Он дважды пришел к финишу. У нее были поистине волшебные руки. Они могли творить чудеса.

Вряд ли можно было найти подобную ей…

– Понравилось, кади?

– Для начала очень недурно.

Знала бы она, как отчаянно он желает ее!

– По-моему, тоже. – Она продолжала его ласкать. – Только не прикасайся к моей груди.

– Что?

– Когда я ласкаю тебя, ты все время пытаешься коснуться моей груди. Но если ты это сумеешь, то дальнейшего все равно не последует. Поэтому, кади, и не пытайся. Не прикасайся к моей груди, к моим соскам. Я хочу к концу нашего путешествия полностью расплатиться с тобой.

– В любом случае я выполню свою часть сделки, – проворчал Чарлз.

– Но ведь так лучше и приятнее. Ты не находишь?

Он не знал, что сказать. Возможно, он стал рабом ее рук. Или ее грудей. Но он обязан выполнить условия сделки, что бы она о нем ни думала. Она ничего не знает о реальной жизни и окружающем ее мире, и он должен ее защитить и удержать от ошибок.

Должен? Но он не несет за нее никакой ответственности.

Она добралась до самых интимных частей его тела и стала ласкать их языком, приговаривая:

– Вот так, кади, вот так…

Он извивался всем телом. Ее язык работал без устали, доводя его до безумия, и он был уже в полном изнеможении.

Наконец он опрокинулся навзничь и оттолкнул ее.

– Я могу еще, – прошептала она.

– Не надо, – проговорил он едва слышно. Ему казалось, что силы покинули его тело и он стал сухим, как пески пустыни.

– В любой момент можно начать все сначала.

– Отлично. Только не сейчас.

– Значит, даже кади может пресытиться сексом.

– Поговорим об этом через часок.

– Только через часок?

Он поднял на нее глаза. Она лежала рядом довольная и умиротворенная, уверенная в себе и своем искусстве. А он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. С таким талантом она всегда найдет мужчин, готовых выполнить любое ее желание.

Скольких она может осчастливить за ночь? Пятерых? Десятерых? Полсотни?

При мысли об этом он похолодел. И представил ее королевой, жрицей любви, обнаженной, на позолоченном троне, выстроившихся в очередь мужчин со спущенными штанами, протягивающих ей сотни фунтов стерлингов.

Десять, самое большее пятнадцать минут – и все. Господи, да она может стать богаче любого монарха, эта королева куртизанок.

– Кажется, я опять полон сил, – сказал Чарлз, – но, повторяю, все остается по-прежнему. Спать с тобой я не стану.

– Согласна, кади. Это было твое условие. Когда ты взял меня с собой в пустыню. Теперь у тебя не будет недостатка в наслаждении. Обещаю.

– Тогда я хочу ласкать твои груди.

– Нет, только не это. Теперь условия ставлю я.

– Не уверен, что смогу удержаться.

– Я тебе помогу.

Хороша помощь. Да она опустошит его, вытянет из него все соки.

– Сколько у тебя было мужчин? – неожиданно спросил он, видимо, желая отвлечь ее.

Она передвинулась и села:

– Не стоит говорить об этом. Это только испортит игру. Зачем тебе это знать? Я и сама-то не знаю.

Он хмыкнул.

– А сколько у тебя было женщин, кади?

– Ты одна.

– Хочешь сказать, настоящая одна? Впрочем, какое это имеет значение?

– Никакого. Просто я из любопытства спросил.

В глубине души Чарлз сомневался, что Джорджи имела множество мужчин, она была слишком молода и способна на более сильные чувства.

И все же он не мог отделаться от мысли, что многие мужчины обладали ею. Это была не ревность, а какое-то другое, болезненное чувство, способное довести его до безумия.

Целую неделю они почти не выходили из каюты, только по необходимости, чтобы приготовить скудную трапезу из консервированных овощей и риса, вскипятить чай или купить свежих фруктов и рыбы у местных жителей, подплывавших к кораблю на лодках, когда «Малабар» бросал якорь недалеко от берега.

