– Это точно так же, как и с чужими языками, да?

Тео кивнул:

– Примерно так же…

Флинн замялся, рассеянно рассматривая двух белых овечек под скошенными на одну сторону от бесконечных ветров деревцами.

– А вот почему, раз я теперь, так сказать, больше не человек, и ещё все раны у меня регенерируют так быстро… а вот если, так сказать, напиться, то все ощущения ровно такие же, как и были до этого? – задал он давно уже мучивший его вопрос. – Разве алкоголь тогда не должен был вообще перестать на меня действовать?

– Тут есть свои хитрости, Гарм, – прищурился Тео. – То, что твоё тело привыкло ощущать как повреждение, от которого ты желаешь избавиться, воля тули-па блокирует автоматом. То, против чего твоя смертная память осознанно не протестует, остаётся. Там тоже можно научиться ставить блоки, но для этого уже работа нужна… Ты ведь много пьёшь, верно?

– Не много, – немедленно ощетинился Флинн. – Ровно столько, сколько захочу…

– Да ну-у? – рассмеялся Вильф.

Флинн невольно ухмыльнулся тому в ответ. «Ну да, у Фрейи точно нашлось бы что сообщить на этот счёт…»

Рыжий почему-то слегка поморщился:

– Ладно… в конце концов, всё это абсолютно неважно, Гарм. Это всего лишь человеческое… оно само отпустит со временем. Уж поверь, теперь тебе будут доступны куда более утончённые удовольствия. Изысканнее маковых слёз… слаще даже, чем та сахарная карамель, которая стекает в подожжённый бокал с «зелёной феей»… – мечтательно-шутливо договорил Вильф нараспев, явно вспоминая что-то, и Тео, покосившись на того, еле слышно фыркнул. – Хотя готов поспорить, что нынешняя богема всё равно давным-давно уже разучилась правильно готовить абсент времён моей молодости…

– Это какие же, интересно, такие удовольствия? – скептически протянул Флинн, старательно пытаясь прогнать из голоса невольно подступившее любопытство.

– Всё впереди, музыкант. Попозже узнаешь… – улыбнулся рыжеволосый.

– Ага, вот например когда куплю себе новый самолёт, – вполголоса пробормотал Флинн, чтобы хоть что-нибудь ответить.

Сказать по правде, он не особенно и надеялся на детали. За несколько встреч Флинн вполне успел уже притерпеться к манере общения этой пары: беловолосый Теодор, как правило, довольно чётко отвечал на вопросы, заданные прямо, зато рыжий Вильфрид предпочитал раз за разом напускать туману, явно получая удовольствие от самого этого процесса.

Всё это напоминало какую-то странную игру, похожую то ли на шарады, то ли на кошки-мышки. Но игра эта была необыкновенно захватывающей, и у Флинна не возникало ни малейшего желания её прерывать. Потому что отныне и, судя, по всему, навсегда это сделалось его новой реальностью. Удивительной и невероятной, но тем не менее именно реальностью, а не какой-нибудь там галлюцинацией, и осваиваться в этой новой реальности надлежало постепенно, неторопливо и, по возможности, со вкусом.

Здорово всё же, что он встретил месяц назад этих двоих. Странно только, что Фрейя с самого начала так сильно их невзлюбила…

Флинн снова вспомнил сегодняшний разговор с Фрейей – не самый их, по правде сказать, приятный разговор. С одной стороны, он, конечно, только за то и ценил свою скрипачку, что та всегда старалась говорить с ним честно… о его стихах, да и вообще обо всём на свете. А с другой стороны…

– Мнение этой смертной должно волновать тебя в последнюю очередь, поверь мне, будущий воин, – в голосе Тео послышалась едва заметная нотка неприязни. – А твоя летающая телега тебе уже больше никогда не понадобится… ты ведь и сам теперь можешь летать.

– Я… могу летать? – неверяще переспросил Флинн, от неожиданности позабыв сразу же обо всём, о чём он только что думал. – Но у меня… у меня ведь нет крыльев, как у вас двоих, когда вы становитесь…

Тео усмехнулся:

– Это совсем неважно, музыкант.

Вильф легонько натянул поводья, останавливая лошадь, и спешился.

– Иди сюда, Гарм, – позвал он, улыбаясь. – Я покажу тебе, как…

Флинн тоже спрыгнул со спины Принца (тот сразу опять невозмутимо потянулся мордой к усыпанной меловыми камешками траве) и подошёл вслед за рыжим к краю скалы.

