Итак, Франсуаза Саган продолжала приносить прибыль своему издательству. Из страха потерять такого автора Рене Жюльяр направил ей письмо, датированное 4 июля 1956 года, где сообщил об изменении в контракте: она будет получать не 12, а 16 процентов от общей выручки, полученной от реализации ее книг. Видя, как Франсуаза сорит деньгами, понимая, что она окружена нахлебниками, Жюльяр по-дружески посоветовал ей быть более осмотрительной. Находясь в отпуске в отеле «Сплацдид» в Экс-ле-Бен, Рене Жюльяр и Жизель д’Ассайи получили письмо от Франсуазы Саган. «Будучи в состоянии самостоятельно позаботиться о размере своих расходов, — пишет она, — хочу уведомить вас, что, начиная с сегодняшнего дня, я поручаю мсье Марселю Оноре, проживающему в Париже, в VIII округе, на Сен-Оноре, 94, вести все мои финансовые дела. Будьте любезны рассматривать мсье Оноре как мое доверенное лицо и поручать ему подписывать мои контракты и все касающиеся меня документы. Не сочтите за труд сообщить ему размер моего счета, все операции, с ним производимые, а также всю необходимую информацию, как вы это делали бы для меня. Я также уполномочиваю мсье Оноре давать вам указания относительно перевода моего счета в любой банк, указанный им. Надеюсь, что вы хорошо проводите отпуск, желаю вам и мадам Жюльяр всего наилучшего. Постараюсь вас навестить».
Как и «Здравствуй, грусть!», роман «Смутная улыбка» будет экранизирован американским режиссером. Фильм выйдет на экраны в 1958 году под названием «A Certain Smile». В мае 1956 года американская кинокомпания «20 век-Фокс» приобретет за баснословные деньги право на экранизацию романа. Никогда еще ни одна книга не продавалась так дорого в Соединенных Штатах Америки. Еще не посмотрев фильма, Франсуаза Саган предчувствовала, что он ей не понравится. «Я не имею права даже просмотреть сценарий, — объясняла она. — Где-то во Франции Жан Негулеско снимает свой фильм по роману. Американцы купили авторское право, и бог знает что из этого выйдет. Но я не буду ни во что вмешиваться, что бы они ни сделали. Я не хочу, чтобы моя жизнь проходила в бесконечных спорах».
Фильм, снятый Жаном Негулеско, намного уступал книге Саган. Поскольку в Соединенных Штатах цензура всемогуща, сценаристам Францу Гудриху и Альберту Хакетту пришлось значительно изменить характер героини. Доминика должна быть свободной, лукавой, аморальной, радующейся жизни любительницей виски, а в исполнении Кристин Каррере она превратилась в невинную, неприступную девушку со строгими принципами. «Боже мой, он меня поцеловал!» — восклицает она после того, как Люк (Россано Браззи) лишь коснулся ее губ. Что до Бертрана (Бредфорд Дилман), то он несносный и скучный, правда, таким он и был в книге. В конце фильма Люк-соблазнитель с седеющими висками оказывается неудачником, которого жена Франсуаза жалеет и поэтому не может бросить. Джоан Фонтэн чудесно сыграла роль Франсуазы, Она единственная, кто сохранил способность мыслить и чувствовать. Но именно смешение акцентов так портило фильм. Кристин Каррере говорила по-английски с французским акцентом, Россано Браззи — с итальянским, у отца Доминики русский акцент. То и дело герои говорили друг другу «bonjour»[13] или «au revoir»[14] совершенно не к месту. В довершение ко всему почтальон говорил по-французски с английским акцентом! «Писмо дна вас, дьевушк», — произносил он.
В журнале «Франс обсерватер» Жак Доньоль Валькроз осудил этот подлог: «Нестерпимо смотреть этот фильм, где используется название известного романа. Режиссер претендует на экранизацию произведения, полностью изменив его сущность, сделав из него приторно сладкую конфетку, что абсолютно не соответствует стилю Саган». «Это постоянное отсутствие мысли и вкуса, — пишет Эрик Ромер, — нас возмущает еще больше, чем многочисленные ретушер-ские мазки, изменяющие саму суть романа, конец которого наивен и напоминает развязку романа «Здравствуй, грусть!». Он может считаться самым мелодраматичным и приторным из всех когда-либо осуществленных экранизаций». «Смутная улыбка или смутная тоска?» — озаглавила свою статью газета «Канар аншене».
В первое время Франсуаза Саган воздерживалась от каких-либо комментариев. Но вскоре после выхода фильма призналась, что экранизация показалась ей отвратительной: «Фильм «Смутная улыбка» оказался просто катастрофой. Я вошла в кинозал, увидела, как Кристин Каррере глупо улыбается, в то время как Россано Браззи изображает простофилю на пляже в «Карлтоне» в Каннах… и ушла, не в состоянии вынести и десяти минут». И тут романистка искренне сказала все, что она думает об этой экранизации: «В сущности, я видела Жана Негулеско всего лишь раз, и он мне рассказал по пунктам сюжет фильма «Смутная улыбка», который снимал он, но написала который все-таки я. Моя ирония его разозлила. Мы больше не виделись. Фильм стал настоящим кошмаром. Что вы хотите? Иногда возникает нужда в деньгах, хотя бы для того, чтобы заплатить налоги. Так мне пришлось продавать авторские права на свои книги американцам, которые хорошо платят, но сразу после подписания контракта не терпят ни малейшего вмешательства автора».
