— Доброго дня, Кайлен, а вот и ты, — подняв бровь, проговорила Эйлин завораживающе нудным тоном.
Он каждый раз восхищался, как она умудряется даже на самых саркастичных репликах сохранять исключительно кукольно-невинный вид, как у самой скромной девицы на выданье из самого благородного семейства. Эбед у народа холмов мог проявляться самым различным образом, в зависимости от их натуры и способностей. У Эйлин он выражался, помимо прочего, в том, что она могла выглядеть как Святая Дева в минуту Благовещения даже тогда, когда вела себя как последняя стерва или хладнокровно душила кого-нибудь голыми руками. Взгляд зеленых глаз оставался чистым и наивным, как и выражение округлого личика с острым подбородком, изящно обрамленного светлыми, почти белыми локонами.
— Лиан навел порядок, — сообщил Кайлен исключительно для поддержания светского разговора, потому как последствия корригановой уборки было заметно сразу же.
— Дитрих потом уберет, — Эйлин махнула рукой. — Давай уже по делу.
— Ты по мне совершенно не скучала и не рада меня видеть, — скорбно возвестил Кайлен.
— Кайлен, ты нарочно издеваешься? — мрачно поинтересовалась Эйлин. — У нас угроза разглашения…
— …И учитывая мое благостное расположение духа, ты могла бы предположить, что не слишком-то серьезная. Это человек.
— Да кто знает, чего от тебя, с твоим отношением к Пакту, ожидать, — сама того не зная, отчасти повторила Эйлин слова Фаркаша. И Кайлен сразу подумал, насколько это невероятно выразительное подтверждение того, что он на себя собирает все возможные предрассудки сразу со всех сторон. Они даже одинаковыми словами говорят!
— Мое отношение к Пакту совершенно не означает, что меня радует перспектива случайного разглашения, которое может привести к бог весть каким проблемам и неприятностям, — возразил Кайлен и уселся в кресло, предварительно стряхнув с него один из разбросанных корриганом документов.
— Тебе нужно выяснить его имя, — безошибочно определила Эйлин и уселась в соседнее кресло.
— Разумеется. В обмен на это я готов сделать нужную вам работу — то бишь, найти место погребения и закопать туда бренное тело обратно. Поскольку контакт с Академией у меня уже налажен, и они сделают что угодно, чтобы от своей потусторонней проблемы избавиться.
— Придется подождать Дитриха, — пожала плечами Эйлин. — И, скорее всего, подождать, пока он все приберет. Потому что он с утра смотрел сведения о подпактных…
— …не досмотрел и ушел по другим делам, поэтому их немедля начал досматривать Лиан.
— Да. Придется подождать.
— Лично я никуда не спешу. Клиентов я на время обезопасил, и у меня есть по меньшей мере трое суток, чтобы с этим спокойно разобраться. Так что, пока мы ожидаем Дитриха, можем вернуться к вопросу о том, рада ли ты меня видеть…
Эйлин смерила его ледяным, совсем не невинным взглядом. Так она тоже умела, разумеется, если у нее было на то желание. И если бы сейчас улыбнулась, наверняка стали бы отчетливо видны заостренные клычки, которые есть почти у всех зимних. И которые почему-то были совершенно незаметны со стороны, когда Эйлин выступала в образе непорочной скромности.
Его «штучки-дрючки» на нее, как и на Фаркаша, конечно же, не действовали — как, впрочем, и ее собственный эбед на Кайлена. Что ничуть не делало ее менее привлекательной в глазах Кайлена. «В жизни должны быть вожделенные, но недоступные удовольствия. Дабы пестовать в себе смирение и ценить имеющееся с большей радостью», — так Кайлен когда-то охарактеризовал Мариусу собственные отношения с Эйлин. Она бы скорее согласилась себе руку отрубить, чем на взаимно приятное времяпровождение с подпактным, особенно такой неоднозначной репутации, как у Кайлена: дабы не обвинили потом в предвзятости.
Посему любые попытки флирта с его стороны всякий раз сурово и безапелляционно отвергались. Но Кайлен их с завидной настойчивостью продолжал, прекрасно понимая, что ей на самом деле приятно, как высоко он ценит ее прелести и красоты, особенно с учетом его способности смотреть сквозь эбед, которая даже у подпактных встречалась через раз. Просто это был флирт, не подразумевающий никакого дальнейшего развития событий. Что ж, такое и среди людей встречалось совсем нередко, Кайлен был совершенно не в обиде.
