– Босс?

Он обернулся к бариста, которая уже надела куртку, перекинула через плечо рюкзак и, похоже, была готова уйти, улыбнулся и махнул рукой:

– Понял, можешь идти.

Бариста обрадовалась и мигом выбежала за дверь.

В кофейне сразу стало тихо: солнце уже садилось, оставляя на пороге лишь маленькое пятно света, которое еще не успело исчезнуть под полуопущенной роллетной дверью. Однако пятно становилось все меньше, а его цвет из тускло-желтого становился мертвенно-бледным цветом бетонного пола. Все в зале погрузилось в глубокий полумрак; книжные полки, столы и стулья из черного ореха превратились в размытые пятна. Только световой индикатор на кофемашине по-прежнему мигал, словно пара зловещих глаз.

Он сидел молча, позволяя себе погрузиться в сгущающуюся темноту. Это хорошо знакомое ему чувство, ведь до встречи с ней ему казалось, что только в эти мгновения он мог почувствовать себя в безопасности и тепле. А тот проблеск цвета, что она привнесла в его жизнь, возник слишком быстро и так же быстро исчез.

При таком освещении зрение уже не могло охватить пространство, а обоняние, наоборот, становилось все более чувствительным. Он принюхался: смешанный запах типографской краски, шоколада и кофе был хорошо знаком, а вот аромат цветов, некогда витавший в нем, больше не ощущался.

Нет, нельзя так думать. Он с силой тряхнул головой.

Она вернется.

В этот момент наверху раздался треск. Он испугался, но тут же выдохнул. Покачал головой, встал, закрыл дверь и, шатаясь, поднялся по лестнице.

Наверху находилась спальня, совмещенная со складом, где у стены стояли коробки всех размеров, а возле окна была полуоткрытая кухня, загроможденная различной посудой.

На южной стороне комнаты располагалась широкая платформа, на которой лежал матрас и беспорядочно разбросанные постельные принадлежности. На матрасе, склонив голову, сладко спал пухлый мальчик. Рядом с его ручкой на боку лежала башня из «Лего», и треск, раздавшийся недавно, вероятно, был вызван этим «чрезвычайным происшествием».

Он подтянул одеяло и аккуратно укрыл ребенка, после чего открыл холодильник и стал готовить ужин. Тот был скромным, но аромат еды вскоре заполнил тесное помещение. Он так сосредоточился на готовке, что не услышал ни малейшего шороха позади себя.

Внезапно его поясницы коснулась рука. От испуга он первым делом оттолкнул ее, затем повернулся и занес руку с кухонным ножом.

Это был мальчик. Он упал на пол, но быстро поднялся и, громко мыча, пополз к плите, словно не замечая кухонного ножа в его руке.

Его прошиб холодный пот: если его реакция была бы на полтакта быстрее, он наверняка порезал бы его ножом. Все же нужно заново привыкать к жизни вдвоем…

Его взгляд понемногу смягчался, когда он смотрел на принюхивающегося мальчика, который тщетно пытался схватить еду.

– Не торопись, скоро будет готово.

На лице ребенка были написаны восторг и нетерпение, когда перед ним поставили тарелку лапши с мясным соусом, зеленым луком и нашинкованным огурцом. Он даже не взглянул на палочки, лежащие рядом, а просто схватил лапшу руками и запихнул в рот. Правая рука, на которой было всего два пальца, напоминала разделочную вилку и вполне подходила для поедания лапши.

Наблюдая за тем, как мальчик жадно уплетает еду, он словно видел себя двадцать лет назад. Такой же одинокий, беспомощный и готовый отбросить все ради выживания и еды…

Поужинав, мальчик вернулся к игрушкам у кровати и время от времени довольно лепетал. Мужчина убрал посуду, достал из холодильника два куска мяса на кости и бросил в кастрюлю вариться. Ощутив легкую усталость, заварил чашку кофе и сел за компьютер. То и дело щелкая мышкой, быстро пролистал все разделы – от сплетен индустрии развлечений до спортивных новостей. Наконец открыл раздел местных новостей.

