В конце концов следствие вышло на некоего Д., человека, который утверждал, что покупал кокаин для Франсуазы Саган, которую знает уже почти сорок лет. Романистку допросили у нее дома 26 ноября 1992 года. Обвиняемый С. заявил: «Я знаю Д. уже два года. За это время я ему продавал кокаин, возможно, раз двадцать. Чаще всего по пять граммов. Я думаю, он делился с Франсуазой Саган». Романистка протестовала, заявляя, что пользовалась кокаином лишь «чуть-чуть и всегда одна». Тем не менее ее вина была установлена. Ее подозревали в потреблении наркотиков и в том, что она помогала их приобретать другим. Приговор был суровым еще и потому, что это преступление рассматривалось как рецидив. К тому же Франсуаза Саган заняла поистине жалкую позицию. «Оценивая проступок, на этот раз квалифицированный как случай меньшей тяжести, — отмечает прокурор республики, — необходимо принять во внимание позицию, занятую обвиняемой во время следствия.

Она не только не признала свои ошибки и не заплатила штраф, но и многократно выступала через прессу против судей и следствия. Вот почему в ее случае исключительное освещение дела в средствах массовой информации не сможет смягчить приговора».

28 ноября 1992 года Франсуазу Саган действительно обвинили в нарушении законодательства о наркотиках. Дело вела мадам Сабина Фулон, старший следователь парижского суда. Романистка не спешила делать заявление, она предоставила слово мэтру Жан-Клоду Зильберштейну. «Решение о вынесении данного обвинения, очевидно, было принято следственным судьей, — сказал он, — в большей степени по необходимости, касающейся всего процесса следствия, которое обязывает его пролить свет на всякое дело, нежели желание персонально обидеть Франсуазу Саган, предъявив ей мелкие обвинения, которые вменяют ей в вину». В октябре 1994 года следователь Робер Ташальян вызвал романистку и еще двадцать семь обвиняемых в исправительный суд Парижа. Здесь собрались: бывший директор по кастингу на «Канал ь+», потребляющий кокаин, чтобы «повысить свою производительность»; ассистент продюсера на «Каналь+» — ему нужен наркотик, чтобы «расслабиться в выходные»; ответственный по связям с общественностью из телепередачи «Нигде больше», который пытался таким образом «похудеть»; бывший сутенер, продающий автомобили. Кроме того, стюард компании «Тат», для которого наркотики — средство самоутверждения, а также вышибалы из ночных клубов, один из которых уже был осужден за убийство; один декоратор, один бразилец и X., подруга Франсуазы Саган. В четверг, 9 февраля 1995 года, все они предстали перед шестнадцатой палатой исправительного суда Парижа.

15 февраля романистке был вынесен приговор: полтора года тюрьмы условно, взятие под наблюдение, 50 тысяч франков штрафа. В этот день, элегантная, в блейзере голубого цвета, в полосатой блузке, с тросточкой в руках, она в первый раз появляется во Дворце правосудия, хотя раньше отказывалась являться туда. «Мне приходится платить более 350 тысяч франков таможенных пошлин каждый месяц, это незабываемое впечатление», — иронизировала обвиняемая. Франсуаза Саган сообщила, что больше не употребляет кокаин, но действительно когда-то пользовалась им в «период нескончаемых смертей», когда была просто в нокауте. Председатель суда осталась равнодушной к подобным высказываниям. В ответ на обвинения Саган возразила, что свободна в разрушении своего собственного здоровья. Она уточнила: «Если я требовала и требую права окончить свои дни, как я пожелаю, это не означает, что я пример для подражания». «Вы демонстрируете неповиновение закону, который одинаков как для вас, так и для всех других?» — поинтересовалась председатель. «Есть статья о правах человека, в которой говорится, что свобода кончается там, где начинается вмешательство в чужую жизнь, — парировала писательница. Я имею право умереть по своему желанию. Ведь Монтескье сказал: «Законы созданы для людей, а не наоборот». Она уверяла, что Д. покупал себе кокаин на свои деньги: «Я никому на свете не советовала принимать кокаин. И публично, через прессу, предостерегала от этого других».

