– Если бы мы знали о легионе Грецина, спрятавшемся в лагере и получившем приказ зайти в тыл врага, мы бы чувствовали себя гораздо увереннее. Не понимаю, почему ты не рассказал остальным начальникам.

Серторий покачал головой:

– Ты прав. Я заметил беспокойство трибунов, ожидавших на вершине холма, когда же появился Грецин, оно рассеялось. Но, Марк, это гражданская война, а в гражданских войнах предательство и передача сведений от одного войска к другому происходят очень часто, куда чаще, чем в борьбе с варварами. Я не имел права рисковать.

Марк Перперна провел рукой по подбородку и кивнул.

– Это достойная причина, – признал он.

Воцарилось молчание. Перперна обдумывал полученный ответ, Серторий повернулся к горящему городу. Через несколько мгновений он задал вопрос:

– Но ты сказал, что тебя беспокоят две вещи. Какова же вторая?

– Ах да, – сказал Перперна, словно очнувшись. – Деньги. Мы снизили налоги, чтобы заручиться поддержкой кельтиберов, и достигли своей цели, но ты затеваешь долгую войну, а такое противостояние… требует крупных вложений.

– Да, ты опять совершенно прав. Дело серьезное. Без денег мы не победим. Легионерам необходимо жалованье. Солдаты живут не только возвышенными мечтами, им нужно платить без задержек. Меня тоже беспокоит этот вопрос, и я кое-что предпринял.

Перперне казалось, что существует только один выход, непопулярный, но единственно возможный.

– Ты собираешься снова поднять налоги? Наша власть в Испании укрепилась, а значит, настало подходящее время. Можно сослаться на войну, непростую обстановку…

– Ни в коем случае, – перебил его Серторий. – Я обязан сдержать слово и соблюдать решения сената в Оске. Кроме того, повышение налогов ожесточит кельтиберов, а они должны быть на нашей стороне. – Он вкратце объяснил, как собрать деньги на войну. – У меня другой замысел. Деньги уже в пути. И то, что я продал, тоже уже в пути. Никто не дает денег просто так.

– Что же ты продал? – растерялся Перперна.

– Легионеров. Не продал, а скорее дал взаймы. Наши легионеры очень понадобились кое-кому на другом краю Внутреннего моря. Коротко говоря, я отправил корабли с несколькими когортами из Нового Карфагена на Восток, чтобы они сражались как наемники за Митридата Понтийского. Взамен царь прислал нам три тысячи талантов. Скоро они прибудут сюда. Для этого мы должны сохранять власть над побережьем. Вот почему мы здесь.

– Это выходит… – Марк Перперна сморщился, производя подсчеты в уме. – Около восемнадцати миллионов драхм.

– Да, – подтвердил Серторий.

– У нас будут средства, чтобы вести долгую войну.

– И не только эту войну, – продолжил Серторий, поворачиваясь лицом к вражескому войску. – Ты же видел, как Помпей испугался сражения на двух фронтах. Он ждет прибытия Метелла с юга, чтобы мы были зажаты между двумя войсками. – (Перперна кивнул, показывая, что следит за рассуждениями своего начальника.) – Теперь оптиматам придется сражаться еще и на Востоке, с Митридатом, а заодно я добуду денег для наших легионов. Диктатор Сулла был жесток и безжалостен ко всем, особенно к нам, популярам, но он, сам того не ведая, оказал нам бесценную услугу: стремясь захватить власть в Риме, он упустил из виду другую загвоздку – Митридата. Он использовал это противостояние, чтобы создать войско и укрепить свою мощь. Давай же учиться у него: используем Митридата, чтобы ослабить оптиматов и получить деньги. Много денег. И вдобавок им придется сражаться в двух местах. Там, на Востоке, будет не просто битва – настоящая война.

Марк Перперна молча смотрел на Сертория.

В его глазах читалось восхищение.

Серторий понял, что цель разговора достигнута: он заслужил уважение Перперны.

– Они нас убьют! – причитал капитан корабля. – Они убьют нас всех!

– Необязательно, – перебил его Цезарь, очнувшись от воспоминаний. – Есть выход.