Теперь он просматривал страницы гораздо медленнее, и наконец его взгляд остановился на одной из них. В темной комнате тусклый голубой свет монитора освещал его лицо, создавая тени и бороздки, как у статуи.

В какой-то момент мальчик прекратил возиться с игрушками и уставился на него.

Постепенно дело средней школы Д. исчезло из поля зрения общественности, и вскоре не только полиция, но и народ переключился на другое. Это и не удивительно, ведь цены, безопасность продуктов питания, образование и медицинское обслуживание – любое едва заметное изменение в них – затрагивают наши личные интересы, а жизнь и смерть других людей – это, в конечном счете, про других людей. Жизнь продолжается, и тем, кто потерял мужа, приходится думать о создании новой семьи, а тем, кто потерял сына, – строить планы на будущее. Колесо истории движется слишком быстро; Юй Гуан и Вэй Минцзюнь стали подобны двум ничтожным пылинкам, то ли раздавленным, то ли поднятым в воздух, в одно мгновение исчезнувшим и не оставившим после себя ни следа. Возможно, в архивах дела они останутся не дольше, чем в воспоминаниях их близких.

Ян Сюэу предположил, что убийцей может быть человек, который пережил то же, что и Юй Гуан. Фан Му был не согласен с этим, однако в ситуации, когда все нити уже оборвались, оставалось только проверить гипотезу Ян Сюэу.

Когда он пришел в архив Департамента, чтобы взять материалы дела, то столкнулся с проблемой: Лао Дуань ни в какую не шел навстречу и настоял на том, чтобы Фан Му сделал все в соответствии с формальностями и пришел еще раз. Профайлер был немного озадачен. Согласно протоколу, выдача материалов дел действительно требовала соблюдения определенных процедур, но он работал в Департаменте общественной безопасности уже много лет и был давно знаком с Лао Дуанем, и иногда достаточно было просто поздороваться, чтобы получить материалы; так почему же правила вдруг изменились?

Выхода не было. Пришлось найти Бянь Пина, чтобы тот написал письмо, а затем еще подойти к начальнику Департамента, чтобы тот его подписал. Фан Му промаялся так с полчаса и только потом вернулся в архив. Лао Дуань тщательно проверил документы, а затем попросил расписаться в бланке о предоставлении документов.

Фан Му в раздражении спросил:

– Может, еще и служебное удостоверение проверишь?

Лао Дуань неловко улыбнулся:

– Не нервничай так, Сяо Фан. Я тут ничего не решаю – сверху спустили новые правила.

Фан Му небрежно расписался и отбросил ручку:

– И какая муха их укусила?

– Архив Департамента общественной безопасности города Ц. ограбили, а ребята там те еще бездари – заметили только спустя несколько лет. – Лао Дуань убрал бланк о предоставлении документов. – На прошлой неделе Департамент провел совещание по улучшению системы управления архивами, и теперь проверить какие-то материалы будет уже не так легко.

– Не повезло тебе, – улыбнулся Фан Му.

– Это точно, – с удрученным видом ответил Лао Дуань. – И никакой прибавки…

Следующие несколько часов Фан Му просматривал архивные дела, пытаясь найти похожие случаи, но безрезультатно. Раздраженный донельзя, он достал сигарету, но, прежде чем успел прикурить, ее выхватил Лао Дуань. Указав на новый знак «Курение запрещено!» на стене, он с ухмылкой произнес:

– Тоже новое правило.

Фан Му ничего не оставалось, кроме как сердито удалиться в курительную комнату.

Выкуривая вторую сигарету подряд, он постепенно разбирался в своих мыслях. Подобный способ совершения преступления – «плата той же монетой» – никогда не встречался в городе C., за исключением серии дел, связанных с исправительным учреждением. Подобных прецедентов не было и в провинции. В масштабах страны можно по пальцам пересчитать дела об убийствах, в которых жертвой становился учитель, а убийцей – ученик, а применение подобного способа еще более неслыханно. Похоже, что и идея Ян Сюэу обречена на провал.

Поразмыслив, Фан Му вернулся в архив и запросил информацию о делах, которые не были закрыты в течение последних десяти лет.