Дом его матери стоял несколько в стороне, в конце улицы, и выделялся среди остальных.

Он все еще чувствовал к матери жалость, особенно после того, как провел несколько дней в «раю», созданном ее мужем, и понял, как ей живется здесь.

Но это не снимало с нее ответственности за ее грехи. Не избавляло его от клятвы, принесенной на крови. Он омоет руки в ее крови и свершит мщение, к которому готовился все эти годы. Он вырежет из груди ее предательское сердце и закопает в песках Саффуда. И она навеки останется в шатрах народа его отца.

Но все оказалось залитым кровью… Лежавшая на полу Лидия просто купалась в ней. Внезапно темноту прорезал яркий свет. Люди, гул голосов вокруг, все это было непонятно, необъяснимо. Мортон, торжествующий, держал высоко над головой керосиновую лампу, освещая жуткую сцену убийства.

Оливия была безутешна.

– Конечно, это он совершил убийство, Джорджи. Он был там. И даже не отрицал этого. О, моя дорогая Лидия, все эти годы мы прошли вместе, рука об руку… Мы все делили, у нас все было общее…

«Включая Мортона», – подумала Джорджи со злостью, ничуть не растроганная слезами Оливии.

– Нам надо было это предвидеть, – скулила Оливия, – и защитить ее.

– Каким образом? – пробормотала Джорджи. Ее матери не было свойственно драматизировать события. Она никогда так бурно не проявляла своих чувств.

Но смерть единственной сестры, должно быть, явилась для нее настоящим потрясением. Они пустили к себе чужака, доверили ему свои тайны, а он пришел к ним с целью убийства. Такого еще не бывало в Вэлли. Чужак оказался хитрым и коварным.

– Не знаю, каким образом, – прорыдала Оливия в ответ на вопрос Джорджи, – но мы должны что-то предпринять.

– Но разве вы знали?

– Конечно, знали. Не знали только, что мальчик остался жив. Считалось, что разбойники перебили всех.

– Кроме Лидии.

– Поступи она тогда умнее… О Господи, Ли-и-дия…

– Я не представляю мира без Лидии… – Оливия протянула руку к дочери. Но Джорджи не знала, как выразить сочувствие. Оливия никогда не просила ее об этом, и до сих пор в Вэлли еще никого не убивали.

Джорджи и сама не могла понять, что чувствует. Она не ощущала родственной связи с Лидией, не привыкла считать ее членом семьи.

Оливия продолжала рыдать, потом разорвала на себе одежду и рухнула на кровать.

Серый туман опустился на Вэлли, он был почти осязаем.

Они отвели Чарлза Эллиота в Фози-Хаус, в миле от поселения, и заперли там.

На следующий день похоронили Лидию – это была первая могила, которую второпях пометили крестом. Располагалось кладбище недалеко от Фози-Хаус.

Оливия обливалась слезами. Те, кто знал Лидию, ломали руки и бормотали слова сочувствия, обращенные к Мортону, потом все отправились в клуб «Нандина» помянуть покойную.

– Что за жизнь? – патетически восклицала Оливия.

– Жизнь устроена очень мудро, – прошептал Мортон, подходя к ней сзади. – В конце концов она узаконила наши отношения. – Его рука змеей обвилась вокруг ее талии, а на его ладони она заметила огромный алмаз и чуть не вскрикнула от изумления. – О да, я знал, что были еще драгоценности. Я это знал. Лидия никогда не оставалась в проигрыше. Али-Бахтум был настолько увлечен ею, что не скупился на дорогие подарки. И все же она оставила его нам, моя дорогая. Надо было только сообразить, где она его спрятала. В том месте, где зарождается жизнь, Оливия, и ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

Оливия содрогнулась. Умная, предусмотрительная Лидия. Но лучше не быть слишком умной.

– Это дар, который поможет нам осуществить еще одну мечту. В моей руке, моя дорогая Оливия, ключ к Англии, к Элингу и нашей новой жизни.

– Итак, надо решить, что с ним делать, – сказал Мортон старейшинам после ужина.

– Око за око, – предложил кто-то под одобрительный гул голосов.

– Ведь о нем никто ничего не знает. Он, как говорится, без роду без племени.

