Однако следовало торопиться. Сразу после смерти Запольской в ее подсобном эрмитажном хозяйстве началась обязательная в таких случаях ревизия коллекции для подготовки передачи новому штатному хранителю. По данным Некрасова, эта достаточно трудоемкая работа должна была продлиться минимум два-три месяца. И то, что по ее итогам недостача экспонатов обязательно всплывет, было делом решенным. Здесь – без вариантов. Даже если сами музейщики попробуют эту историю замотать, к теме «широкого освещения» подключится «антикварное» угро. А пока требовалось успеть провести все необходимые вспомогательные телодвижения, дабы к началу скандала, который станет сигналом к переходу к финальной стадии операции, подойти во всеоружии.

Визу Стуруа срочно продлили еще на полгода. Обошлось недешево, но зато отныне на руках у Стаса были бумаги, подтверждающие нестерпимое желание приглашающей стороны продлить ему вид на жительство. Причем не просто за красивые глаза, а как крупному научному деятелю, ассистенту кафедры археологии университета Виста (Претория, ЮАР). Кстати, соответствующие корочки вместе с необходимым набором сопроводительных причиндалов (командировка, направление в Россию, авторефераты, рекомендательные письма и проч.) встали на порядок дешевле. Что при нынешнем «развитии печатной техники» неудивительно. Конечно, университет Южной Африки, равно как и Кейптаунский, в научном мире котируются выше. Но зато Виста был относительно новым, пока еще малоизвестным вузом. Так что, задайся кто целью получить справочно-уточняющую информацию в отношении «африканского археолога», процесс этот оказался бы весьма трудоемок.

В течение недели Стуруа в тестовом режиме пролистал несколько базовых томов и томиков по фундаментальной археологии, четыре раза побывал в Эрмитаже в качестве рядового посетителя и просмотрел с десяток документальных DVD из серии National Geographic, посвященной археологическим раскопкам и тайнам древних манускриптов. Естественно, что его бурная псевдонаучная деятельность сопровождалась ехидными комментариями со стороны Линчевского, которому в готовящейся операции отводилась не требующая глубокого погружения в образ роль гида-референта, состоящего при персоне иностранного специалиста. Эдакий раздолбай Коровьев из свиты профессора Воланда!

Экстернат по археологии у Стаса принимал Семен Аронович Плуцкер.

Задав Стуруа несколько вопросов из общей и особенной частей науки ковыряния в останках и остатках, тот поморщился, молча приговорил рюмку коньяку, закусил лимончиком и процитировал БГ:

– Н-да, «мы могли бы войти в историю – слава Богу, мы туда не пошли».

– Что, все так плохо? – поинтересовался Эдик.

– Допустим, за плохо разговора не было. Но, как любил говорить Станиславский своей жене, когда та в очередной раз возвращалась от портнихи глубоко за полночь: «Немножечко не верю».

– Расколют Шарапова дурилки картонные?

– А оно им надо? Этот молодой человек, он что? Метит занять чью-то должность младшего научного сотрудника? Или взялся пролезть в члены, извините, корреспонденты, куда его не стояло? Отнюдь. Опять же, кто знает, как выглядит перспективный научный кадр из южноафриканских пампасов? Который вчера на пальме, а сегодня на кафедре.

– Пампасы – это в Южной Америке, – хмуро буркнул Стас.

– Пусть так. Особенно если для вас это так принципиально. Но, между прочим, Генрих Шлиман тоже не был интеллигенцией в пятом поколении – наш паренек, из купцов. И ничего – лопатой помахал, Трою нарыл. По сути, археология – это не более, чем умение первым находить рыбные места.

– Ежели так, за результат я спокоен, – хмыкнул Линчевский. – Клёв будет такой, что клиент позабудет обо всем на свете.

– Я видел этот фильм. Но, если честно, усмешку не понял, – признался Стуруа.

– Воистину: благотворительность творит благие дела. Выражаясь более доступно: бабло – оно и в Африке бабло.

– Вот далась вам Африка! «Пальмы, пампасы…» А у самих старики на помойках жратву подмахивают, прямо из мусорных баков. Я такого даже в кейптаунских трущобах не видел, – не выдержал Стас.