21 июня 1956 года, через месяц после выхода романа «Смутная улыбка», Франсуаза Саган праздновала в Сен-Тропезе свой двадцать первый день рождения. Чтобы отметить совершеннолетие, она выбрала не больше и не меньше, как «Эскинад», ночной погребок, который содержали братья Роже и Франсуа Феликс. Этой ночью алкоголь лился рекой, а к полуночи прибыла большая импровизированная компания гостей. Романистка была окружена друзьями: поздравить ее приехали Жанно Рок, Мишель Мань, Бернар Франк, Вероник Кампион, Флоранс Мальро, Аннабель, Марсель Ашар и Александр Астрюк. Последний присоединился к Саган в Сен-Тропезе, чтобы совместно написать сценарий к фильму «Рана и нож» — название, заимствованное у Бодлера. Автор «Дурных встреч» уговорил ее поработать с ним над этим сюжетом, где действуют три персонажа: Эрик, психиатр, его жена Анна и Брюно, искусствовед. Когда Брюно влюбился в Анну, Эрик понял, как сильно любит свою жену. Но когда она вернулась к нему после побега с любовником, было уже слишком поздно — Эрик кончил жизнь самоубийством. Думая о распределении ролей, Астрюк и Саган вспомнили о Курде Юргенсе и Лючии Бозе, Жанне Моро и Анни Жирардо, Робере Оссейне и Кристиане Маркан. Но сценарию не суждено было попасть на экран. «Продюсеры не посчитали его достаточно коммерческим, они придирались бог знает к чему, например, к очень сложным и не четко выписанным характерам персонажей», — объясняет Саган. Она поссорилась с Астрюком, но вскоре сценарий «Раны и ножа» послужил канвой для фильма «Добыча для тени». Их ссора оказалась преходящей, кинорежиссер по-прежнему продолжал любить и восхищаться своей подругой-писательницей. «Я знаю Франсуазу Саган вот уже полвека, я видел ее веселой, счастливой, беспечной, а также подавленной горем; я видел, как она боролась со смертью на больничной койке. И я всегда был поражен не ее опьянением, в котором она, казалось, искала забвения, не тем миром, где, как говорили, она не могла найти себе места, но тем удивительным соответствием между способом ее существования и тем, что она описывала. В течение двадцати пяти лет она возделывает все тот же маленький клочок земли, откуда произрастают гибкие лианы, населяющие ее книги, которым однажды надо будет предоставить их истинное первое место среди всех романтических произведений нашего времени», — признался он в интервью журналу «Пари-матч» в 1978 году.
«Виски-сюр» — смесь бурбона, сахара и лимона «- поднимает всем настроение на двадцать первом дне рождения Франсуазы Саган. Чтобы событие было поистине незабываемым, она решила отправиться в единственное место, которое раньше ей было запрещено, — казино. «Там был большой стол с игрушечной железной дорогой, и я моталась между ней и рулеткой. Это будут две мои самые любимые игры». В обитом сукном зале «Палм-Бич» в Каннах, следя за игрой за столиком на расстоянии, она учила правила игры на «железной дороге». Саган решила, что с помощью всего лишь двух карточек можно выиграть до 50 миллионов франков. «Я воображала, что так я разыграю свою судьбу в два удара», — скажет она потом. Франсуаза направилась к рулетке и поставила на 3, 8 и 1, которые станут для нее пророческими. Она, кроме того, всегда предпочитала черное красному, нечетное — четному, потерю дохода — риску. В игре ей больше всего нравились атмосфера казино, те флюиды, что витали вокруг столов, и незнакомцы, которые на время игры становились партнерами, но особенно то, что в таких местах деньги приобретали свое настоящее предназначение: «Это нечто, находящееся в постоянном движении, лишенное своего торжественного, сакрального характера, который им обычно приписывается». В тот вечер Саган выиграла «кругленькую сумму» в рулетку и спустила ее на «железной дороге». Она поняла, что за игрой удобнее скрывать свои чувства. «Увидев, как на лицах людей, старающихся, словно плохие актеры, изобразить излишнюю сосредоточенность, напряжение, проявляются такие многообразные чувства, как подозрение, доверчивость, разочарование, ярость, вспыльчивость, отчаяние, облегчение, ликование и даже то, что изображалось еще с большим притворством — равнодушие, я решила, что в любой ситуации в дальнейшем я буду противостоять судьбе, каковыми бы ни были ее удары и милости, обратив к ней свое улыбающееся и приветливое лицо».
