Другими словами, адлерианская позиция показывает человеку, что он сам создал свои чувства гнева и депрессии, но она представляет собой нечто неясное в том, что касается того, что именно он совершил для того, чтобы вызвать эти чувства, и каким именно образом он может их изменить. Рационально-эмоциональная позиция конкретно показывает человеку, какие иррациональные убеждения вызывают его чувства гнева и депрессии и каким образом следует обсуждать, подвергать сомнению и оспаривать эти идеи. Более того, процесс оспаривания иррациональных идей в РЭТ продолжается до тех пор, пока люди не откажутся от них и пока чувства, которые они порождают, не исчезнут. Обычно после курса РЭТ такие чувства не возникают повторно. Это связано с тем, что в РЭТ человеку ясно показывают, каким образом распознавать свои иррациональные и рациональные убеждения, как эмпирически и логически атаковать и уничтожать последние. Кроме того, «домашние» задания помогают человеку провести антипропаганду своих ненаучных разрушительных убеждений и приобрести разумную философию жизни.

Давайте рассмотрим еще одну дисфункциональную эмоцию, которую анализирует Адлер, — эмоцию тревоги. Он пишет:

«Механизм тревоги не прямо демонстрирует какое-либо превосходство, часто кажется, что он поясняет поражение. В тревоге каждый стремится приуменьшить себя как только возможно, но именно в этот момент связующая сторона этого болезненного состояния, которая несет вместе с тревогой жажду превосходства, становится очевидной. Тревожные люди бегут под защиту другой ситуации и пытаются таким образом подбодрить себя до тех пор, пока они не чувствуют себя способными к встрече и восторжествованию над опасностью, по отношению к которой они чувствуют себя незащищенными... В этом случае мы имеем дело с людьми, которые требуют поддержки от кого-либо, которые нуждаются в ком-либо, обращающем внимание на них все время. Фактически, это сводится к установлению отношений по типу господин-раб, как будто кто-то еще должен присутствовать, чтобы помочь и поддержать тревожного человека. Исследуем это дальше и обнаруживаем много людей, которые проживают жизнь, требуя особенных признаний. Они теряют свою независимость в такой сильной степени (в результате их недостаточного и неправильного взаимодействия с жизнью), что они требуют исключительных привилегий с необычайной силой. Не важно, как сильно они домогаются компании других, они обладают неразвитым социальным чувством. Но если позволить им выразить тревогу и испуг, они могут создать свою привилегированную позицию снова. Тревога помогает им избежать требований жизни и порабощает все эти требования по отношению к ним. В конце концов, она вползает в любые отношения в их повседневной жизни и становится их самым важным инструментом, чтобы осуществлять свое влияние»¹¹.

Безусловно, это утверждение Адлера во многом верно. Но нам кажется совершенно неоправданным утверждение, что чувство превосходства и чувство неполноценности должны идти вместе и что тревожный человек, который думает, что он нуждается в одобрении всех, также пытается завоевать власть и доминировать над другими. Кажется, здесь не разделены потребность доминировать и действие, которое человек предпринимает, чтобы привести в исполнение эту предполагаемую потребность. Первая может быть чрезвычайно сильной, в то время как последнее может быть фактически несуществующим.

Адлер весьма проницательно отмечает, что стремление к превосходству и чувство неполноценности почти неизменно связаны, но не объясняет, каким именно образом они связаны. Если человек искренне желает и ревностно думает, что ему нужно быть почти совершенным, — как, по моему мнению, практически все мы делаем, — он почти несомненно закончит мышлением о себе как о неполноценном или неадекватном. Так как он способен ошибаться, человек просто не может удовлетворить эти свои особенные желания или так называемые потребности. Более того, раз он начинает испытывать неадекватность, он часто будет (так как он все еще сохраняет требование быть адекватным) использовать рационализацию или компенсацию в случае неудачи. В результате он может начать не только желать быть божественным, но и на самом деле вести себя подобно Богу. Конечно, такое происходит не всегда. Чаще человек требует, чтобы он был благородным и знаменитым, и чувствует ужасную неполноценность, если не может достичь того, чего требует, а затем он будет немилосердно ругать себя за свои неадекватные чувства. В конце концов он не только забудет свое глубоко лежащее стремление быть превосходным, но и, возможно, даже откажется от своего желания быть таковым.

Адлер акцентирует внимание на людях, которые переживают несоответствие и поэтому «требуют исключительных привилегий с чрезвычайной силой». Однако он забывает, что большинство людей ощущают несоответствие, не выдвигая таких требований. Несомненно, некоторые «испорченные люди» доминируют над теми, кого они любят, из-за чрезвычайной потребности в их помощи. Но многие неиспорченные люди ни над кем не доминируют и все равно испытывают чувство почти полного ничтожества

Адлер сделал значительный вклад в понимание чувства тревоги. Он понимал тревогу как деструктивную эмоцию. В терминах РЭТ мы можем полнее раскрыть это заявление. Итак, тревога зарождается на этапе А, когда человек не получает одобрения или не может достичь некоторой цели, которой он хочет достигнуть. На этапе В, исходя из своей системы убеждений, этот человек разумно говорит себе: «Не провал ли то, что я потерпел неудачу! Я буду очень сожалеть о промахе. Дайте-ка мне подумать, что я могу сделать, чтобы достичь успеха». Если он будет строго придерживаться этого рационального убеждения, то в результате, на этапе С, он ощутит эмоциональные последствия — чувства озабоченности или осторожности, которые помогут ему достичь одобрения или поставленной цели.

Если, однако, тот же самый человек иррационально убеждает себя на этапе В: «Какой ужас, что я потерпел неудачу! Я буду полным ничтожеством, ничего не стоящим человеком, если потерплю неудачу! Я, безусловно, должен достичь успеха!», тогда он на этапе С начинает испытывать тревогу, сверхозабоченность и панику. Не так уж важно, что он применяет рационализацию, компенсацию или управляет другими посредством своей чрезмерной тревоги. На самом деле он все еще является подверженным ошибкам человеком, который будет иногда терпеть неудачи, продолжая убеждать себя в том, что ужасно потерпеть неудачу и что он должен достичь успеха.

Когда проблема тревоги утверждается в терминах рационально-эмоциональной терапии, основное решение для нее становится совершенно очевидным. Человеку лучше оспаривать, на этапе О, свои иррациональные убеждения, спрашивая себя: «Почему ситуация была бы ужасной, если бы я потерпел неудачу? Где доказательства, что я был бы полным ничтожеством, если бы я так поступил? Почему я должен достичь успеха?». Если он продолжает логически и эмпирически подвергать сомнению свои мистические предположения, которые возникли на этапе В, тогда он почти всегда сможет ответить себе: «Ситуация не является ужасной, а просто затруднительной, если я потерплю неудачу. Не существует доказательств, и никогда не может существовать, что я представляю собой полное ничтожество, если я так поступлю. Я не должен достигать успеха, хотя было бы чудесно, если бы я достиг его». Тогда он будет ощущать, на этапе Е, результаты обсуждения и оспаривания своих иррациональных убеждений — значительное снижение своего чувства тревоги.

Все это остается неясным в индивидуальной психологии. Адлер думал, что люди с расстройствами руководят своими жизнями посредством вымыслов и посредством нереалистичных и противоречивых целей и намерений. По его мнению, для того чтобы стать менее обеспокоенными, они должны изменить эти вымыслы и цели. Однако он никогда, кажется, конкретно не описывал основные иррациональные идеи, вызывающие у людей нарушения, и способы их изменения.