В прокуренном до эффекта густейшей дымовой завесы кабинете Виктор Васильевич Смолов и Катя дважды прослушали эксклюзивную семиминутную запись. После чего шеф тяжело вздохнул и попросил Востроилову набрать номер Козырева:

– Пашка, срочно собираем всю нашу гоп-команду… Да, Ольховскую желательно тоже. Мы с Катериной минут через двадцать подскочим и подвезем дебютный сингл небезызвестного тебе оперативника, записанный в жанре «жесткий городской рэп»… Да, есть… Очень серьезная, только давай не по телефону… Э-э, подожди! У вас там погрызть чего-нибудь найдется? Жрать хочу, как сто китайцев… Отлично, едем…

Н-да, а ведь еще утром что-то подсказывало Виктору Васильевичу, что и нынешней ночью ему не избежать разборок с женой по поводу «шляния черт-те где». И, как поется в знаменитой отечественной рок-опере, «предчувствия его не обманули». Правда, сейчас у Смолова имелась вполне достойная отмазка – внезапная халтурка нарисовалась. Так что готовьтесь, девочки, к шопингу.

Продолжая отрабатывать легенду «тяжело больной», в четверг Козырев снова не вышел на работу. Подстраховать его по медицинской части вызвалась Полина: больничный официально оформили через элитную медсанчасть, в которой у Ладонина имелся персональный лечащий врач. Звезд с неба не хватавший, но при этом получающий гонорары, как полноценное светило.

Но особой радости второй день безделья кряду не доставил. Уже днем Паше и Ивану стало известно, что вместо ожидаемой подготовки к операции по захвату прибывающего в город Ребуса их команду в очередной раз бесцеремонно отодвинули от участия в боевых действиях. Отодвинул, естественно, Саныч.

Дотошно изучив запись перехваченного Смоловым телефонного разговора, тот связался с Москвой. И, как нетрудно догадаться, горячий (потому как горец) и бесстрашный (потому как депутат) Карзоев тотчас ухватился одной рукой за поведанную ему информацию, а другой – за кинжал. «Спасибо, дорогой, порадовал ты меня. Дальше сами всё сделаем. Красиво сделаем, – клятвенно заверил Саныча народный избранник. – И помни: теперь я твой должник». И буквально через десять минут мобильные группы джигитов подорвались на боевое дежурство во все столичные аэропорты, а также в Пулково-2. В ближайшие двое суток им предстояло отслеживать всех без исключения пасажиров, прибывающих чартерами из Испании. Размножать фотографию Ребуса не потребовалось – личного врага своего хозяина всякий уважающий себя джигит обязать знать в лицо.

– А у этого вашего депутата что, нет возможности элементарно к «Экспресс-2» подключиться? Узнать, каким рейсом прилетает Ребус? На фига народ-то зазря по аэропортам гнобить?

– А ты, типа, готов поручиться, что неофициальный визит на историческую родину Ребус нанесет именно под своей не менее исторической фамилией?… Молчишь? Вот то-то же…

Поначалу Козырев нарисовавшемуся партнерству даже порадовался. И то сказать, в намечающейся спецоперации лишний штык – не помеха. Вот только выяснилось, что как раз воевать Саныч и не собирался. По крайней мере, до момента выхода Ладонина из следственного изолятора. Слегка успокоенный вброшенным в эфир некрасовским «в субботу – крайний срок, иначе по-любому придется выпускать», он отдал общевойсковую команду: вплоть до зеленой сигнальной ракеты не вписываться ни в какие авантюры. Тем паче в авантюры околокриминальные. Дабы не дать следствию ни малейшего шанса усомниться в добропорядочности персоналии Ладонина и его окружения.

«Удастся „карзоевским“ нейтрализовать в пятницу Ребуса – честь им и хвала, – рассуждал Саныч. – И депутату хорошо, а нам самим так и вообще – зашибись! А вот со всей остальной швалью навроде Некрасова, лже-Дортюка, „загорелого“ и прочих будем разбираться позднее. По мере сил, вдумчиво и не спеша. А не с кавалерийской шашкой наперевес! Так что всё, господа мушкетеры, на сегодня хватит дуэлей».

А на козыревскую попытку возразить сказал, как отрезал:

– Хватит, я сказал! А то намахались до того, что чекисты на них досье собирают! А хлопцы эти, между прочим, за ваше кукование могут сделать такое, что даже сказать противно… Или вы мечтаете с Игорёхой местами поменяться?

В принципе, Саныч был прав. Как всегда прав. Вот только, как мудро сказано в одной средневековой японской хокку:

Так-то оно так. Правильно. Но всё же…

После аудиенции у Саныча в голове у Козырева мелькнула было шальная мысль попробовать выставиться за Некрасовым с утреца в порядке частной инициативы. Не ставя, понятное дело, в известность об этом остальных участников концессии. Вот только: на чем вести НН? Не такси же подряжать? А на свои «колеса» старший оперуполномоченный Козырев так и не сподобился заработать. «Э-эх, надо было в тот раз не отказываться и забирать щедро предложенную Ладониным покореженную „лягушку“. Уже давно бы ее на ноги поставил – и вперед! Бомбил бы себе по ночам, а днем частным сыском занимался».

В общем, настроение было хреновым. А тут еще и Катя-Катюша после работы собиралась ехать ночевать к родителям («успокоить мамулю»). И что оставалось делать в подобной ситуации двум вынужденно холостым джентльменам? Всё правильно: идти в кабак.

Именно здесь, ближе к ночи, их по телефону и разыскал Смолов, посоветовав по возвращении на Лиговку обязательно проверить электронную почту Лямки. На которую он только что сбросил очень любопытный мобильный диалог с участием «ба, знакомых всё лиц». Крайне заинтригованные, парни скоренько попросили счет и двинули домой: в конце концов, им ничто не мешало догнаться и в камеральных условиях.

– А знаешь, брат Лямка, что-то мне подсказывает, что на самом деле премию Некрасову собрались выписать не такую уж и большую. Граммов на девять, не больше.

– Думаешь, они его грохнуть собираются?

– Ничего я не думаю. А грохнут – туда и дорога. Слушай, залезь-ка в Интернет. Глянь: есть утром какие-нибудь авиарейсы из Испании?