Все точно знали, что делать, и все действовали ради общей цели, забыв о конфликтах и обидах. А в том мире, в который они попали, это было слишком ценно. Слишком… Настолько, что отказаться хоть от одной такой минуты, было непозволительно. Потому что каждая минута, проведенная по правилам этого необъяснимого пространства, превращала их в других людей…

– Что это значит? – после долгой паузы спросил Дэн.

      Девушка поднесла руку к наушнику и, уже почти вынув его, произнесла:

– Граф изменил свое направление тогда не из-за серебряных монет.

– Что ты имеешь в виду?

– В той стороне в углу сидела Мари. Он не захотел пугать ее еще больше.

      Едва видимый бежевый кусочек универсальной ткани с динамиком скользнул по тонким пальцам и, упав на землю, затерялся в высокой густой траве…

      Пять пар глаз в Белой Вилле и еще одна в лимузине недвижимо смотрели на изображение огненно-красной фигуры, выходящей из-за дерева под сенью блестящих крыльев.

– Дэннис, дай посмотреть записи того вечера, – через несколько ошеломленных мгновений произнес Виктор.

      Пара выученных движений рук – и на одном из экранов высветилась фигура графа ровно в тот момент, когда он двинулся от двери к креслу.

      Всеобщая тишина.

      Виктор отвел взгляд от монитора и молча опустил голову на скрещенные пальцы…

      Из динамиков донесся уже ставший характерным для сегодняшней ночи предупредительный писк – на боковых сегментах мониторов поползли вверх показатели пульса и давления.

      Изабелла чувствовала, как последние силы ее покидают. Она не сможет дотанцевать до конца мелодии. Обычно легкие и плывущие по воздуху крылья будто налились свинцом. Ей уже было даже не поднять рук. Она сделала последний поворот в сверкающем круге и расстегнула крепеж на шее. Стало немного легче дышать. Но общей ситуации это не исправило.

– Надо идти за ней, – отодвинулся от стола Дэн.

– Стой, – поднял руку Виктор. – Если она закрыла Максимилиана в машине, чтобы его не было рядом, то появление любого из нас может поставить под угрозу ее план и, следовательно, ее саму.

– Но она там совсем одна!

– Оставайся на месте! Ты сделаешь хуже! Если она так рискует, то у нее есть причина. Судя по всему, она знает больше, чем мы.

– Откуда?! – вмешалась Мари.

– Сейчас важно не это.

      Изабелла медленно опустилась на землю и сняла давящее украшение с волос, сразу же пересыпавшихся со спины на плечи.

      Ей уже ничего не вернуть назад. У нее нет выбора.

      В груди все сдавилось до такой степени, что невозможно было вытерпеть даже завязки от одежды. На траву, вспыхнув красным переливом, сползла верхняя часть костюма.

– Какого черта?! – грохнув отброшенным в сторону стулом, вскочил из-за стола все это время опасно молчавший Брэд. – Она собралась раздеваться перед этим чудовищем?!

      Музыка продолжала литься над озером, но закончившие программу и не получившие сигнала о продолжении работы фонтаны остановились, водопад исчез, а большая часть огней потухла. Изабелла, немного отдышавшись, встала и, не поднимая головы, двинулась вперед. Один браслет, а за ним второй и третий, звеня, поскакали по перекладинам мостика; еще пара с негромким плеском сразу исчезла в воде. Девушка завела руку за спину и расстегнула крючок – красная юбка, слегка цепляясь влажными складками за бархатную кожу бедер, упала к стройным ногам, перевитым тремя рядами золотых цепочек.

– Что она делает?! – взбесился Брэд. – На ней почти ничего нет кроме этого пояса! В нем не спрятать ни пистолет, ни Веретено! Ничего!

      Изабелла почувствовала, что перед глазами опять начало темнеть. Но она уже почти дошла.

– Она не собирается ничего прятать, – глухо и отрешенно произнес Дэн. – У нее нет оружия.

      Сквозь надвигающийся туман Изабелла увидела перед собой черную рубашку с поблескивающими в свете оставшихся немногочисленных огней агатовым пуговицами. Все, что на ней было – широкий пояс от восточного костюма с длинной навеской, маняще покачивающейся от каждого ее движения, и несколько украшений на шее и на ногах.

