Помпей приказал отправиться в Лавр в тот же день. Лавр располагался недалеко от Сагунта – можно даже сказать, совсем близко. При удаче Помпей мог не только победить вождя повстанцев, но также поймать его, взять живым и доставить в цепях в Рим.

Легионеры шествовали перед вождем популяров, прокладывая ему путь, так что Серторию не требовались ликторы. Он взял их с собой, закрепляя свое положение в новом римском государстве, но не стал посылать вперед. Одного присутствия главы популяров, верховного военачальника Испании, пользовавшегося доверием своих подчиненных, было достаточно, чтобы все спешили освободить дорогу.

Марк Перперна, один из самых доверенных легатов, сопровождал Сертория, когда тот осматривал окрестности обнесенного крепостной стеной Лавра – одного из немногих городов в этих краях, которые сохранили верность оптиматам, правившим Римом. Как им сообщили, к Лавру приближался, делая большие переходы, сам Помпей со своим новым войском.

Серторий и Перперна остановились на небольшом возвышении: с одной стороны открывался вид на Лавр, с другой – на близлежащий холм, отлично подходивший для того, чтобы повести оттуда осаду города. Серторий был полон решимости взять Лавр любой ценой и показать, что прибытие якобы непобедимого Помпея нисколько не пошатнет власти популяров в Испании. До него дошли слухи о том, что Метелл победил Гиртулея: его ставленник на юге отступал, что делало столкновение с Помпеем поистине решающим событием. Взоры всех кельтиберов были прикованы к этому городку. Лавр поневоле стал символом войны, которую популяры и оптиматы вели между собой в Испании уже не первый год.

Серторий был уверен, что в этом противостоянии победит.

– Мы расположимся на вершине холма с основными силами, – объявил он.

Перперна кивнул, хотя у него были сомнения.

– Но… проконсул…

Он обращался к своему начальнику именно так, зная, что Серторию нравится этот титул, узаконивавший его власть в Испании и существование второго римского государства, не подчинявшегося римскому Сенату.

– Говори, Перперна.

– Проконсул, если мы встанем на этом холме, на нас бросятся верные Помпею жители Лавра, поджидающие на городских стенах и вооруженные луками и копьями, а также солдаты, которых он ведет за собой.

– Ты прав, – недолго думая, согласился Серторий, – и я помню, что Помпей тебя побе… – Он спохватился и сказал по-другому: – И ты видел, как Помпей громит когорты популяров в Африке. Но в Лавре все будет по-другому. Уверяю тебя.

Перперна больше не возражал против замыслов военачальника, но… Хотя Серторий не сказал прямо, что Помпей победил Перперну в Африке, он имел в виду именно это. Его слова причинили Перперне боль. Жгучую боль. Перперна смолчал, затаив обиду.

Войско Помпея достигло окрестностей города. Вражеские солдаты расположились на вершине холма: выигрышное место для боя, в котором, однако, что-то было не так.

– Им некуда будет отступать, если мы нападем и сумеем обратить их вспять, – заметил Геминий. – У них за спиной притаились жители Лавра, вооруженные до зубов и готовые метнуть во врага все, что попадется под руку.

Помпей молча оценивал обстановку.

– Верно, – признал он и наморщил лоб, пристально всматриваясь в горизонт. – Что-то не видно вражеских войск, идущих на помощь Серторию. Да, я тоже думаю, что мы можем двинуться на холм. Придется пожертвовать людьми, но, как только мы потесним врага и заставим его отступить, жители Лавра, как ты правильно заметил, превратят отступление в массовое побоище.

Помпей избегал использовать слово «легионер» для обозначения Серториевых солдат, которых считал всего лишь жалкими мятежниками.