– Вопрос непростой, друзья мои, – продолжил Мортон. – Можно, конечно, обратиться к властям, но каковы будут последствия? Власти осудят наш образ жизни с высоты своего величия и морали. И как нам после этого жить? Не лучше ли самим свершить правосудие и казнить злодея, воспользовавшегося нашим доверием?

– Ты их здорово напугал, – восхищенно произнесла Оливия, когда после собрания они расположились в углу.

Кроме них, остались еще несколько человек и Джорджи, выглядевшая совершенно растерянной. Но Оливии сейчас было не до нее. В следующее мгновение Джорджи выскользнула из комнаты, и Оливия вновь принялась курить фимиам Мортону:

– Ну и нагнал ты на них страху. Ты, Мортон, черт бы тебя подрал, настоящий гений.

Мортон отмахнулся от ее похвал:

– Все боятся показать свою сексуальность. Равноправие в вопросах секса запрещено. Они еще не выбросили из головы эту чушь и даже здесь чувствуют себя почти как в Англии, стараются делать все потихоньку. Но не хотят никаких запретов. И это нам на руку. Страх – великолепное оружие для манипулирования людьми.

– Ты все провернул блестяще, дорогой, устранил обоих. Лучше и не придумаешь.

Мортон улыбнулся. Для него это было детской игрой. А теперь его подданные, его лемминги, подыгрывали ему.

– Как ты думаешь, сколько времени у них займет решение вопроса о его казни и когда они его повесят? – спросила Оливия.

– Уверен, очень скоро. Мы не дадим им передумать или усомниться. Два дня – не больше. А я буду продолжать вбивать им в головы, что если они допустят в Вэлли чужих, то их развеселая жизнь кончится. А это для них самое страшное. – Он похлопал ее по руке: – Мы ведь только начинаем…

Значит, это они убили Лидию? Они? О Господи, она ведь знала, что Мортон способен на все, но ее мать? Как она рыдала, как убивалась на похоронах! А оказалась пособницей убийства.

Никогда еще Джорджи не испытывала подобного ужаса. Если они с такой легкостью избавились от Лидии, то на какое еще преступление способны, дабы сохранить свою тайну?

Надо притворяться, надо играть… О, это она умела. Она будет подыгрывать матери. Будет лицемерить, изображать печаль и скорбь, поддерживать решение о смертном приговоре, вынесенном Чарлзу Эллиоту.

Да, она сделает все, чтобы Мортон и ее мать считали ее одной из них, в то время как она только и мечтала о побеге. Что потрясло ее, так это анархическая система «правосудия», изобретенная Мортоном Истабруком. Всю ночь Джорджи просидела у окна своей спальни. До самого утра. Все, что она могла видеть отсюда, это крыши домов в Вэлли и пурпурные горы, грядой высившиеся на горизонте. Но она знала, что за ними простираются сотни миль пустыни и плоских равнин с сухой, ломкой травой, кустарниками и пальмами. Эти места были почти непроходимы, особенно для того, кто никогда не бывал по ту сторону гор.

Мортон именно этого и хотел: до Блисс-Ривер-Вэлли было очень трудно добраться. И еще труднее оттуда выбраться даже налегке, не то что с вещами, пусть самыми необходимыми. Чарлзу Эллиоту скоро удастся исчезнуть, притом самым позорным образом, с запятнанными кровью руками.

Она закрыла глаза и мысленно представила его себе. Она не заметила ни малейших следов смятения или тревоги на его лице, когда они зачитали ему приговор. Он не проронил ни слова, не сделал ни жеста, которые бы свидетельствовали о раскаянии.

Что же он за человек, этот мужчина из другого мира, которого Мортон приветствовал в своем королевстве?

Он не был убийцей, судя по тому, что она услышала. Но приговорил свою мать к смерти в своем сердце… Так о чем еще она размышляет?

Она думала, прикидывала, гадала, зачем, собственно, Чарлз Эллиот пожаловал в Вэлли ночью с караваном. Возможно, чтобы продать дюжину пони, за которых Мортон заплатил ему целое состояние? Они прибыли кораблем с юга, а потом с караваном он доставил их в Вэлли.