Но на людях это сказать было невозможно, поэтому Арина делала счастливую одухотворённую физиономию и катала именно то, что сказал её тренер. Впрочем, Левковцев под конец тренировки почти не следил за катанием своих спортсменов. Сильное расстройство было от снятия Горинского. Артур мог, когда всё сложится, откататься как бог фигурного катания. Но были и вот такие закидоны. И это не шуточки! Захотел — пришёл, захотел — ушёл. Снятие спортсмена с соревнований влекло большие проблемы как тренеру, так и самому спортсмену — придётся писать объяснительные директору ДЮСШОР и председателю комитета по физкультуре и спорту Екатинска. Оставалась только одна надежда на шанс избежать этого — привезти золото областного чемпионата в категории юниорок…

… Погода стояла хорошая — конец зимы, который всегда дарит надежду на нечто прекрасное, доселе невиданное в скучной жизни. В парковых аллеях туристической базы «Коуровская», служившей зимней резиденцией партийных функционеров, нынче было свежо и солнечно. Белки прыгали по соснам, роняя иголки и кусочки коры на старый ноздреватый снег, а где-то в дальней чаще громко ревел марал. Борис Николаевич Ельцин, одетый просто, в серую импортную курточку и черные брюки, прогуливался по аллее с Юрием Корниловым. Встреча была двух добрых друзей, и разговоры вели неспешные, как раз подобающие для такого замечательного места и времени.

— Так говоришь, из Москвы разнарядка пришла слежку за мной учудить? — весело спросил Ельцин, хотя Корнилов абсолютно не видел никаких причин для радости.

— Оттуда, — кивнул головой Корнилов в сторону запада. — И скорее всего, это сам генсек задание дал. Чебрикову никто не посмел бы такое указание дать, это прерогатива генсека. Так что… Думай, Борис Николаич…

Немного погуляли молча, потом Корнилов остановился на дорожке, хрустнув снегом и посмотрел в глаза Ельцину:

— Говори, Николаич, что случилось. Во что ты вляпался.

— Ха-ха-ха! Ну ты даёшь! — рассмеялся Ельцин. — Куда я могу вляпаться? Вызвал меня Горбач и пропесочил за то, что я постоянно к вам мотаюсь, что забыть нашу теплу компашку не могу, понимашь. А он наверное подумал невесть что, как будто я тут заговор готовлю, свергать его собираюсь…

— Смех-то смехом, — строго сказал Корнилов. — Но такие задания не дают просто так. Ты одно из первых лиц государства сейчас. Такие как ты, Николаич, сами указания Комитету отдают. Моё дело тебя предупредить, что не всё гладко. Смотри в оба. Я ж тебе не сказал, какое именно указание мне пришло. А сказали мне прислать отчёт о том, где ты был, когда приезжал прошлый раз, с кем виделся, куда ходил, что говорил.

— Ха-ха-ха! — опять рассмеялся Ельцин. — С кем виделся? Со всем городом Екатинском! Со всем советским народом, понимашь, который работает и день и ночь, чтоб Москва жировала. Они там, Юра, икру чёрну в универмаге продают и осетрину. А у нас масло сливочно по талонам.

— Ну, я-то это знаю, — осторожно сказал Корнилов. — Скажу так — Горбач, похоже, не доверяет тебе.

— А с этим я разберусь сам, — голос Ельцина стал приобрёл зловещий оттенок. — Рано или поздно… Я им на 27 съезде партии решил сказать кое-что понимашь… Он скоро, через пару неделек будет.

— Понятно… — невнятно ответил Корнилов. — На рожон только не лезь. Ладно… Что мы о грустном. Давай о сегодняшнем. Ты, вроде бы, говорил, собираешься Дворец спорта профсоюзов посетить?

— Хочу! — согласился Ельцин. — Обещал одной девчонке, екатинской фигуристке, что приеду посмотреть, как екатинцы выполнили мой наказ. К ней отнеслись несправедливо, и я принял участие в её судьбе, о чём нисколько не жалею.

— Завтра утром в актовом зале дворца будет собрание ответственных лиц чемпионата, — заявил Корнилов. — Можно там и узнать всё.

— А вот это хорошо, — обрадовался Ельцин. — Можно и поприсутствовать. Послушать, что скажут ответственные товарищи. Ну да ладно, давай в домик пойдем, там всё и обсудим…

…Смеркалось. Короткий февральский день плавно переходил в вечер. Вечерний Свердловск навевал уныние, особенно если предстояло тащиться в общежитие через весь город — Арина смотрела в огромное окно вестибюля Дворца спорта и не видела «Икарус» на стоянке.