В газете «Монд» от 9 января 1993 года в рубрике «Точка зрения» Франсуаза Саган опубликовала большую статью под заголовком «Еще один раз». «Я всегда отказывалась видеть малейшую связь между выборами в стране и моими личными стычками с законом. Мне казалось, что это — настоящая паранойя. Однако сегодня уже не в первый раз мой обвинительный приговор появляется за два месяца до выборов — и пусть меня услышат средства массовой информации — уже в четвертый раз. Считаю, что это уже слишком, тем более что прилагается все меньше и меньше усилий, чтобы превратить досадное повторение в правдоподобное совпадение».

В ходе судебного разбирательства все обвиняемые утверждали, что перестали потреблять запрещенные вещества. С., которому предстояло провести четыре года своей жизни в тюрьме, окидывал зал подозрительным взглядом: «Получается, что я являюсь единственным и главным виновным в этом деле, поскольку облегчил доступ к кокаину этим людям. Надеюсь, что после моего заключения они прекратят подобную практику и у них все будет хорошо». Суд вынес свое решение 24 февраля: Франсуазу Саган приговорили к одному году тюрьмы условно, к взятию под наблюдение в течение полутора лет и к 40 тысячам франков штрафа из-за потребления и передачи кокаина. Она должна была пройти принудительный курс лечения. Для писательницы — это еще один политический маневр, направленный на дестабилизацию государственной власти в стране. В 1994 году романистка заявит журналу «Нувель обсерватер»: «Сегодня все кончено, потому что левые больше не у власти, — это значит, речь шла о самой настоящей комедии. Хотя формально меня заставили два раза в неделю ходить в институт медицинской экспертизы сдавать анализ мочи. Но поскольку я отказалась, ко мне послали двух мужчин, которые хотели взять мой волос для определения токсикологического состояния. Я им сказала: «Ничего вы не получите, ни волоска, мой парикмахер — против». Что касается наркотиков, то я никогда не отрицала, что принимаю их. Потому что у меня есть на это право. Я действую по Конституции. Я всегда была свободна, свободна, как может быть свободна женщина: свободна не влюбиться в кретина, свободна жить, как ей хочется».

Мир меняется. Но Франсуаза Саган не замечала этих изменений: появляются вагоны для курящих и некурящих, обязательный ремень безопасности, разграничительные линии на дороге, писатели в своей деятельности начинают использовать цветной принтер. В ее квартире на улице Университе, 170, на 270 квадратных метрах в пастельных тонах, с уголком африканского искусства и картинами на стенах время остановилось. Дени, которому исполнилось тридцать лет, периодически возвращался жить к матери. «Он появляется здесь в перерыве между двумя невестами, — говорит романистка журналу «Пари-матч». — Иногда мы обожаем друг друга, а иногда не выносим. Мы ведем пространные беседы об обществе, о психологии, о каких-то общих вещах, вот так! О нашей личной жизни мы почти не говорим». Та, что отказалась от наград Французской академии, потому что зеленый цвет ей не к лицу, возобновила свое давнее знакомство. Ги Шёллер опубликовал в своей знаменитой коллекции «Букен» четырнадцать ее романов и первую пьесу «Замок в Швеции». Бывшая мадам Шёллер расценила это «как последний супружеский акт». Ее книги переиздаются, о стиле Саган пишут в школьных учебниках во всех частях света (во Франции в знаменитом «Лагард и Мишар», в последнем томе, посвященном XX веку). «Это довольно странно, — говорит она, — что русские студенты учат французский язык по моим текстам, а американские студенты защищают дипломы по моим книгам. Во Франции меня по-прежнему воспринимают как страшную сумасбродку, к которой посылают конную полицию, за то, что она приняла немного кокаина. Есть особая прелесть в том, чтобы одновременно получать повестку к следователю и слышать, что академики желали бы, чтобы я была в их числе. Однако будут ли мне доставлять столько хлопот, если я стану «бессмертной»[34]?»