Потом они возвращались в каюту и продолжали свои плотские забавы. Джорджи становилась все изощреннее и, казалось, не знала устали. Он выполнял все ее условия: не пытался овладеть ею, не касался ее груди. Она выжимала из него все соки. Обессиленный, он клялся себе овладеть ею и впадал в тяжелое забытье.

И все же она была чудом, эта фривольная, разнузданная женщина. Она заставляла мужчину забыть о том, кем была на самом деле и откуда явилась. Он нисколько не сомневался в том, что цена этих услуг высока.

Но теперь ставки изменились. Теперь он понял, как велика ее власть. Он хотел дать ей понять, что не она ставит условия и что он не из тех мужчин, кто следует зову плоти. Но ведь он уже говорил ей об этом. Однако она не поверила. Он вел себя как раб своих желаний, нагая женщина способна была подчинить его своей воле.

И теперь он уже сознательно наслаждался ее близостью. Играл по ее правилам, не думая о том, какой она ему выставит счет.

Он непременно овладеет ею, погрузится в нее и пригвоздит к полу.

Он замер при мысли об этом. Стоило ему взглянуть на ее тело, как его обдавало жаром. Пора разжечь огонь, и пусть летят искры до самого неба.

– На сегодня мы еще не закончили, – сказала она.

– О, я закончил, больше из меня тебе ничего не выжать.

– Тогда сдайся на милость победительницы.

– Наслаждайся своей властью, пока можешь, – произнес он.

Она подошла к сундуку, стоявшему у двери, достала пригоршню фиников и бутылку воды.

– О, я наслаждаюсь, кади, больше, чем ты можешь вообразить.

Она глотнула воды, откусила кусочек финика и села, прислонившись к стене так, что ее груди коснулись его тела.

– А теперь скажи, что будет, когда мы окажемся в конечной фазе нашего путешествия?

Он глотнул из бутылки.

– Что будет? Мы отправимся в Лондон и найдем твоего отца. Но прежде всего нам надо будет принять облик цивилизованных людей. Купить одежду, подумать о средствах передвижения и выяснить, где искать твоего отца…

– О, это-то я знаю. Мать говорила, что Элинг в часе езды от Лондона. Но ей казалось, что это слишком далеко.

Еще бы! Оливии нужно было общество, притом мужское. Он плохо представлял себе ее мужа, но уже одно то, что он оставил своего ребенка в Вэлли с развратной матерью, говорило о многом. Вряд ли он пожелает вознаградить того, кто вернул его дочь в цивилизованный мир. Однако об этом еще предстояло подумать. Но гораздо приятнее было себе представить, что целую неделю он проведет в постели с Джорджианой.

– Всего час? Ну, тогда ничего. Кто-нибудь, вероятно, знает, где это.

– Мать говорила, что Элинг – знаменитое поместье.

– В таком случае мы без труда его найдем. – Чарлз и не сомневался в этом. Все эти провинциальные сквайры знают друг друга чуть ли не с колыбели, связаны семьями, знают все семейные тайны и стоят друг за друга горой.

– Говорить об Элинге не очень-то интересно. Лучше бы я не спрашивала. Что будет, то будет. А пока давай займемся более приятным делом.

– Согласен.

Чем изощреннее становились ее ласки, тем сильнее ему хотелось овладеть ею. Он погладил ее между ног, затем осторожно ввел пальцы в ее горячее влажное лоно.

– Мы так не договаривались, – задыхаясь, произнесла она. – Ты нарушаешь правила.

– Но ты ведь хочешь полной близости.

– Мне и без нее хорошо.

– Я вижу, что хочешь. И наши желания совпадают. Так давай изменим условия.

Он продолжал ласкать ее лоно, потом свободной рукой погладил грудь, пощекотал языком сосок. Она вздрогнула и прижалась к нему. Казалось, даже воздух дрожал от возбуждения. Он прильнул к ее губам, и она ответила на поцелуй. Потом задвигала бедрами в том ритме, в котором двигались его пальцы, лаская ее лоно. Его пальцы проникали все глубже и глубже. Она стала извиваться всем телом, и рука ее невольно потянулась к его члену.

Он был в полной боевой готовности. Это еще больше возбудило ее, и она застонала. И вдруг вырвалась от него:

– Мы не будем спать вместе! Таковы были условия. И ты на них согласился. А теперь все переиграл.