Пользуясь своим правом «блуждающего форварда», Денисов перешел в центральный зал, где у него было заветное место – у телеграфа. Отсюда был хорошо виден эскалатор, соединявший зал с автоматической камерой хранения, и здесь Денисову никто не мешал. Стеклянные стены окружали телеграф с обеих сторон, а впереди высилась стена с антресолями, словно борт огромного, многопалубного судна, пришвартовавшегося к дебаркадеру. Люди, бродившие по залу, могли легко сойти за пассажиров с корабля, мраморные плиты под ногами напоминали пирс.

Денисов внимательно смотрел вокруг, пока не почувствовал, что сам неожиданно стал объектом чьего-то пристального внимания. Вначале ему показалось, что он ошибается. Но нет, за ним определенно наблюдали. Денисов даже мог примерно указать откуда – со скамей, стоявших метрах в пятнадцати справа.

Сделав это открытие, Денисов чуть переместился в сторону, чтобы скамьи оказались перед ним. Теперь он мог незаметно оглядеть каждого, чтобы разобраться, кто за ним следит и с какой целью: скучающий пассажир, которому просто нечего делать, или лицо заинтересованное.

Под потолком плавали разноцветные шары. Их ловили с помощью других шаров – на длинных нитках, вымазанных почтовым клеем. Забава эта повторялась каждый день…

Денисов поднял голову к потолку и сразу быстро провел взглядом по скамьям. Никто не встретился с ним глазами. Это насторожило: наблюдавший принял меры предосторожности – выбрал второй объект и перевел взгляд, когда инспектор посмотрел в его сторону.

Денисов снова огляделся. Вторым объектом могли быть и шары, и электрическое табло, и голуби, перелетавшие с карниза на карниз, и другие пассажиры… Подозрение вызвал человек, рассматривавший светильник над входом в ресторан, – два точно таких же висели ближе и удобнее для обзора.

Денисов подождал. Когда неизвестный с тем же вниманием стал изучать геральдического петушка, ничем не отличавшегося от своих собратьев на другой стене, он уже точно знал: им интересуется этот не примечательный ничем человек, сидящий в первом ряду с краю.

«Сейчас проверим…» – Денисов поправил куртку и, словно кого-то увидев, резко повернул за угол телеграфа.

Они встретились нос к носу. Незнакомец оказался строен, на вид лет двадцати семи – двадцати девяти, с аккуратно подстриженными висками. Он носил форменное серое кашне и туфли знакомого покроя.

– Московская транспортная милиция! – Денисов дотронулся до верхнего кармана, где лежало удостоверение. – Денисов, инспектор розыска.

Незнакомец вздрогнул от неожиданности.

– К вам в помощь, – Денисов увидел у него в руках размноженную на ротаторе ориентировку о кражах. Сверху было размашисто написано: «РУО» – регистрационно-учетное отделение – «ст. лейтенанту», фамилия выведена неразборчиво.

– Я ведь не в полупальто, товарищ старший лейтенант, и меховой кепки на мне тоже нет!

– Вы стояли в таком месте… – Ему нельзя было отказать в наблюдательности. – Пока все тихо. Не перед бурей ли затишье?

– Кто знает?!

– Почерк, я слышал, по всем кражам один и тот же.

Денисов поморщился: «затишье перед бурей» и «почерк преступника» – люди, раскрывавшие преступления, не разговаривали таким языком. Он еще немного подождал, но старший лейтенант, видимо, исчерпал запас профессионализмов.

– Давайте не наступать друг другу на пятки, – предложил он перед тем, как разойтись.

Денисов не возражал:

– Собственно, в зале я случайно.

Спор получил неожиданное разрешение сверху.

– Товарищ Денисов, – объявило радио, – срочно зайдите к дежурному по милиции. Повторяю…

В отделе милиции Денисова ждал Сабодаш. Антон протянул для пожатия обе руки, как на ринге.

– Зачем вызвал? – После такого рукопожатия хотелось прикрыть нижнюю челюсть.

– Ячейка литовцев была пуста уже в начале десятого вечера. Я разговаривал с пассажиром, который ее потом занял.

Значит, одновременно с кражей баккара, подумал Денисов, преступник очистил еще две ячейки.

