Каждый вечер, когда солнце скрывалось за горизонтом, а Байкал смиренно спал, мужчины тюркского племени восседали вокруг огромного костра, над которым всегда висел большой котел. Мудрая и старая женщина, катын16 вождя, подготавливала мясо для варки, собирала и очищала урожай, складывая его в глубокие миски. Нарезая всё достаточно крупно, Лале ощущала себя неуютно среди кам и нарымчи17, постоянно не зная, что можно от них ожидать. Каждый род отличался от предыдущего духовной силой, имел своего внутреннего зверя и терял рассудок в самый разный момент. Мясо было скинуто деревянной ложкой, прозрачная вода кипела, постепенно покрываясь жировой пленкой. Со всех сторон загорался огонь. Агабек – староста деревни, шел прихрамывая на левую ногу. Мерно поглаживая длинную белесую бороду, он спокойно рассматривал каждую женщину, скрывающуюся под тканью юрты. Совсем скоро его катын поступит также, передавая власть мужчине.

Кан учтиво склонил голову пред Лале, опустил взгляд и не смел без надобности смотреть в глаза чужой женщине. На то были свои обычая и устои. Разного возраста и статуса, тюрки сидели подле друг друга, смотрели за тем, как горели ветви, ощущали дивный запах будущего яства и были готовы не только к трапезе, но и долгим обсуждениям. Кан заметил ата среди высоких, довольно широких мужчин, что всегда могли защитить каждого из них. Способные держать лук и попадать в цель, эти жители ценились и были куда важнее тех, кто просто следил за порядком. Кам знал и понимал, что ата желал ему именно этой судьбы, но когда Кан унаследовал дар предков, когда бурый медведь возник пред ним с ранним утром, – Альп понял, принял и осознал потери. С тех пор Кан не знал любви родители, ощущал себя неуютно, но постоянно сражался за признание, стараясь помочь каждому, во время кочевания.

– Когда выдвигаетесь на охоту?

Голос вождя был тихим, довольно хриплым. Возраст уже давно брал свое, но Агабек стойко сражался за возможность существования до самого конца.

– На рассвете, – Альп отозвался почти сразу, полностью отдавая свое внимание вождю.

– Будьте очень внимательны, Альп. Нам не нужны жертвы. Ты распорядился, кто останется за старшего кам?

Кивнув, Альп кинул беглый взгляд на Кана, но почти сразу отвернулся, подходя ближе к костру. Вытянув задеревенелые пальцы, старший кам сделал глубокий вдох, склоняясь над котлом. Суп из волка был наваристым, позволял восполнить силы, а также давал огромное насыщение. А остатки мяса мужчины брали с собой на охоту, питаясь им достаточно долго. Кивнув, Альп слегка махнул рукой Тугану, который сжимал и разжимал пальцы, пытаясь не сорваться с места.

– Эй, проверьте Тугана.

Кивнув, широкие мужчины скотоводы подошли к довольно низкому и понурому юноше. Он старался сидеть подальше от всех, смотрел куда—то перед собой и почти ломал себе пальцы, пытаясь сдержать сознание, рвущееся в дикое камлание. Быть нарымчи – значит страдать всякий раз, когда разум покидает тело. Ежели Кам сопровождает суйла, то нарымчи действует в одиночку. Перенося боль и муки, доводя тело до пика, Туган способен увидеть нечто сокровенное, предсказать страшное. Всякий раз, когда Тугана окружало много людей он срывался. И сейчас, когда его взгляд зацепился за множество фигур, он быстро поднялся с места и ринулся в глубокий, довольно темный лес. Вождь тяжело вздохнул, совсем не желая сейчас решать еще больше проблем, чем могло стать. Альп понял всё без лишних слов. Являясь старшим кам, он был способен удерживать в сильных руках не только тунур, но и лук. Тетива поддавалась его пальцам, а стрелы летели всегда точно в цель, – Кан видел это собственными глазами, когда прятался в густых зарослях. Недоверчиво подняв взгляд на каин ини, кам махнул головой, пытаясь сдержать пыл Барса. Туган был его другом, часто мог контактировать только с ним, поэтому Кан понимал желание каин ини ринуться на поиски нарымчи, но ата не позволил бы. В действительности, он слишком дорожил каждым их них, чтобы вот так просто терять.

– Кан, проследи за Барсом.

– Ата?

