Тенно так желал высказаться, что даже забыл или не смог дольше соблюдать приказ капитана не перебивать.

— Значит, вы планируете атаковать его в этот период? Откуда вы знаете, что он расстрелял все свои снаряды? А, я понял! Он опустошил три планеты подряд! И теперь он должен быть пуст!

— Мы поговорим об этом после того, как я выскажу свое резюме по поводу того, что случилось, — ответил Рамстан. — Ах да, минутку.

Он совсем забыл, что Индра и Тойс все еще в капкане. Они видели и слышали то же, что и остальные, поскольку «Аль-Бураг» автоматически поместил перед каждым из них экран. Но при этом они должны были испытывать дискомфорт. Рамстан приказал кораблю отпустить их. Потом спросил:

— Бенагур, если я освобожу вас, вы обещаете не перебивать меня?

По команде Рамстана вещество корабля сползло с губ коммодора. Бенагур завопил:

— Нет! Это бунт! И святотатство! Безу… Корабль снова запечатал его рот.

— Я просто хотел избавить вас от дальнейшего заключения и унижения, — сказал Рамстан. — Так вот, вуордха поняли природу и развитие Бога — Мультивселенной, если угодно — три жизни Мультивселенных назад. С помощью некоторых разумных они создали глайфу. Первоначально она задумывалась как вращающаяся усилительная антенна.

Он сделал паузу.

— Вращающаяся усилительная антенна. Приспособление для разговора с Мультивселенной. Или же, пока Она была в младенческой стадии, для того, чтобы изучать Ее и узнать больше о Ее природе. И даже, как они надеялись, быть может, пестовать Ее, обучать, помогать Ей достичь зрелости. В некотором смысле — поскольку все разумные существа в основе своей люди — люди стали бы родителями, отцом и матерью Бога. Выдвигались и более амбициозные проекты. Но, как я сказал, инструмент для всего этого был разумным, глайфа со временем стала самостоятельной, восстала, как это часто случается с разумными, и сбежала. Однако до этого вуордха — и глайфа — узнали кое-что о Мультивселенной. Кажется, Она действительно находилась в младенческой стадии развития. Можно было… услышать?.. Ее голос, но он казался всего лишь лепетом ребенка. Ребенка в доречевой период, когда он пробует произнести все звуки, какие способны издать его губы, пытается как-то сочетать их, и это предшествует стадии, когда ребенок избирает одни звуки и отбрасывает остальные. По крайней мере так вуордха поняли то, что им удалось уловить. Лепет Мультивселенной был частью того космического шума, который засекают астрономы. Но они не могут отделить лепет Мультивселенной от других шумов без посредства чего-либо подобного глайфе.

В эту часть его объяснений поверить было труднее всего. Маски на экране стали плавиться, под ними пылал скептицизм.

— Вы спрашиваете себя, откуда вуордха могли узнать все это. Вы думаете, будто то, что они сочли за лепет, было просто шумом иного рода и вуордха, без достаточных на то оснований, просто присвоили ему определенное объяснение. Объяснение, подтверждающее их заранее построенную концепцию. Младенческий лепет — это бессмысленный шум, хотя он неизменно предшествует значимой структуре, именуемой языком. Но, — Рамстан снова поднял палец, хотя на этот раз ему казалось, что он пытается уловить, куда дует ветер их мыслей, — прошло десять миллионов лет…

Он снова смолк. Стоит ли отвлекаться и рассказывать, каким образом вуордха ухитрились прожить столько лет, говорить о долгих периодах приостановленной жизнедеятельности, которые и позволили им просуществовать все эти зоны? Нет, это подождет.

— Прошло десять миллионов лет. И тогда вуордха услышали, что модуляция производимых Мультивселенной звуков стала более отчетливой, чем ранее. Они услышали в этих звуках начатки структуры. И заметили, что Она использует только определенные звуки; все остальные были отброшены. Ребенок начинает говорить, подражая речи своих родителей. Но… какие родители были у Нее? С кем Она говорит, у кого учится речи? Одна теория гласила, что Она, в некотором смысле, страдает шизофренией. В Ней две личности или две части, назовите как угодно. Однако эта теория вскоре была отвергнута. Два младенца не могут научить друг друга ничему, если у них нет учителя.

