Впервые после несостоявшегося поцелуя губы Василина дрогнули в улыбке. Она была холодной и грустной.

— Инспектор Томпсон, я всего лишь подруга леди Маргарет. Я не была вписана в завещание и ничего не получу со смерти лорда Блэкфорда. Разве что подругу, которая стала безутешной вдовой. На какое-то время нашим приятным чаепитиям придет конец, ведь леди Маргарет будет пребывать в трауре. Если вы сможете придумать хоть один мотив для убийства — будьте любезны, поделитесь со мной. Мне крайне любопытно, куда могут привести ваши домыслы.

— Всенепременно, — коротко пообещал инспектор, показывая, что разговор окончен. Он снова изменился в лице, снимая маску детектива: — Что нужно сделать, чтобы нас выпустили?

Василина пожала плечами и также честно, как и в прошлый раз, ответила:

— Я не знаю.

— Тогда подождем.

Роберт отошел к стеллажу с книгами и, повернувшись спиной к Василине, демонстративно принялся изучать корешки.

Закусив губу, она с досадой смотрела на Роберта, гадая, почему его настроение менялось так быстро и радикально. Она ведь его привлекала. Он выдал себя, когда потянулся поцеловать ее.

— Может, поговорим? — осторожно предложила Василина.

Роберт ответил не сразу. Не оборачиваясь, он кинул:

— Мы уже все обсудили.

Вздохнув, она с нажимом уточнила:

— Поговорим о том, что произошло перед тем, как нас закрыли?

После того, как она это озвучила, внутри нее все перевернулось. Дыхание снова сбилось, как в тот момент, когда над ней навис Роберт. Несмотря на то, что ее лицо пылало, по коже пробежал легкий мороз, оставляя после себя мурашки.

Василина впервые решилась в открытую обсудить с Робертом их взаимоотношения. Это ее пугало. От разговора зависело многое. А обсуждать было что. Он не первый раз проявлял к ней мимолетный интерес, который неожиданно рассеивался. Василине было важно узнать причину этого поведения, чтобы понять, что она сделала не так и как могла исправить ситуацию.

— Нечего обсуждать, — неприязненно проговорил Роберт. Следующие его слова выбили почву из-под ног Василины: — Я хотел поцеловать Беатрис Каннингем — богатую и флиртующую вдову. Не тебя. Извини, я не должен был так поступать. Слишком глубокого вошел в роль и забылся. Еще раз прошу прощения за свой поступок. Будем считать, что ничего не было. Впрочем, так и есть.

Он даже не удосужился обернуться, чтобы сказать это ей в лицо. Будто ему… и вправду было безразлично.

Ноги Василины стали ватными, а в ушах зашумело. В этот момент она поняла, что такое разбитое сердце. Она ощутила, что и сама вслед за раненым сердцем начала рассыпаться на мелкие осколки. Ей даже пришлось обхватить себя руками, чтобы удостовериться — она все еще на месте, все еще материальна. Но внутри себя она чувствовала такое опустошение, будто Роберт безо всякой анестезии вырвал и ее сердце, и ее душу.

До боли закусив губу, чтобы та перестала дрожать, Василина с вызовом выпалила:

— Может, мне всегда выглядеть как Беатрис Каннингем, чтобы ты обращал на меня внимание?

Наконец, Роберт оторвался от стеллажа, взяв какую-то книгу в темном кожаном переплете. Не глядя на Василину, он вернулся за стол и демонстративно проигнорировал ее выпад.

Настолько униженной и оскорбленной она еще никогда себя не чувствовала.

Отойдя в угол кабинета, она в молчаливом ожидании устроилась в кресле, моля о том, чтобы Женька как можно скорее открыла дверь и выпустила ее из заточения, которое уже не казалось ей романтичным.

Ждать пришлось долго. У Василины не было с собой ни фитнес-браслета, ни смартфона, а по механическим часам со стрелками, тикающим на стене, она не умела определять время. По ощущениям прошло не меньше двух часов. Когда дверь отперлась, она пулей вылетала из кабинета, желая только одного — запереться в комнате и не выходить из нее до конца каникул.

