Спартак быстро приблизился к одному из стражников. Увидев его, тот угрожающе поднял меч, но фракиец быстро ударил его ногой по руке и обезоружил, затем повалил двумя ударами по лицу. Нападение было настолько внезапным, решительным и жестоким, что застало стражника врасплох: не успев сообразить, что происходит, он рухнул на землю без сознания.

Тем временем Крикс и Эномай обезоружили другого охранника, пустив в ход деревянные мечи, которые так и не вернули после упражнений. При помощи кельтов они молотили беднягу до тех пор, пока его голова с громким треском не лопнула; стражник затих навсегда. Другой, тот, которого Спартак сбил с ног, был еще жив, и Крикс с Эномаем вопросительно уставились на фракийца. Спартак понял, чего они хотят.

– В этом нет необходимости, – сказал он.

– Если ты не убьешь его сам, это сделаю я, – возразил Крикс.

Видя, что Спартак бездействует, Крикс воткнул деревянный меч стражнику в шею и с силой надавил; в конце концов тупой наконечник вышел с другой стороны. Землю вокруг несчастного оросила кровь.

Спартак ничего не сказал: он делал лишь то, что считал нужным, но пока что обращал мало внимания на других. Главное – достать боевое оружие. С лицами, забрызганными кровью, они выбили кухонную дверь и ворвались в просторное помещение, где готовились не только скромные блюда для гладиаторов, но и обильные яства для владельца гладиаторской школы.

– Берите все, что режет и колет! – приказал Спартак тоном прирожденного начальника.

Никто не спорил. Всеми владели нетерпение и страх, но, в конце концов, они ведь затем и явились в проклятую кухню. Они прихватили топоры, ножи с широким лезвием, которыми повара разделывали мясо и рыбу, а также длинные острые шампуры, на которых в большом очаге жарили туши кабанов и других животных. Повара и кухонные рабы жались по углам, не оказывая сопротивления. Гладиаторы сновали по кухне, не глядя на них, будто их и не было. Враги – не повара, а надзиратели, которых предстояло перебить, и восставшие не были уверены, что справятся.

Отныне всем им грозила смерть на кресте, и они это знали. Две мысли занимали их ум: одна – о грядущей казни, другая – о необходимости взять с кухни все режущие и колющие предметы.

Спартак, Крикс и остальные гладиаторы, вооружившись топорами, шампурами и ножами, вышли из кухни, готовые броситься на охранников, присматривавших за телегами с оружием. Но гладиаторов было всего пятнадцать. Когда они достигли столовой, где сидели десятки их сотоварищей, не принимавших участия в бунте, Спартак обратился к этим последним:

– Нас пятнадцать, и стражи наверняка нас прикончат, но будь нас хотя бы тридцать, мы бы прикончили их. На кухне осталось еще много ножей. Вы можете рискнуть, вооружиться и последовать за нами или же остаться здесь и умереть, развлекая римлян, которые смеются над вашими страданиями и потешаются над вашими увечьями.

Больше Спартак не сказал ничего. Он не привык произносить громкие речи. Его личный пример убеждал лучше любых слов.

Он двинулся мимо остолбеневших рабов. Крикс и остальные бунтовщики последовали за ним.

Выйдя из столовой, Спартак остановился.

– Подождем, – сказал он.

– Чего нам ждать? – раздраженно отозвался Эномай. – Повара вот-вот забьют тревогу.

– А может, и не забьют. В конце концов, они такие же рабы, как и мы. И хотят узнать, чем все закончится. Подождем немного и посмотрим, не присоединится ли к нам еще кто-нибудь.

Эномай покачал головой, но в этот миг рядом с ними появились гладиаторы, вооруженные острыми кухонными ножами, – около дюжины. А также двое поваров: напуганные не меньше остальных, они решительно размахивали топорами. Затем еще человек пятнадцать, и еще немного, и еще горстка… Вскоре набралось семьдесят человек с ножами, шампурами и топорами – гладиаторы и кухонные рабы.

– Ты! – воскликнул Батиат, указывая на одну из рабынь, убиравших подносы с едой после пиршества.

