Зарядка была классическая — разминка корпуса, рук, плечевого пояса, потом ног. Самые последние упражнения для растяжки. Арина делала махи ногой вперёд, и с каждым разом они становились всё выше, а ноги постепенно становились всё прямее. Соколовская улыбнулась и стала повторять, тихо подпевая.

— Нифига, как интересно тут у вас! — в открытой двери стояла Зоя, а за ней Малинина и Протасова с Бойковой. — Люська блин! Ты никогда не говорила что так умеешь петь!

На самом деле пела Арина без тренировки довольно посредственно, иногда смазывая ноты и фальшивя, но для непрофессионала, конечно, её голос звучал замечательно.

— Включайтесь! И раз, и два, и три! — звонко крикнула Арина — опять в ней проснулся стольниковский бесёнок-заводила, унаследованный от Аньки. — Красная машина вперёд! Хоп-хей-лалалей! Казанова, Казанова, мне нравится слово!

И вот уже в коридоре началась разминка, так как все желающие в комнату не поместились бы. Арина, видя, что её зарядка вызвала интерес, танцующим шагом вышла в коридор и продолжила там. Через несколько минут зарядка, как вирус, охватила спортсменок из очереди в душ и туалет. Вакханалия продолжилась минут пять, потом Арина, почувствовав, что размялась, остановилась, сделала шутливый поклон и, смеясь, сказала:

— На сегодня всё, уважаемые дамы! Заходите ещё!

Ответом были одобрительные возгласы и бурные аплодисменты.

После зарядки оставалось ещё время, и Арина провела его с пользой — в знакомстве с половиной этажа, а может быть, и со всем этажом. Девчонкам хотелось узнать, кто такая голосистая незнакомая спортсменка, появившаяся словно из ниоткуда. Группа поддержки Людмилы Хмельницкой росла как ком…

Перед поездкой на жеребьёвку сходили на завтрак. Был он классический — творог со сметаной и какао. Ни одной лишней калории! Для тяжелоатлета на такой еде продержаться было трудно, однако для фигуристки в самый раз. В этом Арина в очередной раз убедилась — когда выходишь из-за стола голодный, весёлый и злой, это прекрасно!

После завтрака неспешно собрали вещи, коньки, как наказывал Левковцев, и спустились на первый этаж общежития, в фойе. Чуть позже подошли парни. Горинский вроде бы успокоился и не подавал виду, что вчера был несдержан. Егор Савосин, как всегда, выглядел спокойным и немногословным.

— Кто это у вас пел утром? — с улыбкой спросил Егор. — Всю общагу на уши подняли. У нас некоторые на лестницу спустились, чтоб послушать. Песня редкая и прикольная.

— Эмм… Я пела… — смущённо сказала Арина. — Я иногда пою. Для себя…

— Неплохо у тебя получается! — рассмеялся Егор. — Если когда-нибудь в правила внесут параллельное пение к элементам, будешь сразу первая. А если серьёзно, то молодец!

Немного погодя в фойе спустились фигуристы Ксенофонтова. Лёха Горшков приветственно помахал рукой, но подходить не стал. Вскоре за ними приехал зелёный ПАЗик с красной надписью ВЛКСМ сбоку и значком в виде красного знамени. Следом подкатил екатинский Икарус. Арина села на уже привычное место справа и когда Соколовская бухнулась рядом, спросила у неё, склонясь к уху:

— Как думаешь, чего этому Лёхе надо?

— Как это чего надо? — удивилась Соколовская. — Скорей всего, хотел спросить, как ты лутц прыгаешь. Он его давно разучивал, ещё когда у нас тренировался. Потом его родители переехали в Свердловск, и он с ними. Судя по всему, он так его и не добил. По крайней мере, вчера Лёха ничего, кроме тулупов и сальхова, не прыгал. Представь себе, пацан уходит от тренера, пусть и не по своей воле, а потом видит, как приезжает ученица этого тренера и прекрасно прыгает луцик. Что бы ты подумала?

— Подумала, что вот ведь невезуха, абсолютный пролёт, — улыбнулась Арина.