Но выходить все же пришлось. После того, как Василина пропустила ужин, а затем и завтрак, Раиса Алексеевна всерьез обеспокоилась и собиралась пригласить врача, который дежурил на турбазе. Тогда Василина поняла, что трагические страдания по разбитому сердце придется отложить, чтобы не нарваться на ненужные обследования и расспросы.

Она выходила на завтраки, обеды и ужины, послушно отыгрывала свою роль в сценах и старательно делала непринужденное лицо, стараясь не смотреть на Роберта. Потому что как только ее взгляд скользил по нему, сердце начинало ныть, а в носу щипать. Первой ее мыслью было, что она больше никогда не оденется на квест так, как в первые дни. Но затем ее разобрала ярость, и Василина назло Роберту стала прихорашиваться еще усерднее.

От Беатрис Каннингем не отводил глаз даже Илья, который до этого попал в сети Ириски. Та ревностно пихала его в бок, заставляя обращать внимание на себя, но хорошенькая вдова все равно приковывала его взгляд.

Женька, знавшая обо всем, что произошло, как старалась утешала подругу и пыталась вытащить ее то на лыжную прогулку, то на каток, то в ледяной лабиринт, то попробовать ягодный сбитень в зимнем кафе. Василине была приятна ее забота. И ей даже хотелось согласиться! Но она вежливо отказывалась и отсылала ее к Артемию, видя по влюбленным переглядам парочки, что они хотят насладиться этой поездкой вместе. Третий лишний — да еще с разбитым сердцем и соплями — им был не нужен.

Настроение Василины приподнялось только в последний день каникул. Сразу после обеда им оставалось разыграть последнюю сцену квеста, и можно было возвращаться домой.

Последний раз разгладив складки платья Беатрис Каннингем, Василина с грустью посмотрела на свое отражение, мысленно прощаясь со своим образом. Она надеялась, что вместе с ним забудутся и слова Роберта, которые до сих пор ранили, стоило только вспомнить произошедшее в кабинете.

Спустившись вместе с Женькой — точнее, мисс Райт — в столовую на чай, они заняли свои места. Дождавшись Артемия, который вечно опаздывал из-за борьбы с галстуком, собравшиеся с предвкушением начали отыгрывать финальную сцену, переглядываясь и гадая, кто же окажется убийцей.

Полковник Хастингс, громко застучав по столу, ожесточенно заявил:

— Давайте прекратим эти игры! Лорд Эштон, ты уже давно заглядывался на состояние Генри. И теперь, как по волшебству, его больше нет!

Лорд Эштон, возмутившись, повысил голос:

— Как ты смеешь меня обвинять?! Я не имею к его смерти никакого отношения! Если у кого-то был мотив, так это у леди Маргарет. Львиная доля состояния переходит к ней.

— Как ты смеешь! — С холодной яростью процедила овдовевшая леди. — Мой муж был для меня всем. Я никогда — никогда! — не навредила бы ему.

Миссис Каннингем едко произнесла, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Как знать… Как знать… У каждого из нас есть свои тайны, не так ли?

Кашлянув, инспектор Томпсон привлек к себе внимание. Ощутив на себя выжидательные взгляды, он поднялся со стула и отошел к камину:

— За эти несколько дней в поместье Кэллоуэй я провел тщательное расследование, и по мере того, как раскрывал тайны, становилось ясно: каждый из вас мог иметь мотив для убийства лорда Блэкфорда. — Выждав, когда за столом стихнут охи и возмущения, он продолжил: — В процессе допросов и изучения улик я обнаружил, что каждый из вас скрывает нечто важное. Однако настоящая загадка для меня заключалась в том, что у каждого была своя причина ненавидеть лорда Блэкфорда. Но одна деталь не давала покоя — странный запах, о котором говорила миссис Гримшоу.

Леди Маргарет нетерпеливо уточнила:

— Моего мужа отравили?

Детектив ассиметрично улыбнулся и пафосно объявил:

— Дамы и господа, все вы скрываете что-то, но лишь один из вас совершил убийство. Истинный мотив был очевиден не с самого начала, но благодаря вашему поведению и некоторым мелочам мне удалось распутать этот клубок лжи.

Собравшиеся напряженно переглянулись. Каждый подозревал сидящего напротив, соседа по правую или левую руку. Сменив торжествующий вид на хладнокровие, инспектор Томпсон мрачно произнес: