Ведьма придирчиво осмотрела заколдованную дочь и осталась довольна своей проделкой. Пропела коротенькое заклятье и представила бревенчатый дом торговца Талы-медведя. Через миг Оадзь оказалась на просторном дворе за высоким частоколом. Запертые ворота порядком повеселили нечисть, ведь на них, как и на заборе, не было рун, что предотвращали саму возможность визита подобных ей неприятных гостей.

— Здравствуй, пригласи, что ли, в горницу, хам иноземный! — начала она с места в карьер.

— Я тебя не звал, Оадзь! Зачем припёрлась? — лицо у хозяина скривилось так, словно он только что выпил неразбавленного уксуса.

— Да вот есть у меня кое-что, что заинтересует тебя. Только вот просто так получить и не надейся!

— Показывай, ведьма, но если ты без веской причины побеспокоила меня, горько пожалеешь об этом! — в чёрных глазках Талы зажглись неприятные алые всполохи гнева.

— Уверяю тебя, то, что у меня есть, очень нужно именно тебе. Взамен ты должен привести ко мне того нойда, который одолел Угара в колдовском поединке. Очень уж он мне приглянулся, — Оадзь что-то пробубнила над веретёнцем, и хозяин увидел ведьму, на которую глаз положил.

— Я не колдун, в отличие от вас двоих. Моя магия — исключительно родовая.

— Пошевели мозгами для разнообразия, Тала. Может, и найдёшь решение проблемы. А до того счастливого мига Иветта побудет у меня, — и она снова обратила дочь в кривенькое веретёнце и исчезла также неожиданно, как и появилась.

— Оадзь, если с головы пришлой колдуньи упадёт хоть один волос, я найду способ превратить твою жизнь в сплошные мучения! — бессильно взвыл оборотень, напутствуя слишком уж обнаглевшую нечисть.

Он уже видел, как будет драть нос перед всеми, что его жена — могучая пришлая нойда. Осталось только придумать, как того колдуна заставить прийти к женщине-лягушке. Никакого подвоха чтобы чужак не учуял. Оборотень с наскока так ничего и не придумал. Поэтому решил возобновить прерванный отдых. Здраво рассудив, что утро вечера мудренее.

Женщина-лягушка сразу решила, что пусть лучше Радозь побудет пока молчаливым веретеном. Она погрузилась в сладкие грёзы о восхитительном будущем. До сыновей ей не было совсем никакого дела. Только младшенькая была похожа на мать и лицом, и характером, и силой колдовского дара.

Тем временем Выгахке пыталась уломать Угара на свои условия:

— Глупый, тебе же одна сплошная выгода, касатик! Ты получаешь обратно свой зуб, а я становлюсь замужней женщиной. Без него ты скоро совсем станешь простым духом. Оно тебе надо?

— Не надо мне такого камня на шею, нечисть! И при жизни глупостями не занимался! После смерти начинать не собираюсь!

— А не поступишь, что я хочу, пожалеешь! Всё сделаю, чтобы пропажу никогда не вернул!

— Не о чем говорить, Выгахке! Проваливай туда, откуда пришла! — и равк попросту растворился в сером тумане, поднимающемся с болота.

— Угар, спохватишься, пожалеешь, да поздно будет! — ответом ей была равнодушная тишина.

Плюнула колдунья с досады, вскочила на помело и помчалась договариваться с Талой. Оборотень от того, что его второй раз за ночь разбудили, впал в холодную ярость. Выслушав незваную и совсем нежеланную гостью, он проворчал:

— Значит, тебе помощь нужна? Хорошо, тогда плени вновь совиного нойда и принеси мне в мешке из оленьей шкуры. Взамен я подсыплю Угару в вино твоё приворотное зелье. Другие твои предложения меня, честно говоря, совершенно не интересуют.

— Договорились, Тала. Не вздумай со мной хитрить! Иначе я из твоей медвежьей шкуры сделаю коврик у входа в мою вежу, — пообещала черноглазая женщина и умчалась домой, сияя как начищенный тазик от гордости за себя.

Тала же пожелал им обеим навеки потерять тропу под ногами, отправился досыпать. Он прекрасно знал все повадки и пристрастия своего господина. До судьбы же самого Угара ему не было совсем никакого дела. Всё, чего он хотел, прибрать к рукам пришлую нойду. Просто для того, чтобы отомстить родичам за то, считали его неудачником.