— Как вы его упустили? — решил Кайлен заговорить о неприятном, потому что вести дальнейшие светские разговоры в ожидании Дитриха был, на самом деле, совершенно не настроен. Просто следовало выказать Эйлин причитающуюся порцию внимания, к тому же его собственный эбед требовал во что бы то ни стало озарить пространство должным количеством придурковатой безалаберности. Но его и самого сейчас волновало, в первую очередь, дело.
Эйлин широко обвела рукой комнату.
— Ты видишь тут три дюжины эйров, которых я могу приставить к каждому подпактному в Кронебурге и окрестностях? Вот и я не вижу… Скорее всего, это кто-то из колдунов, живущих в глуши, вот и не уследили.
— То есть, мне все-таки предстоит пугать волков своей самоходкой, — усмехнулся Кайлен. Эйлин присутствовала при той его фразе про Фаркаша и технические новшества, так что сейчас весело фыркнула. Чувство юмора у них было одинаково сомнительное, что и не удивительно: любовь жителей холмов к сомнительным шуткам была широко отражена в легендах буквально любого имевшего с ними дело народа.
— Надо будет Шандора с тобой отправить. Нет, не ради поддержания веселья.
— А ради надзора за моей подозрительной личностью и ради того, чтобы я с собой Ионела на связанное с Пактом дело не брал.
— Будешь отпираться?
— Нет, отпираться будет Шандор, от того, чтобы на самоходке ехать. И уговаривать меня пересесть в двуколку. И кто из нас победит в этой жестокой битве, ведомо одному Господу.
— Ты сегодня подозрительно сговорчивый.
— Это все оттого, что вы с Фаркашем тоже сговорчивые: ты со мной готова поделиться сведениями, а наш бравый капитан полиции готов не открывать дело по поводу покупки Академией нелегальных трупов. Впрочем, тебе самой удобнее отправить в Сарматские горы именно меня, раз уж я готов поехать, а Шандору за такие расследования бургомистр голову открутит, с высокой вероятностью, дабы не бросал мрачную тень на светлый лик Академии, приносящей городу столько доходов. Но ведь и мне куда удобнее взять с собой Шандора, который в курсе всех подробностей дела, а не Ионела, которому нельзя рассказать и половины…
— Ты не передумал насчет подписания Пакта им и его сестрой?..
— Естественно, нет! Зачем это им?.. Пускай себе Ионел спокойно сколачивает табуретки, а Мария — выводит соседям ячмени яйцом и не лезет в опасные истории.
— И валяется с тобой на сеновале, полагая, что ты — всего лишь липовский дворянин с причудами, не более того.
— И это тоже, разумеется. Но ненадолго. Я ее выдам замуж, как только ей это станет интереснее, чем валяться со мной на сеновале. Ведьмы заводят семьи позже прочих девиц, но все-таки рано или поздно заводят. И не с богатыми покровителями из города. И она это сама прекрасно понимает, она умная девочка.
— Всякий раз умиляюсь этой твоей летней щедрости.
— А что, зимние бы ей откусили голову после спаривания, как самка богомола своему супружнику?
— Ну нет, конечно… — со звенящей серьезностью ответила Эйлин, будто такой вариант и впрямь следовало рассматривать как вероятный. Хотя, может, и следовало, в самом деле. — Дали бы подарков, сколько причитается — и отпустили с миром. Но не мужа же искать каждой девице, в самом деле!
— Она — не каждая девица, а сестра моего ближайшего помощника… Ближайшего после Мариуса.
— И это тоже звучит невероятно по-летнему, — Эйлин улыбнулась очаровательно невинной улыбкой.
— У меня просто настроение хорошее сегодня, хоть и совершенно непонятно, с чего…
От дальнейшего высокодуховного обсуждения различий в жизненных принципах зимнего и летнего двора их отвлек скрежет и шорох со стороны окна: сквозь открытую створку протиснулся Дитрих, держащий одновременно в клюве и лапах изрядное количество корреспонденции. Он был несколько крупнее обычной совы-сипухи — ровно настолько, что это не было слишком заметно издали, но довольно-таки впечатляло вблизи.