Вспененные просторы Ла-Манша раскинулись под ногами необъятным стальным полотном; неприветливая вода с мерным грохотом вгрызалась в подножие белых скал, словно огромный голодный зверь. Флинн растёр друг о друга ладони, щурясь от порывов ветра, и взглянул на туманные очертания далёкого берега, едва виднеющиеся на горизонте.

– И что же мне теперь делать? – неуверенно поинтересовался он.

– Импровизируй, – ухмыльнулся Вильф.

И сильный толчок в спину отправил его вниз, навстречу высоким беснующимся волнам.

Никогда ещё стяжка не получалась у Аспида до такой степени быстро. Он материализовался прямо над хитросплетением увешенных дорожными знаками кабелей, оттуда молнией нырнул внутрь двора, чудом умудрившись не задеть на лету почти невидимую под слоем снега газовую трубу, которая тянулась через этот двор на противоположную его сторону…

…и успел подхватить соскользнувшее тело на руки, когда то уже почти коснулось земли.

Ящер опустился на обледенелый асфальт и осторожно поставил девушку на ноги, придерживая за талию. Та завертела головой, по-видимому, не сразу сообразив, что с ней произошло, увидела над собой пластинчатую полузмеиную морду – и сейчас же, тихо взвизгнув, рванулась прочь из лап Аспида, чуть не оставив у того в когтях рукав короткой чёрной курточки с меховым воротником.

Аспид замешкался, не решаясь разжать пальцы: девчонка явно была не в себе, а ну как рванёт сейчас вон туда, в подворотню, а оттуда – куда-нибудь прямиком на проезжую часть?

С другой стороны, если она сейчас начнет кричать…

– Спокойно, бро, – появившийся рядом Кейр среагировал быстрее него.

Тонкие жала его хрустальных когтей легли девушке на губы, и та снова дёрнулась, немо, как рыба, приоткрывая рот и обезумевшими глазами глядя теперь уже на чёрного полуволка напротив себя.

– Тихо-тихо. Закрывай-ка глазки, смертная…

Лицо девушки на миг окутала слабо светящаяся в сумерках розоватая пелена.

– Отпускаем зверя, ага? – Кейр свёл у груди запястья. – Чего пугать.

Аспид коротко кивнул и тоже поспешно скрестил перепончатые лапы прямо у девушки перед грудью (ему почему-то всё ещё страшно не хотелось её отпускать).

По телу пробежалась короткая тёплая вибрация, и кисти Аспида подёрнулись меловым облачком, превращаясь в человеческие ладони.

И как раз в этот момент девушка, судорожно вздохнув, медленно открыла глаза:

– Как я здесь… Я что, упала?

– Ты сознание теряла, разве не помнишь? – Кейр приподнял бровь и сложил руки за спиной жестом, неуловимо напомнившим Аспиду любимую позу Тео.

Та растерянно помотала головой, и мальчика на секунду окатило слабеньким, сладковато-горьким парфюмом от её волос.

– Если бы ты упала, мы бы сейчас твои кости по всему двору собирали, – Аспид наконец опустил руки. – Что ты вообще там делала? Зима же на дворе!

Он присел на пригазонный заборчик около облупившейся стены и сжал пальцами ледяные перекладины, с трудом успокаивая дыхание. На припорошённом снегом автомобильном окне прямо перед его носом помаргивал треугольный восклицательный знак. Жужжание города казалось неестественно громким; сердце всё ещё трепыхалось как ненормальное. Слышно было, как в углу двора натужно поползла вверх, а потом снова вниз кабинка лифта.

– Ладно бы летом, – нервно добавил Аспид. – Да ладно бы хоть при дневном свете!

– Да я тут сто раз уже зимой лазила. Там и льда-то совсем нет… то есть не было… Хотела фоток пощёлкать, подумаешь… ой! Камера! – пискнула вдруг девушка, опускаясь на корточки.

Некоторое время Аспид с Кейром молча наблюдали, как та возится около забитой льдом водосточной трубы, собирая осколки. Аспиду показалось, что девушка была немного постарше его самого. «Наверное, старшеклассница, как думаешь, Таютка? – мысленно спросил он копошащегося у себя в капюшоне дракончика. – А может быть, даже и вообще уже студентка…»