— То-то и оно! — согласилась Соколовская. — Получается, что сильно не повезло. Но ничего. Парень он спокойный и мастеровитый, так что всё разучит ещё. Так же, как и я…

Последнюю фразу Марина сказала, чуть помолчав и как будто подумав о чём-то. Воцарилось неловкое молчание. Соколовская словно чего-то ждала от Арины. И та поняла чего. Наверняка тоже тройной лутц. Соколовская всё-таки хотела знать, как Ариана его прыгает. Возможно, боялась, что в Москве разучить его не сможет. И Арина просто не смогла промолчать, такой вот принципиальной она была.

— Если ты хочешь, я могу подсказать, что я делаю, когда прыгаю его, — осторожно сказала Арина. — Но… Марина… Всё это нужно делать только с разрешения тренера. Это не моя дурость или снобизм, тренировка этого прыжка очень и очень опасна. И начинать надо обязательно с удочки. Только так! Пообещай, что не будешь напрыгивать его в одиночку!

— Да обещаю, обещаю я! — рассмеялась Соколовская. — Я что, дура что-ли? Спасибо тебе, Люда!

Соколовская с благодарностью посмотрела на Арину, обняла Арину и склонила голову на её плечо. В этот раз в поведении Соколовской не ощущалась ни печаль, ни одиночество, которые совсем недавно досаждали ей. Арина вдруг подумала, что Соколовская приобрела высокую психологическую стабильность. И причиной этого была как раз она сама, Арина Стольникова, вытащившая девушку из пучины страхов и сомнений. Как это ни было парадоксально, но тем не менее, смотрелось так.

Левковцев встретил своих фигуристов прямо у двери. Поздоровался со всеми, отдельно внимательно посмотрел на Горинского.

— Все живы-здоровы? — спросил тренер. — Если у основного состава есть какие-то проблемы, сейчас последняя возможность сняться с соревнования и замениться на запасного спортсмена. Как только ваша фамилия будет внесена в протокол жеребьёвки, если вы сниметесь по какой-то причине, мы потеряем квоту в этом виде. В первую очередь, Артур, это касается тебя. Вчера твоё поведение меня разочаровало. Ты здоров?

— Здоров… — нехотя буркнул Горинский. — Я откатаю чемпионат. Наверное…

— Девочки… Все здоровы? — Левковцев посмотрел на девчонок.

— Угу… — одновременно кивнули головами фигуристки.

— Ну всё тогда, — с облегчением вздохнул тренер. — Документы все взяли? Процедура та же. После объявления фамилии подходим, подаём паспорт либо свидетельство о рождении комиссии, берём карточку, смотрим, говорим чётко вслух время и стартовый номер. Потом расписываемся в протоколе, забираем документ и садимся на место. Выходим в коридор только после того, как жеребьёвка закончена. После никуда не расходимся! Идём на лёд. Может, потренируемся.

— У кого первого будет… жеребьёвка? — спросил Горинский. Перед последним словом его голос слегка дрогнул.

— Естественно, у девушек, — ответил Левковцев. — Потом у женщин и только потом у юношей и мужчин. Артур, придётся немного подождать. Протокол ты знаешь.

Арина посмотрела на Горинского, и намётанный взгляд её не обманул — Артур так и не преодолел страх соревнований, лишь спрятал его подальше, в самую глубь. Правильней было бы прямо сейчас заменить его на спокойного и рассудительного Савосина, который гарантированно откатается, как всегда, по среднему. По крайней мере, не упадёт в подвал турнирной таблицы. И который имел гипотетический шанс прыгнуть выше головы. Это был более надёжный вариант, но и самый невозможный. Горинскому предстояло пройти свою стезю до конца…

Актовый зал, который во времена Арины Стольниковой назывался бы «конференц-зал», находился на втором этаже служебной части арены и был по размеру почти такой же, как и актовый зал ДЮСШОР города Екатинска. То, что сейчас здесь будет происходить ответственное событие — жеребьёвка на соревнования по исполнению обязательных фигур, показывало приличное скопление народа: фигуристов и тренеров. Люди уже сидели и в помещении, и стояли в коридоре, коротая время в ожидании комиссии.

Арина с одногруппниками сразу прошли в зал и сели на свободные места, следом за фигуристками Ксенофонтова. Арина тут же с любопытством осмотрелась. Ничего примечательного — типичный советский актовый зал. Точно такой же был и в екатинской ДЮСШОР, и в средней школе номер один Екатинска, и в средней школе номер один города Иженска. Такое ощущение, что была здесь много раз. Какое-то дежавю!