Точно также везде. Ты хочешь подойти и познакомиться с девушкой, и прямо представляешь себе, как завязывается у вас интересная беседа, и в нее неожиданно вплетается обсуждение последних работ Гоши Острецова, и вы плавно переходите к истории любви Анны Декло, потом, органичным образом, к ее творчеству, в котором эротика конечно, безусловно, бесспорно, лишь глянец на поверхности очень глубокой философии. Потом постель, секс как в романах, утро в обнимку.

А потом девушка уходит, стакан пустеет, и ты понимаешь, что так и не встал. И не подошел. Лишь время ушло.

Известная психологическая ловушка, один из наименее описанных, но наиболее распространенных подвидов прокрастинации. Потому что причина тут проста и банальна — вы уже получили удовольствие от результата работы, представив себе во всех красках удовольствие, но еще не сделав саму работу. А мозгу все равно — реальный результат или выдуманный — удовольствие одинаково. Почти.

Желание выполнить собственно задуманное падает пропорционально расстоянию до места выполнения работы. До девушки двумя столиками дальше, например.

У этих двоих на моих глазах происходило нечто похожее. Только причины потери их решительности, наверняка, были другие. Сначала шли они уверенно и размашисто, прямо на нас. Сразу, как только их окликнул Хакер. Среагировали на какое-то его приветствие на чужом языке.

Потом, подойдя чуть ближе, они увидели Архитектора, чуть в стороне, на краю крыши, и сразу после нее увидели меня, сидящего на верхних ступеньках. Это заставило двоих замедлить шаг, перестать размахивать руками. Даже движения ног поменялись, шаги стали более крадущимися, они нащупывали поверхность ступнями, чтобы не отвлекать глаза, смотрящие вокруг и ищущие новые угрозы.

Затем они увидели ящера, копающегося у подножия лестницы. Он почему-то решил построить некоторое подобие баррикады, ушел под лестницу, потом вылез из-под нее с немаленьким обломком, выпрямился во весь рост и кинул каменюку к намечающейся мини-стене.

Это замедлило двоих еще больше. Наш новичок, выпрямившись, явно преодолевал планку в два метра роста, и худышкой при этом не был абсолютно. Любой не будет спешить подходить к такому. А на этой планете — тем более.

Надо отдать им должное, они все-так собрали остатки воли, высыпающейся из них последние двадцать метров как из дырявого мешка, и дошли до подножия лестницы.

Один что-то спросил. Я чуть повернул голову в сторону Хакера, хотя по интонации уже догадывался, о чем речь.

— Спрашивают, есть ли у нас еда… вроде. — неуверенно перевел Хакер.

Я слегка качнул головой и произнес на языке ящеров:

— Еда только для своих.

В принципе, я мог сказать это хоть на итальянском. Никто ничего не понял. Кроме ящеров, но так и было задумано. Я не хотел разговаривать с этими двоими, чувствовалось в них что-то не то, что нам было нужно. Если бы наша компания была побольше, может быть, я бы и рискнул. Но двое, явно попавших сюда не за расклеивание листовок на столбах, нам не подходили.

Я ответил, и ждал, что будет дальше. Не хотелось драться с каждым встречным, не хотелось рисковать ни за что.

Спрашивающий о еде кивнул, и начал отступать назад, пятясь в сторону. Вслед за ним то же самое повторил его напарник. Они отступили практически боком шагов на десять, прежде чем решились повернуться к нам спинами и отправились дальше. Туда, куда бы они направлялись до этого.

Я выдохнул. У этих двоих было чему поучиться. Отступать не стыдно, пятиться не стыдно, избегать драк не стыдно.

Они шли, и были живы. Могло сложиться иначе.

К нам приближался еще один заключенный. На этот раз — его даже никто не звал. Может, он услышал что-то в более ранних выкриках.

Он явно рассмотрел нас издали, потому что тоже постепенно замедлялся, подходя ближе к лестнице, но делал это плавно, вне зависимости от того, что происходило вокруг.

Он подошел, остановился у нижней ступени, а потом присел на корточки, глядя прямо на меня снизу вверх.

