал мне, что в браке не ищет физической близости, – задержав дыхание, холодно сообщила Зения. Ее тело, как всегда, отвечало лорду Уинтеру против ее желания и разума.

– Значит, он лжец, – слова лорда Уинтера согрели ей щеку, – или что-то другое.

– Он хороший и добрый человек, который обеспечит мне и Элизабет спокойную жизнь. Он не станет грозиться убить меня.

– Но знает ли он, чего ему следует ожидать? Знает ли он, в кого вы превратитесь, когда насытитесь спокойствием маленького дома на Бентинк-стрит?

– Оно никогда не надоест мне.

– Вы сказали миссис Лэм, что только одна понимаете меня. – Он крепкой рукой держал Зению. – Но вы забыли о другой, уравновешивающей стороне. Вы забыли, Зения, что я тоже вас понимаю.

– Не знаю, о чем вы говорите. – Странная дрожь, вызванная совсем не холодом, пробежала по ее телу в сердце.

– Я говорю, – шепнул он ей в ухо, – что я ваш демон – в вас, рядом с вами, вокруг вас. Беги куда хочешь, маленький волк, но я всегда буду с тобой.

– Это суеверная чушь. – Зения начала дрожать.

– Неужели вы действительно думаете, что могли бы выйти замуж за Джоселина и вести жалкую жизнь на Бентинк-стрит? Неужели вы думаете, что я не буду являться вам и не замучу вас до смерти, если вы поступите так? Я не позволю вам выскользнуть из моих когтей. Посмотрите, где вы сейчас находитесь.

– Довольно говорить о демонах! Вам нужна Элизабет, а не я!

– Элизабет сделана из вас и из меня. И вы моя с того момента, когда я утащил вас в темноту Дар-Джуна, а вы кричали, что видите джинна.

Зения вспомнила ночь и пришедшего к ней демона, стук копыт, а затем голос лорда Уинтера. Теперь уже дрожа всем телом, она подумала, что виноват холод, несмотря на то что мужское тепло согревало ее.

– Вся моя жизнь превратилась в охоту, – пробормотал Арден, прижавшись к ее шее. – Охотясь за вами, я прошел полземли – и ада тоже. Бентинк-стрит совсем не так далеко, чтобы туда можно было убежать.

– Я боюсь вас, – вздохнула Зения.

– Я старался показать себя воспитанным человеком, – он привлек ее ближе, обняв рукой за шею, – старался жить вашей маленькой спокойной жизнью, а вы убежали к мистеру Джоселину, когда я не смог оставаться таким, как вам хотелось. Теперь я такой, какой я есть, и я сделаю вас такой, какая вы есть на самом деле. Я не собираюсь быть милосердным.

Падал такой густой снег, что коттедж предстал перед Зенией светящимся окном на фоне черного силуэта. Он стоял на подветренной стороне холма, здесь было тихо, и снежные хлопья мягко падали, а не проносились мимо, как тогда, когда кобыла с лордом Уинтером и Зенией спускалась по склону.

Лорд Уинтер остановился перед дверью, и тут же несколько черномордых овец, которые, прячась от ветра, сгрудились у дома, быстро вскочили на ноги и разбежались. Лорд Уинтер разжал руки, его обледеневший и ставший жестким плащ затрещал, а Зения отрывисто всхлипнула, когда окоченевшие пальцы ее ног ударились о землю.

– Внутри будет камин, – коротко сообщил виконт. – Я отведу кобылу в пристройку.

С трудом сжав непослушные пальцы, Зения отодвинула задвижку на двери. Помещение за толстой каменной стеной поразительно контрастировало с внешним миром: снаружи царило запустение и заброшенность, падал снег и надвигалась темнота; внутри светил оранжевый свет, воздух, наполненный аппетитным запахом теплого хлеба, ломтики которого горкой лежали на столе, согревал замерзшее тело Зении, а в огромном каменном очаге плясал огонь, как будто его разожгли совсем недавно.

Огонь освещал побеленные стены единственной комнаты, чистой, но бестолково обставленной поцарапанными креслами в восточном стиле, ремонтированными несчетное количество раз, с позолотой, стершейся везде, кроме глубоких трещин, и кроватью на четырех ножках, из которых три были толстыми с вычурной резьбой, а одна – простой подпоркой. И над кроватью висел балдахин из какого-то водянисто-голубого шелка с выцветшими коричневыми клетками, не соответствующий по цвету шторам. На полу из каменных плит лежал толстый турецкий ковер, имевший такую же многовековую историю, он поражал своим великолепием, если не считать одного большого обгоревшего угла с неровным и почерневшим краем, которого не могла скрыть кровать. Плащ и шляпа Зении постепенно оттаивали, с них стекала вода, и ее руки и ноги начали ощущать боль от возвращающегося тепла. Белый кот, с любопытством смотревший на Зению с сиденья одного из кресел, обтянутых красным дамасским шелком, встал, оставив после себя вмятину по форме своего кошачьего тела, и Зения в удивлении смотрела на него, страдая от усталости, холода и голода, и не в силах решить, за что приняться в первую очередь.

Заскрипели дверные петли, отодвинулась в сторону длинная штора на двери рядом с камином, и на пороге появился лорд Уинтер – странная, покрытая снегом фигура, в ярких одеждах пустыни и куффии, закрепленной на голове черным с золотом шнуром, совершенно неуместная в английском доме. Он бросил охапку поленьев к очагу, громко затопал, так что кот от испуга прыгнул на подоконник, а с плаща к камину посыпались крошечные льдинки. Несколько слоев шерсти и шелка могли отлично согревать даже в самые холодные ночи северных пустынь, но они не предохраняли от сырости. Под шарфом, который лорд Уинтер снял с головы, его черные волосы влажными завитками прилипали к шее на затылке.