– «В кейптаунском порту, с пробоиной во рту, Жанетта наводила макияж…» Извини, Родезия, просто мы с детских горшков живем в плену стереотипов. О том, что некто постоянно бегает по Африке и кушает детей. Гадкий, ужасный, Бармалей погоняло. Бают люди… Или все-таки лажа?

– Fuck you!!!

– Понял-понял, умолкаю. Но, заметь, истинные профессора археологии в приличном археологическом обществе так себя не ведут…

В общем, зачет по археологии был посчитан условно сданным.

А через пару дней молодой ученый-историк из южноафриканской Претории попал в дорожно-транспортное происшествие на Ланском шоссе: «университеты» закончились, пришло время «защищать диплом».

Эдик и Стас развели господина Запольского по классической схеме подставы на дорогах. В то утро овдовевший сбытчик музейного имущества нагнал на своем «Мерседесе» еле ползущего в левой полосе «чайника» на лохматке тольяттинского производства. «Чайник» упорно не желал уступать дорогу своему немецкому коллеге, и тогда опаздывающий на работу Запольский резко выкрутил руль вправо. Но вместо того, чтобы обскакать назойливую четырехколесную помеху, неожиданно наткнулся на левый бок второго участника шоу, который еще пару секунд назад двигался на вполне приемлемом для безопасного маневра расстоянии. Лохматка, за рулем которой сидел Дорофеев, спокойненько укатила дальше, а вот господину Запольскому пришлось прижиматься к обочине и начинать беспокоиться за прическу. Так как денег у него не было, а внешность выбирающихся из салона поврежденной иномарки двоих молодых мужиков никак не выдавала в них добрых самаритян.

Поначалу показалось, что самые худшие опасения начинают сбываться. Водила иномарки, подскочивший к Запольскому первым, держал в руке бейсбольную биту и, судя по выражению лица, был готов использовать ее по прямому назначению. То есть – бить. Запольский, инстинктивно отшатнувшись, принялся что-то судорожно лепетать про ОСАГО и вызов гаишников. Тем самым еще больше расстроив «потерпевшего», глаза которого буквально налились кровью. По крайней мере, именно так Запольскому показалось. Но в этот момент к ним подошел пассажир иномарки и принялся активно успокаивать своего водителя. Причем за легким акцентом явно угадывалась его иностранная родословная.

«Потерпевший» немного успокоился – теперь он принялся объяснять пассажиру, что виновник «мерс» отделался всего несколькими царапинами, а вот у него после удара двигатель застучал так, что теперь заводить машину опасно – вот-вот заклинит. Дескать, всяко нужно вызывать эвакуатор, а самому пассажиру срочно ловить такси. Иначе тот опоздает на заседание Ученого совета, и у нашей профессуры сложится превратное представление об иностранных специалистах. И это притом, что заседание должна посетить сама госпожа Вербицкая.

Выслушав, иностранец внимательно посмотрел на Запольского и неожиданно спросил:

– Извините, а вы случайно не в центр направляетесь?

– В центр. А что?

– Вы не могли бы меня подбросить на Васильевский остров? К университету? Если только, конечно, вам по пути. А то я… Как это у вас говорят? Горю капитально?

– Отчего же, подвезу. Тем более что мне как раз в ту сторону и нужно, – поспешно соврал Запольский, который абсолютно не горел желанием снова оставаться один на один с потерпевшим водилой. С бейсбольной битой и с очень-очень нехорошим взглядом. – Вот только… Если насчет ущерба, компенсации… Понимаете, я совсем недавно похоронил жену. Послезавтра как раз будет сорок дней. Такие расходы… А тут еще и это… Но я все возмещу! Честное слово! Вот только, может быть, не всю сумму сразу, а как-то… По частям…

– Перестаньте. В этом инциденте виноват я сам. Боялся опоздать и намеренно попросил своего водителя немножечко… Как это у вас говорят?… Притопить?… И вот результат. Тише едешь – дальше будешь. Русские пословицы – кладезь мудрости. Не правда ли?