— Владимир Сергеевич! А там автобуса нет! — обеспокоенно сказала Арина, обернувшись к тренеру.

— Верно, нет его! — согласился Левковцев. — Автобус поехал за вашей группой поддержки. И за родителями, которые изъявят желание поприсутствовать на соревнованиях. Все приедут завтра утром. С корабля на бал, так сказать…

— Пффф… Вот ещё… У меня нет никакой группы поддержки! И родители не поедут! — недовольно сказала Соколовская, покосившись на Арину. — Из-за некоторых тут страдать теперь всем! И что нам? На автобусе тащиться? Я даже маршрут не знаю!

— Нет, на автобусе тащиться не надо! — терпеливо, как малому дитяте, ответил Левковцев, чуть усмехнувшись. — Марина, ты многого не знаешь…

— Ну что, все готовы? Поехали! — раздался голос Тани Малининой. Арина оглянулась — сзади стояли ксенофонтовские фигуристы и фигуристки и улыбались.

— Вот и транспорт для вас, — сказал Левковцев. — Садитесь, доедете с ребятами. И прошу… Я обещал родителям, что вы под хорошим присмотром, и ничего с вами не случится, поэтому надеюсь на благоразумие. Напутствие такое — по городу не ходить, ни в какие истории не встревать. Завтра встречаемся в 9 утра свежие и отдохнувшие.

— А… Эмм… Прошу простить, но почему так рано? — смущённо спросила Арина. — Разве постоянного трансфера от общежития до гостиницы не будет? Нам выступать в 12 часов!

— Какие ещё трансферы? — нахмурился Левковцев. — Автобус не будет персонально за каждым из вас ездить на другой конец города. Тем более он не наш, а свердловский. В общественном транспорте я вам не разрешу передвигаться. Поэтому поедете все вместе на этом же автобуса. Всё, ребята, до завтра. Вы все прекрасно поработали, сейчас настала пора восстановиться.

Пазик зелёного цвета с красной полосой на бортах и надписью «ВЛКСМ», на котором ездили по городу фигуристы Ксенофонтова, судя по всему, принадлежал городской комсомольской организации. Сзади были свалены в кучу красные транспаранты для демонстраций и флаги. Тут же лежали лопаты, веники для субботников, вёдра и тому подобная хозяйственная утварь. Конечно, захламлённый инвентарём пазик не сравнить с екатинским «Икарусом», но места хватило всем.

— Люська! Про какие ещё трафареты ты спрашивала? — спросила Зоя, занявшая место рядом с Ариной и толкнувшая олимпийскую чемпионку локтем в бок.

— Не трафареты, а трансферы! — недовольно ответила Арина, пихаясь в ответ. — Маленькие такие микроавтобусы для постоянного сообщения между катком и гостиницей.

— Люся! Ну ты и фантазёрка! — засмеялась Зоя. — Вот ты и сидишь в этом маленьком автобусе! Ха-ха-ха!

Арина отмахнулась рукой от весёлой одногруппницы и принялась думать о своём. Чемпионат может получиться посложнее, чем она рассчитывала. В своём времени не было проблем перепрыгать катальщицу. Здесь же… Как будут расставлять всех судьи, учитывая, что катаются все почти на одинаковом уровне? И на очень хорошем уровне, надо сказать…

В общежитие приехали как раз к ужину — повезло. Забросили вещи по комнатам и побежали в столовую — после тренировки сильно хотелось есть. В столовой пахло очень аппетитно. На раздаче стояли тарелки, в каждой два сырника, политых сметаной, кусочек хлеба с квадратиком масла сверху, а в чайниках сладкий тёплый чай. Еда вкусная и не слишком калорийная. И об этом обязательно надо было сказать одногруппникам! Ведь в своём времени она со Смеловой вела блог о кулинарном туризме!

— А тут хорошо кормят! — с важным видом заявила Арина, ковыряя вилкой сладкий рассыпчатый сырник и осторожно пробуя хлеб с маслом. — Какое интересное экстравагантное блюдо! Похоже на французский запечённый десерт fromage frais. И очень хорошо, что его приготовили без бананов! Бананы такие… эмм… простые и безыскусные… А вот фермерская экосметана придаёт этому блюду классический стильный вкус! А хлеб похож на classic bread and butter от некоего элитного английского мастер-шефа! Тоже весьма неплох! Эмм… Что???