Кам совсем не заметил, как сильно удивился просьба ата. Альп вскинул бровь, поправляя колчан за спиной. Словно услышав нечто удивительное, Кан как можно быстро закивал, отставляя миску с едой, крепко сжимая чалу.

– Не переживайте, ата. Верните Тугана, он ещё слишком юн и неопытен.

В лесу раздался вой – волки всё чаще и чаще приближались к их деревне, совершенно не зная, что ожидать от племени тюрков. Волк был их символом, занимал большую часть нашивки на длинные халаты, или же ткани юрт. Но зверь – это дикое, совсем необузданное существо, от которого можно ожидать многое. Слыша завывание, Альп почти сразу скрылся вместе с тремя мужчинами, унося за собой что—то тяжелое, совсем не ясное Кану. Агабек вынужденно удалился, не видя смысла проводить собрание, когда отсутствовали важные люди. Кан и Барс продолжали сидеть подле костра, подставляя прохладную обувь под жар ветвей. Смотря на небо, усеянное звездами, эджи и каин ини думали о своем: Кан желал спокойно бродить по лесам, имея возможность общаться с небесными духами и духами земли; Барс желал стать кем—то большим, чем простой скотовод, но ата не позволял, отдавая всё предпочтение эджи. Барс незаметно злился, слегка ненавидел Кана за то, что тот всегда был первым. Кам повернул головой в сторону юрт. Там, где с обрыва можно было разглядеть Байкал, были видны небольшие искры, боле напоминающие светлячков.

– Я хочу чтобы ты знал, Барс.

– Мм?

С непониманием отведя взгляд, каин ини подпер руками подбородок, внимательно слушая эджи.

– Я не желал стать первым, готов бы быть каин ини по отношению к тебе. Я не выбирал стать первым, Барс. Но хочу, чтобы ты отрекся от столь пагубных мыслей и знал, что в любой момент может появиться тот, кто многое поведает ата.

– Как ты узнал?

– Тай сказал.

Фыркнув, Барс отвернулся от Кана, более не желая общаться с ним. Поднявшись, кам спрятал руки за спиной, покидая каин ини. Не желая соперничать с Барсом, Кан готов был отдать всё, что полагалось только ему. Постоянно прося ата распределить всё между каждым из них, кам получал пощечину и был вынужден покинуть деревню, покорно ночуя в лесу. В те моменты он не думал о том, что способен исчезнуть или кануть к подземным духам, нет. Стремление показать и доказать всем и вся многое – губили умиротворенную душу. Кан понимал это, но ничего не мог поделать с собой, полностью отдаваясь одному и тому же чувству – сожалению. Встав на край склона, он сделал глубокий вдох, даже с огромной высоты ощущая прохладу Байкала. Водная гладь была спокойной, если бы на небе была луна – она бы с легкостью отразилась на этом водяном зеркале. Кан усмехнулся. Увиденное во сне отошло далеко, словно и не было там странности. Только привычные будни. В груди появилась тяжесть. Сжав халаты, Кан старался сделать судорожный вдох, но невидимый ком застрял в горле. Паника выбивала из колеи. Еще один шаг и кам упал бы с обрыва, за спиной раздался тихий девичий голос:

– Найди, я ведь рядом.

Среди еловых ветвей бродила высокая девушка, облаченная в длинные халаты. С её плеча спадала коса, впалые щеки слегка румяны из—за холода, а тонкие пальцы всё пытались словить хрупкие снежинки. То и дело вытягивая руки, она с легкостью задевала пушистые ветви, вынуждая снег падать подле босых ног. С каждым пройденным шагом девушка приближалась к деревне, в которой царил мир и уют. Скотоводы носили на своих спинах сено, земледельцы с грустью махали головой, просматривая мешки, что достали из одной юрты. Замерев за широким стволом, она пыталась незаметно следить за каждым уверенным шагом мужчин, пыталась разглядеть дивные наряды женщин, замечая нечто пушистое на их плечах. Жесткий голос заставил её дернуться, вжаться в дерево как можно сильнее, боясь за собственную жизнь. Староста был зол. Осматриваясь, он словно пытался найти кого—то, но все те, кто попадался под его взор – не нужны. Сжав широкий кожаный пояс, староста сделал глубокий вдох. Опустив голову, он старался сосредоточиться на внутреннем спокойствии, но всё, что приходило в ему смятенную душу – злость да ярость. Девушка попятилась, но тонкая ветвь под ногами разломилась, привлекая внимание всей деревни. Староста победно усмехнулся.