Проконсул, назначенный римским Сенатом, по-прежнему обшаривал взглядом горизонт. Позади остался заброшенный лагерь Сертория, который они окружили, но не разграбили, поскольку Помпей отчетливо понимал, что в предстоящем нападении главное – быстрота. Когда серторианцы сдадутся и их вожак будет схвачен, а Лавр – освобожден, они вернутся во вражеский лагерь и заберут оружие и припасы, которые в спешке побросал главарь бунтовщиков, направляясь к холму.

– Так, значит… мы идем на приступ, проконсул?

– Сначала отправь гонцов в Лавр и сообщи о нашем намерении. Пусть будут готовы убить Сертория и его людей, когда мы атакуем холм. Как только жители города поймут свою задачу, начнем приступ.

– Они отправляют гонцов в Лавр, – объявил Перперна, указывая на всадников Помпея, огибавших занятый ими холм. – Можно попытаться их перехватить.

– Не стоит, – возразил Серторий. – Мы оба знаем, о чем они желают сообщить. Сейчас главное – сохранять свою позицию. Строй войска в triplex acies.

Перперна молча кивнул, заметив при этом, что стоявшие рядом начальники разделяют его беспокойство.

Тем не менее солдаты войска популяров были спокойны: Серторий дал им великую мечту, за которую они готовы были сражаться. Он сделал их участниками великого начинания – не просто столкнул лбами с верхушкой оптиматов, наиболее косными сенаторами, которые стремились только защитить привилегии и богатства, доставшиеся им вследствие неравного распределения добычи, трофеев его великих побед. Серторий учредил в Испании новый сенат, издал новые законы. Кельтиберы поддерживали его справедливые меры, препятствовавшие разграблению местных угодий в пользу властей предержащих – а именно это скрывалось за постановлениями, принятыми продажным римским Сенатом под давлением этих самых властей. Да, испанские легионеры-популяры слепо доверяли Серторию потому, что он сражался, ел и пил вместе с ними. И потому, что под его руководством они одерживали победу за победой. А еще потому, что даже при запрете на грабежи они без задержек получали жалованье. Вот почему, видя приближавшееся войско Помпея, чувствуя затылком дыхание враждебного города и понимая, что им нельзя двигаться с места – иначе их перебьют стоящие на стенах лучники, – они не сомневались в своем вожде. Нет, они не отступят ни на шаг. Кроме того, им было ясно: Квинт Серторий что-то задумал. У него всегда имелся какой-нибудь замысел. Недаром за несколько лет он разгромил немало консульских войск, посланных Римом.

Легионеры готовились к бою, когорты расположились у склона холма, напротив Лавра, выстроившись в три боевые шеренги. Если Помпей хочет сражения, пусть попробует.

Помпей тоже выстроил свои легионы в triplex acies. Он знал, что драться на склоне холма, к тому же довольно отвесном, будет непросто, и готовился подбодрить своих людей рассказами о том, что жители Лавра дали его посланцам такой ответ: отбросив серторианцев на достаточное расстояние, помпеянцы обрушат на них железный дождь. Помпей рассчитывал, что это придаст его воинам сил, и уже собирался обратиться к ним с речью, когда за его спиной появился Геминий.

– Проконсул… – заговорил он.

Помпей в раздражении обернулся. Он думал только о том, что скажет легионерам, и прерывать его на полуслове не стоило, однако подчиненный указывал куда-то в тыл.

Увиденное Помпею не понравилось. Совсем не понравилось.

Ветер гулял по лагерю Сертория между заброшенными палатками. На земле валялась кухонная утварь, все еще дымились впопыхах погашенные костры, кое-где виднелись пилумы, забытые легионерами, которые спешили покинуть лагерь и занять позицию на холме, где расположился Серторий.

Стояла густая, особенная тишина, притих даже ветер.

Внезапно из палатки выглянул вооруженный человек.

Он откинул полотняные занавеси, закрывавшие вход, и осмотрелся. Вдалеке виднелось войско Помпея, которое приближалось к лагерю и собиралось броситься на легионеров, занимавших холм напротив Лавра. Все шло так, как и предсказывал Серторий.