– Не всегда и не во всем, – возразила она.

– Следите за своей речью и опустите голову.

– Но мое оружие всегда при мне и наготове, – возразила она и тотчас же прикусила язык, потому что жалкий пистолет, ненужный и бесполезный кусочек металла, не был подлинным оружием, способным остановить или подчинить этого мужчину. И он это знал. Он разломил пополам лепешку и, макая в соус, принялся есть, а вторую половину протянул ей.

– Держите кончиками пальцев, ханум. Никто не должен видеть ни кусочка вашего тела.

– Мне это отвратительно.

– Ешьте. Склоните голову и благодарите судьбу за то, что мы проделали уже довольно большое расстояние.

– А сколько еще сотен миль нам предстоит проделать? – не без ехидства спросила она.

– Не сосчитать. Им нет конца.

– Это мало похоже на план. Так может рассуждать только болтливый фаталист.

– Это тот самый случай, когда план не поможет, надо положиться на судьбу. Именно она привела нас сюда. Так случилось, что ваше желание вырваться из той ужасной жизни, к которой вы привыкли, совпало с вдруг появившейся возможностью совершить побег. Ложитесь спать, ханум.

Но она решила не спать. Было множество вопросов, на которые пока не было ответа. И главный – не сбежит ли он под покровом темноты, пока она будет спать?

В нем нет ни доброты, ни жалости. Он собирался убить собственную мать, а значит, способен на все. Сейчас, когда они удалились от гор, похоже, ярость его несколько поутихла, но кто может поручиться, что она не полыхнет с новой силой? Не надо было ей с ним бежать. Она поспешила, не подумав о последствиях. Он всегда был и будет для нее чужим. Она могла хладнокровно застрелить его, попытайся он ее бросить. Поэтому она постоянно находилась в напряжении. А если бы он умер… Тогда у нее остались бы его оружие и деньги. Остались припасы и лошади, и уж конечно, она как-нибудь смогла бы добраться до Англии.

К тому же у нее был еще один товар…

Она со свистом глубоко вдохнула воздух. Да, всегда к ней возвращалась одна и та же мысль. Как же она сможет жить вдали от Вэлли, если все измеряет своей сексуальной притягательностью?

Забыть о ней оказалось намного труднее, чем она представляла. Первая крепость, которую она должна была взять штурмом, – Чарлз Эллиот. И эта крепость не устоит перед ее натиском.

Они разослали верховых во все стороны, даже в горы, в надежде догнать Джорджи и Чарлза Эллиота.

– Этот негодяй хитер, – сказал Мортон, обращаясь к жителям Вэлли на следующий вечер на собрании клуба. – И Джорджи с ним. Она знает тайные пути выхода из Вэлли. И я содрогаюсь при мысли о том, что мог сделать этот человек, чтобы принудить ее посвятить его в эти тайны. Оливия потрясена. Они опередили нас на двенадцать часов. Захватили двух самых резвых лошадей, которых доставил Эллиот, а также достаточно продовольствия и воды, чтобы продержаться несколько дней.

Сейчас они наверняка на пути к Кейптауну. Вряд ли они двинулись на восток, это наименее удобный путь в Англию, а я полагаю, они направляются именно туда. Скорее всего они устремились на запад или север, но в таком случае территория возможных поисков слишком велика, и мы просто не в силах следовать за ними. Итак, на свободе убийца, имеющий намерение и средства уничтожить наш рай.

Мортон обвел всех взглядом и увидел на лицах неподдельный ужас.

– Весьма вероятно, что этот убийца похитил дочь Оливии, – добавил он, сгущая краски. – Можете себе представить, с какой жестокостью он, возможно, обращается с ней ради мести. Ведь это зверь, а не человек. Леди и джентльмены, не знаю способа остановить этого монстра, кроме одного – перехватить его в месте назначения. Поэтому позвольте нам с Оливией отплыть в Англию. Чем скорее, тем лучше.

При этом заявлении по залу пронесся глухой ропот. Ему казалось, что он слышит их мысли: «Но кто возьмет на себя управление колонией? Кто будет планировать нашу жизнь? Решать, что хорошо и что плохо? Что правильно и что неправильно? А дети… как быть со следующей церемонией инициации под опахалом из павлиньих перьев? Как быть… как быть… как быть?.. Кто возьмет на себя эти заботы? Кто это сделает? Кто станет Мортоном?»