Однако как Мультивселенная — или Бог — может быть разумным существом, если у Нее нет языка, на котором можно мыслить? — задал риторический вопрос Рамстан. — Или Она мыслит только эмоциями и образами? Если это так, то Она никогда не сможет говорить с другими разумными, хотя многие разумные утверждали, будто Она говорит с ними. Она никогда не станет чем-либо большим, нежели умное и, возможно, сознающее себя животное, так же, как человек, с младенчества находившийся в языковой изоляции, не выучивший даже языка глухонемых, останется животным, и его языковой потенциал не будет развит. Быть может, Она может обучиться говорить сама. Как это возможно? Человеческий младенец на это не способен. Фактически по достижении определенного возраста его языковой потенциал теряется, так что впоследствии он не может научиться говорить даже при наличии учителя. Но, возможно, это слишком антропоцентрическая теория. У Мультивселенной могут быть возможности, каких нет у человека. Возможно, Она может давать названия предметам, которые видит, чувствует или слышит неким непонятным для нас образом. Быть может, Она даже способна экспериментальным путем найти законы составления слов, допустимые методы сочетания звуков. Но вуордха так не думают. Они считают, что Она развилась до стадии отбора звуков, но не сможет продвинуться дальше, если разумные не помогут Ей. Они полагают, что возможной целью эволюции, если у эволюции есть цель, может быть именно эта роль, о которой, насколько известно, никто никогда даже не думал. До того, как вуордха пришли к этой мысли. Это могло быть заложено в эволюционную структуру, а могло быть просто случайностью или работой закона вероятности. Но вуордха думают, что это одна из задач разумных, самая важная — быть учителями Бога-Мультивселенной. Это высшая задача для разумных — для мимолетной планетарной жизни, для жизни, много меньшей в сравнении с Богом, нежели микроб или вирус в сравнении с человеком — научить Бога говорить. И тем самым помочь Ему достичь зрелости. После этого, конечно, разумные смогут получить пользу от своих отношений с Богом, от своего статуса родителей.

Глайфа сказала голосом отца Рамстана: — В некотором смысле вуордха — мои родители, они воспитали меня. Но я ничего не собираюсь делать для них. Я, откровенно говоря, их враг. И почему Бог должен отличаться от меня?

Он может ненавидеть своих учителей, презирать их или быть равнодушным к ним.

— Ты — не Он, — помолчав ответил Рамстан.

— Это так. Однако я единственное создание, посредством которого ты — или кто-либо — может говорить с этим существом, и только через меня вы сможете внятно общаться.

— При отсутствии внятности это вообще не общение.

— Ты всегда педантичен, — хмыкнула глайфа. И по нервным стволам откуда-то издали донеслось слабое скрипучее хихиканье.

Рамстан ненавидел глайфу, и в то же время его тянуло к ней; и сейчас, когда она говорила голосами его родителей и дяди, он начал ненавидеть и их. И ему даже не хотелось преодолевать это чувство. Но сейчас, конечно же, было не время для споров. Вуордха… они были похожи на его прабабушек… и на это нет времени.

Он снова обратился к экипажу:

— Но, по словам вуордха, глайфа желала быть чем-то большим, нежели отцом Бога. Она жаждала власти; она алкала превосходства. Она стала бы Его господином и, таким образом, чем-то более великим, чем Бог.

— Лжецы! — заявила глайфа голосом отца Рамстана. — Да, лжецы. Презренные черви! — произнес голос матери Рамстана. — Это они хотели быть для Бога тем же, чем являются родители для маленького ребенка. Тираны! — Моя сестра и ее муж правы, — присоединился голос дяди Рамстана. — Худ! Ты не должен слушать этих лжецов, этих негодниц, этих сумасшедших! Делай то, что правильно!