– Какой такой выход? – недоверчиво спросил Лабиен. Он уже смирился с приближением пиратов, но не понимал, что можно придумать. – Что нам остается, кроме как сражаться или умереть?

– Пойти на переговоры, – сказал Цезарь.

– Пираты идут на переговоры только с важными людьми, – в отчаянии пробормотал капитан. Он понуро расхаживал по палубе, схватившись руками за голову, потрясенный нависшей над ними бедой.

– Тут он прав, – заметил Лабиен.

– Ты забываешь, что я и есть важная особа, – добавил Цезарь. – Я был жрецом Юпитера и получал военные награды. У нас есть связи в Риме.

– В Риме, где тебя желают видеть скорее мертвым, чем живым, – пробормотал Тит.

– Тоже верно, – согласился Цезарь, – но пираты этого не знают. Я буду вести переговоры от имени всех.

Он говорил с непонятной решимостью, будто у него уже имелся готовый замысел.

Пиратские корабли окружили торговое судно.

Капитан взял один меч, а остальные раздал матросам, что, несомненно, было храбро, но бессмысленно.

– Я скорее умру, чем буду продан в рабство, – заявил капитан.

Цезарь невозмутимо выступил вперед, словно собирался приветствовать первых пиратов, взбиравшихся на борт торгового судна.

– Отведи своих людей подальше и позволь мне поговорить с пиратами. Умереть мы всегда успеем.

Капитан и его матросы отступили подальше.

Лабиен встал позади Цезаря – не из страха, но из уважения к другу, который, похоже, решил взять дело в свои руки.

Вскоре на палубе собралось около пятидесяти пиратов, вооруженных мечами, ножами, копьями и грозно взиравших на Цезаря, Лабиена и матросов. Некоторые усмехались: страх моряков с торгового судна был очевидным, никто и не думал его скрывать. Кое-кто даже обмочился, испачкав скудную одежду, скрывавшую обнаженное тело. При этом пиратов неприятно удивил дерзкий незнакомец, стоявший посреди палубы вместе с товарищем: казалось, только он был готов им противостоять.

Внезапно на судне появился еще один человек, и все пираты уставились на него. Цезарь смекнул, что это главарь.

Руки его были пусты. К поясу крепились кинжал и меч, но, окруженный своими товарищами, он не собирался браться за оружие.

– Кто это… храбрец или дурак? – сказал он на грубом, но понятном греческом, глядя на Цезаря.

Пираты захохотали.

– Я римский гражданин, – ответил Цезарь.

– Вот как! – преувеличенно громко воскликнул предводитель пиратов, делая вид, что эти слова произвели на него впечатление. – Претор, квестор… может, эдил? Или мы захватили корабль римского консула, который, как ни странно, путешествует без войска? – И он громко расхохотался.

– Нет. Я пока не удостоен ни одного из этих титулов.

– О, этот римский гражданин пока не занимает сколь-нибудь важной должности, – усмехнулся предводитель пиратов. – Но когда-нибудь ты непременно станешь римским сенатором, верно?

Цезарь вздохнул и снова покачал головой:

– Нельзя стать сенатором, не исполняя до того других гражданских обязанностей.

Пират пожал плечами, не желая вникать в тонкости римского государственного устройства. Важно было одно: этот человек не представлял собой ничего особенного. Он оглянулся: матросы трепетали от страха. Это ему понравилось.

– Я еще слишком молод для этих должностей, – добавил Цезарь, сохранявший редкостное спокойствие, – но я был жрецом, фламином Юпитера. Если ты попросишь за меня выкуп, то получишь немало.

Услышав слово «выкуп», пират перестал озираться и сосредоточил все внимание на Цезаре.

– Жрец Юпитера… – повторил он. Юпитер – верховный бог римлян, значит должность важная. – Ты сказал, что был жрецом этого бога, а теперь что, перестал?

– Этот титул дается не навсегда, а лишь на время, – солгал Цезарь, чтобы избежать малоприятных объяснений: Сулла отстранил его от должности фламина Юпитера несколько лет назад. – Я лишь хотел сказать, что за мое спасение вы можете получить хороший выкуп при условии, что никто из моих спутников не пострадает.