Выгахке же долго не могла понять, почему оборотень без возражений согласился на её условия. Чутьё говорило: что-то тут сильно не так. Только даже оленья лопатка не дала ведьме ответа на этот важный вопрос. Брюнетка выпила зелья, что навевает пророческие сны, и отправилась по призрачной дороге предсказаний. Увы, докопаться до истины и во второй раз ей не удалось.

Злая, как январская стужа, главная соперница Оадзь достала из сундука прогорклую кожу и принялась мастерить заветный мешок. Совин с помощью Иветты смог сбежать. Этого она не забыла и мечтала отомстить. Когда узилище для нойда было готово, она принялась деловито выводить на его поверхности заветные руны. Самые страшные заклятья гарантировали, что попав внутрь, пленник уже не сможет самостоятельно освободиться. Конечно, до тех пор, пока его не выпустит владелец амулета. На него были завязаны все плетения ушлой колдуньи.

Только и оберег был с подвохом. Если Тала вздумалось бы даже попытаться обмануть свою страшную союзницу, чары тут же превратили бы его в серый камень. Бедняга сразу оказался бы в кованном железном сундуке, запертом на ключ, и без тени надежды, что его когда-нибудь выпустят на волю.

Закончила с нехитрыми приготовлениями и решила, что она имеет полное право отдохнуть. Как и поискать тех, кто выкрал у неё заветное веретёнце. Только чакхли тоже были не лыком шиты. Поэтому имени своего обидчика колдунья тоже так и не смогла узнать.

Выгахке никак в толк не могла взять, почему тундра и Мир Духов приняли чужачку, как родную. Мало того, что приветили, так ещё и великой силой наделили. К чакхли у колдуньи было тоже много претензий. Ведь она точно знала, кто именно из их родов нанёс ей великую обиду. Они подло выкрали Иветту, превращённую в веретено. Впрочем, этот вопрос она решила отложить на потом. Сейчас у ведьмы были более насущные проблемы, отвлекаться от их решения нечисть не пожелала.

Доделала коварную ловушку из вонючей кожи и решила не откладывать мутное дельце в долгий ящик. Женить на себе Угара черноглазая женщина собиралась до того, как тот полностью лишится волшебной силы. Помело на этот раз решила не брать, от греха подальше. Налила в большой котёл воды, нашептала и плюнула на играющую солнечными бликами поверхность. Оказалось, что можно убить двух зайцев одним махом.

Интересующий её колдун сейчас был в лагере пришлых археологов. Как и наглая молодая девица, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор. Нечисть с удивлением поняла, что чужачка сразу же учуяла, что за ней следят. Поэтому торопливо развеяла чары. Дело оказалось совсем не таким лёгким, как ей наивно показалось поначалу.

Женщина тяжело вздохнула и на пару мгновений задумалась, как лучше поступить. Потом решила попытаться обтяпать дела, как обычно, нахрапом. Она всегда питала слабость к эффекту внезапности. Им без зазрения злоупотребляла без малейших угрызений совести. Только в этот раз всё вышло совсем не так, как ей привиделось.

Появилась злодейка в том самом месте, где стояли заговорённые Лирины грабли. Подвоха чародейка никак не ожидала. Ведь с такими плетениями сталкивалась впервые в жизни. Раздался оглушительный треск, когда массивная ручка садового инструмента радушно поприветствовала незваную гостью. Удар оказался настолько силён, что у несчастной чуть искры из глаз не посыпались.

Решив наказать неведомого обидчика, нечисть выпустила на волю северные чары. Уже через пару мгновений Выгахке оказалась внутри собственной же ловушки.

— Немедленно выпусти меня, наглая девчонка! — тщетно ярилась она, так как отпирающий амулет остался снаружи.

— Простите, сударыня, но я вас к себе в дом не звала! — голос Иветты сочился ядом, но был предельно вежлив. — Не моё колдовство лишило вас свободы. Не мне вас и освобождать.

— Выгахке, чую, что по мою душу пришла. Отвечай, зачем пожаловала? — Совин миндальничать с колдуньей не собирался. Он прекрасно понимал, к чему это неизбежно приведёт.

— За чем пришла, с тем и уйду, — прошипела нечисть, тщетно пытаясь покинуть ненавистное узилище. — Что за странные незнакомые плетения на этой мерзкой иноземной штуковине? Чужие, нездешние! Явно не твои, наглая девчонка!