Девушка побледнела, но ей оставалось только подчиниться.

– На колени! – приказал Батиат, стаскивая с себя одежду, пока не остался в одной тунике, которую закатал до пояса, обнажив член, ослабевший от возлияний и яств.

Рабыня собралась было помотать головой, но не позволила себе даже этого.

Недавно она видела, как хозяин отвесил пощечину другой рабыне, которая не кинулась сломя голову удовлетворять его похоть, да такую, что у бедняжки вылетели зубы. Оказавшись в безвыходном положении, девушка готова была сделать то, что требовал хозяин и что она уже делала прежде, как вдруг двери распахнулись. В атриум с криками ворвались около полудюжины мужчин, с ног до головы перепачканных кровью.

– Они захватили оружейные повозки!

Батиат оттолкнул рабыню, опустил тунику и поднялся. Несмотря на кровь, покрывавшую их лица, он узнал охранников гладиаторской школы.

– Оружие? Кто захватил? – выпалил он, смущенный и рассерженный несвоевременным вторжением в самый разгар утех. – Ради Юпитера, говори яснее, солдат!

– Гладиаторы… Они украли ножи и кухонную утварь и напали на нас. Их было много, больше полусотни. Остальные стражники мертвы. Рабы захватили повозки с оружием и бегут в горы.

Батиат оттолкнул охранника, быстро прошел мимо остальных, пересек прихожую и распахнул двери, желая видеть, что происходит в школе. Выскочив на улицу, он увидел, как повозки с оружием, запряженные лошадьми из его конюшни, удаляются по дороге к великой горе Везувий. Вокруг повозок виднелись десятки вооруженных людей.

Это было самое настоящее восстание.

Стражники, принесшие хозяину горькую весть, нерешительно переминались у него за спиной.

– Ступайте в Капую и обратитесь за помощью к войскам, – приказал Лентул Батиат. – Мы должны поймать этих сволочей, пока они не добрались до Везувия и не скрылись в лесах на склонах.

Видимо, стражи пребывали в полнейшем потрясении, и Батиату пришлось закричать, чтобы привести их в чувство:

– Ну же, глупцы, быстрее в Капую!

Ланиста провожал взглядом колонну рабов, удаляющуюся от гладиаторской школы. Внезапно он испугался: а что, если они повернут вспять и нападут на него? Он отступил на несколько шагов.

– Закройте ворота, закройте ворота! – воскликнул он.

Запереться на вилле, окруженной высокими стенами, пока не прибудут войска из Капуи? Нет… Поразмыслив, он отдал прямо противоположный приказ:

– Открывайте ворота!

Рабы колебались, но Батиат настаивал:

– Открывайте ворота, болваны! Открывайте сейчас же, ради Юпитера!

Рабы повиновались.

Батиат снова выглянул наружу и увидел, как несколько охранников вскакивают на коней, чтобы мчаться в Капую за помощью.

– Дайте и мне лошадь! – приказал он.

Он умчался верхом в сопровождении немногочисленных выживших стражников: вдруг гладиаторы передумают бежать и вернутся, чтобы для начала расправиться с ним?

Ланиста, в общем-то, был прав. Крикс предпочел бы хоть на несколько минут вернуться в гладиаторскую школу, чтобы на прощание лично расправиться с Батиатом, но, повернув назад, гладиаторы обнаружили, что хозяин исчез, а по опустевшей вилле, не зная, куда податься, бродят испуганные рабы.

Бунтовщики принялись обыскивать дом в поисках золота и серебра.

Все это казалось Спартаку пустой тратой времени. Из Капуи, понимал он, вот-вот пришлют войска, так что лучше всего добраться до Везувия и спрятаться в лесу. Но очень важно сохранять единство в рядах восставших: вместе они добились того, чего в одиночку не достигли бы никогда. И, раз уж они все равно теряют время, следует извлечь из этого хоть какую-нибудь пользу.

– Ищите не только золото и серебро, но и ножи, мотыги, любые острые предметы, которые пригодятся в сражении! – приказал он.

Им предстояли бои, долгие бои, и только Спартак, казалось, понимал, что для войны понадобится много оружия.