      Она подошла к нему, укрытая лишь только собственными длинными волосами. Все ее помыслы перед ним сейчас были обнажены так же, как она сама.

      Мари схватилась за голову, осененная безумной догадкой. Изабелла станцевала для своего главного зрителя три разных танца, представ перед ним женщиной трех стихий – всеобъемлющей и притягивающей земли, нежной и игривой воды и яркого стремительного пламени. И теперь ей оставалось только одно.

      Изабелла опустилась на мостик, словно для того, чтобы снять последнее украшение с ноги, но, спустив браслет в прозрачное озеро, так и осталась стоять на коленях. Словно во сне протянула она тонкие пальцы к его руке, сразу обдавшей ее жаром прикосновения, и поднесла ее к своим губам. Все вокруг замерло. Затихла и без того едва различимая листва; застыла, будто заколдованная, трава на пологих берегах; остановил свой разогнавшийся порыв ночной ветер; свет полной луны и звезд перестал мерцать и превратился в ровный поток, словно судьбоносный луч небесного софита.

      Девушка не поняла, что произошло. Последнее, что она помнила, было ощущение прикосновения властной руки к ее лицу. А в следующий миг она оказалась на ногах. Руки графа – в ее волосах и на талии. А его губы – на ее.

      У Изабеллы потемнело в глазах…

      На мониторах с ужасающей стремительностью увеличивался пульс, температура подскочила до сорока градусов, верхний порог давления приблизился к отметке в сто восемьдесят делений.

      Мари вцепилась в волосы и рванула к дверям; Дэн, схватив первое подвернувшееся Веретено, последовал за ней; Макс, сумев до трещин пробить стекло рукоятью пистолета, доломал его ногой и дотянулся до наружной ручки машины.

– Стойте! – закричал Тревор в микрофон общей линии. – Вы подвергаете себя еще большей опасности, чем она!

      Но входная дверь уже беззвучно закрылась под собственным весом, а Макс наконец выбрался из лимузина.

      Изабелла чувствовала его подчиняющий поцелуй, его потусторонние объятия, его неизбежную притягательность. Она вся растворялась в его силе и близости и не знала, сможет ли вернуться обратно. Ей показалось, что прошла вечность…

      Тело невыносимо горело, виски кололо так, что боль отзывалась в кончиках пальцев и даже перед закрытыми глазами прыгала и крутилась бесконечная темнота. Может быть, она уже давно пребывала в обмороке, только не понимала этого. Потому что все, что она ощущала – его прикосновение на своих губах…

– Вижу их, – по привычке доложил Макс, забыв, что его линия отключена. – Граф отодвинул руку от ее головы и опустил к спине. Но не трогает, держит в нескольких сантиметрах. У него в руке что-то засветилось! Он сейчас что-то с ней сделает! Иду на сближение!

      И вдруг на всех мониторах и смарт-браслетах одновременно начали двигаться показатели состояния Изабеллы. Они снижались в течение пятнадцати секунд и также одновременно остановились.

– Что за…? – нырнул за дерево с пультом управления Макс, вспомнив о сложившейся ситуации, однако, так и не введя личный пароль доступа, уставился на экран.

– Мари, за ворота – ни шагу! – захлопнул Дэн дверь железной ограды перед носом бунтующего подростка, но дальше порога не ушел.

      На его браслете высвечивались те же данные: 36,6; 70; 100 на 60.

      Граф медленно отодвинулся от лица Изабеллы и, не отрывая взгляда от ее глаз, развел руки по сторонам, словно приложив ладони к окружающему пространству.

      В тот же миг Мари взвизгнула: озеро зацвело белыми лилиями, деревья наклонились к воде от тяжести распускающихся на глазах бутонов, в воздух взлетели и закружились крохотные белые лепестки, хотя ни в один из сезонов подобного здесь быть не могло.

      Обрисовывающий жест вдоль неподвижной стройной фигурки – и она без какого-либо прикосновения облачилась в ослепительно белое платье. На груди, на запястьях, на талии и на плечах вспыхнули и засверкали восхитительные золотые украшения с белыми опалами. В густых волосах засветилась тонкая диадема, рядом с изящной шеей закачались длинные серьги.