Краснокожий. Темнее индейцев, кожа прямо отливала красным, переходящим в бронзовый оттенок. Невысокий, юркий, крайне опасный. Даже то, как он сидел — вроде и сидит, не самая удобная поза для атаки или обороны, но при этом ступни расположил так, что мог, как пружина, моментально метнуться в любую сторону.

И при этом выглядело, что он просто отдыхает, раз уж пришлось остановиться.

На его планете я бы точно выделялся — просто цветом кожи. Не спрячешься, так же, как и среди ящеров. Если весь вид был такой же, — могло оказаться, что также, как и на Земле, это всего лишь одна из рас. Может быть, даже с планеты, откуда отгрузили Молчуна и Хакера?

Я не хотел начинать, поэтому снова посмотрел в сторону Хакера.

— Говоришь на нашем? — спросил он.

Индеец посмотрел на него, явно не понимая. Качнул головой, не отвечая «нет», а скорее обозначая, что не разобрал вопроса.

Хакер повторил вопрос на другом языке. Даже не факт, что вопрос был задан верно, но мне бы было достаточно просто зацепиться. Хотя бы одно узнаваемое слово, и дальше бы пошло легче.

Индеец покачал головой, повторив то же движение.

Я посмотрел на Архитектора.

Она спросила. Дословно это звучало:

— Говоришь ли ты словами истины, чужак? — но, с учетом особенностей языка ящеров, значило тоже самое. Тяжело им было в первых контактах. За такие вопросы можно получить снарядом в борт еще до начала разговора. А здесь — лезвием под ребро. Хотя в самом деле это был банальный ритуальный вопрос в стиле, полностью аналогичном предыдущим по сути.

Индеец третий раз качнул головой, и немного поменял позу, словно готовился уходить.

Теперь качнул головой я, вытянул вперед руку со слегка вывернутой ладонью, предлагая ему что-нибудь сказать самому.

Он не спешил.

Посмотрел на Хакера, посмотрел на Архитектора, взглянул даже на новичка, который говорить ничего и не пытался.

Молчуна он не заметил, что меня слегка успокаивало. Козырь в рукаве всегда придает спокойствия.

Чуть откашлялся и произнес короткую фразу, подняв руку вверх, ладонью ко мне, словно приветствуя. Я практически готов был услышать нечто вроде «хау, кола». Но нет, еще и интонация была вопросительной.

Он замер в этом положении. Да, перьев только на голове на хватало, вылитый вождь.

Вопрос. Какой? «Можно к вам присоединиться?» Звучит уместно.

Я снова вытянул руку вперед, предлагая ему продолжить, но стараясь не кивнуть ненароком, не согласиться на предложение, которого пока не понимаю.

Он произнес что-то еще. Теперь уже нейтральным тоном. В голосе Вождя не слышалось раздражения, но оно как бы подразумевалось.

— Мы теряем время, — вот, что он сказал, — я теряю время с вами.

Он чуть приподнялся и легко, без усилия, оказался на ногах, готовый уйти.

— Время… — повторил я слово, в значении которого почти не сомневался.

— Да, время, — остановился вождь. — Вы его теряете. Здесь нельзя оставаться, скоро здесь будет жарко, надо прятаться, а не зная моего языка, бесполезно пытаться договориться.

Но он присел, снова, на корточки. Его тело сигналило, что договориться он очень хочет.

— Твой язык. Я его знаю, — слов пока не хватало.

— Знаешь? Но говоришь со мной только теперь?

— Я его знаю… только теперь. — ответил я. И показал жестами на его губы, изображая, как они двигаются, и на свою голову, стараясь показать, как в нее проникают знания, слова.

Вождь посмотрел на меня удивленно и недоверчиво. Потом вздохнул, решаясь:

— Все равно, надо уходить. Если можно, я пойду с вами. Вы хотя бы похожи на нормальных.

Теперь я кивнул. Прямо сейчас у меня не было слов, чтобы задать вопрос правильно, поэтому я спросил, как смог:

— А ты похож на нормального?

С учетом обстоятельств, вопрос Вождь понял.

Вождь был прав. Если вначале до нас доходили лишь по одному, то теперь из зоны выгрузки шла толпа. Каждый из них двигался вроде как по отдельности, не связанный с другими, — наоборот, видно было, как они стараются держаться друг от друга подальше, чтобы не попасть под неожиданный удар. Тем более, что эти удары время от времени случались.