Антон помолчал, потом добавил без всякого перехода:

– Блохин допрашивает Орлова, грузчик берет все на себя…

Крохотный замочек долго не хотел открываться – Илья с трудом подыскал ключ. На дне чемодана оказались паспорт и несколько аккредитивов. Пока он возился с вещами, подошел Капитан. Обычно он только наблюдал со стороны – принимал меры на случай опасности.

– На предъявителя. – Илья сунул ему в руки бумаги.

Ничего другого брать не имело смысла.

– Сегодня много милиции в штатском, – сказал Капитан, пряча аккредитивы, – утверждать не могу, но чувствую спиной. Лучше уйти.

Спина опытного жулика словно аккумулировала тревожные сигналы.

Илья не спешил закрывать ячейку.

– Не надо паниковать. Владелец аккредитивов сначала подойдет к своей ячейке, попытается открыть, потом позовет дежурного. Мы десять раз успеем уйти…

– Ваше слово для меня закон, но все же…

– Секция, у которой мы стоим, навела меня когда-то на способ угадывания шифров. Какое совпадение! Я учился тогда на первом курсе, ночевал в общежитии, вещи держал на вокзале. Удобно: общежитие далеко, вокзал – в центре. В день, бывало, по нескольку раз приедешь – то учебник взять, то деньги, то рубашку сменить. Вот и ломаешь голову, как этот ящик перехитрить, чтобы без монет закрылся! – Илья похлопал ладонью по дверце. – Надо бы отметить ее серебряной табличкой. Как думаешь, разрешат?

– Безусловно. А теперь пора: надо быстрее получить по аккредитивам.

– Ерунда! Потерпевший может появиться через неделю, когда нас не будет в Москве!

– Решим этот вопрос в другом месте. – Капитан не мог скрыть беспокойства. – Закрывайте лавочку! Вон их сколько кругом!

– Мы стоим у своей ячейки! Что нам бояться?

– Механик идет.

– Знаете, мне вдруг захотелось апельсинов. Они лежат где-то поблизости. Не желаете?

– Что с вами?

– Сейчас почти в каждой ячейке апельсины. Видели ларьки у вокзала? С самого утра торгуют.

– Ставлю ящик апельсинов, если вы закроете сейчас ячейку.

На Илью, обычно осторожного, словно что-то нашло.

– Я открою всего две ячейки – вот эту и ту. Если в них нет, мы сейчас же уходим.

– Черт! – Отступать было поздно.

– Товарищи, – подходя, строго сказал Горелов, – положили вещи – идите! Не создавайте тесноты для других пассажиров.

– Не все еще взяли, отец. – Илья бесстрашно сделал несколько шагов вдоль секции. – Где у нас апельсины? Дайте вспомнить! Кажется, здесь…

– Номер надо записывать! – заворчал механик. – Едут, едут, а набрать шифр ни один правильно не умеет!

– Шифр я помню: тысяча… Сказать?

– Мне ваш шифр неинтересен! При себе держите, – разговаривая с пассажирами побойчее, вроде Ильи, Горелов сдерживался. – Берите апельсины и идите… – Он не хотел уходить посрамленным, а мало-мальски достойный предлог для отступления не находился.

Илье пришлось подбирать шифр в его присутствии. Капитана подмывало бросить все и пойти к выходу.

Он успел бы проскочить к эскалатору раньше, чем механик поднял крик. Илья держался, как хитрый мышонок, который задумал поиграть с грозной, но весьма недалекой кошкой. С секунды на секунду Капитан ждал, что кошка вот-вот бросится на мышонка и сцапает его. А заодно и самого Капитана.

Щелк! щелк! – стучал шифратор.

У Ильи выступил на лбу пот. Капитан отвернулся. Теперь он уже не успел бы к эскалатору, даже если бы и поспешил. В конце отсека показался милиционер, он не спеша приближался, на ходу перебрасываясь словами с дежурным. Милиционер был похож на того, что в последний раз арестовывал Капитана в Омске, только погоны у этого были прикреплены не к синей шинели, а к серому, весьма современного покроя пальто.

Ячейка открылась. Кроме чемодана, в ней лежала большая хозяйственная сумка с апельсинами.