Его губы тронула улыбка. Надо поскорее найти себе замену. Потому что маячившая впереди новая жизнь привлекала его гораздо больше, чем дальнейшее прозябание в этой пропитанной запахом семени клоаке. Он собирался превратить Элинг в новую клоаку и при этом положить себе в карман много фунтов стерлингов, полагая, что жаждущие приключений желторотые мальчишки будут плясать под его дудку.

– Давайте бросим жребий, но не забывайте, что убийца Лидии гуляет на свободе и в любой момент кто-то может постучаться в нашу дверь. Что тогда с нами будет?

Он снова обвел всех взглядом. Больше всего обитатели Вэлли боялись, что власти могут вторгнуться в их рай и тогда конец их райской жизни.

Это была болевая точка, и Мортон безошибочно нащупал ее.

– Полагаю, мистер Смит вполне может заменить меня на время моего отсутствия. Он подходит по всем статьям.

Собравшиеся закивали, выражая свое одобрение. Послышались негромкие голоса:

– Верно, Смит, конечно, он. Он знает, что и как делать… Все будет так, будто Мортон и не уезжал…

– В таком случае проголосуем, – сказал Мортон. – Если у кого-то есть другая кандидатура, давайте обсудим.

Наступило молчание.

– Итак, значит, все за Смита…

– Послушайте, послушайте… – раздался чей-то голос.

– Мистер Смит?

Смит встал, взмахнул рукой и выкрикнул:

– Я польщен оказанной мне честью.

«О Господи, – подумал Мортон, жестом приглашая Смита присоединиться к нему на помосте, с которого обычно произносили речи, а в случае необходимости играл оркестр, – да они уже короновали меня и увековечили…»

Рассвет занимался над Аккой, солнце, похожее на огромный огненный шар, поднималось над деревенской площадью. Лаяли собаки, прокукарекал петух, в воздухе повис гул голосов. Деревня медленно просыпалась. Женщины потянулись к источнику за водой, чтобы сварить утренний кофе, торговцы раскладывали товар.

Все это Джорджи созерцала словно в тумане, в каком-то оцепенении, пока Чарлз Эллиот готовил кофе, рис и фрукты.

– Вам надо научиться готовить, – сказал он, передавая ей чашку крепкого ароматного кофе.

– У меня масса других талантов, – пробормотала она, беря чашку обеими руками, как ребенок. Кофе был обжигающе горячим, по телу разлилось тепло и слегка закружилась голова.

– Это я уже знаю, но в пустыне самое главное – приспособиться к условиям. Иначе там и пяти минут не выжить.

– Именно на это вы и рассчитываете.

– Нет, ханум, в пустыне ни на что нельзя рассчитывать…

Она фыркнула и приняла от него пиалу с рисом. Он был невкусным. Джорджи съела немного, быстро запила кофе и чуть не поперхнулась.

О Господи, он советовал ей поспать, но она не послушалась и теперь плохо соображала.

– Как вы думаете, что сейчас происходит в Вэлли? – спросила она.

– Думаю, Мортон устроил там сцену, он любит все драматизировать, и послал за нами погоню в разные концы света. А сейчас, полагаю, уже прекратил поиски.

– Значит, мне ничто больше не угрожает.

– Если он не станет разыскивать вас в Англии. Впрочем, зачем ему это?

– Он не хочет, чтобы кто-нибудь ускользнул из Вэлли, особенно кто-нибудь вроде меня, кто не вполне… не вполне одобряет этот образ жизни.

– Да, вы, должно быть, меня дурачили, – заметил Чарлз. – Мне показалось, что вас эта жизнь вполне устраивает.

И снова в воздухе повисло напряжение. Стоило им заговорить о Вэлли, как перед их мысленным взором возникала одна и та же картина: она, совершенно голая, ласкает его. Он помнил ее роскошное тело, ее нежные руки, соски, прикасавшиеся к его спине, пронзившее его острое желание. У нее захватило дух! Она опустила голову. Он помнил. Не сдался, но помнил. А пока он помнил, она могла подогревать эти воспоминания, и значит, обладала властью над ним.