— А ворота?

— Ворота тоже есть, — признал я. — Я открою. Или срежем…

— Психов-то разогнали? — Приподнялся Ральф на сидении, вглядываясь в пространство перед колесами. — Черт, тут бы шину не проколоть…

— Кусты же. Ветки мягкие. А психов нет, я же говорю. Владельцев тоже не было, кому такое нужно… — Смотрел я вперед, где серела трехэтажная коробка государственного здания. — Ценного нет, тепла нет, воды нет — все срезали.

— А ты откуда знаешь? Пациент? — Фыркнул босс.

— Не, там в школе посвящение проходят. Ночь в психушке, и ты вроде свой.

— Бомжи трахнут и сожрут, будешь свой…

— Да вроде целые все, — пожал я плечами. — Говорю же — ни воды, ни света там. В городе другого брошенного полно. И потом, я ствол брал…

— Нечестно.

— В условиях не было, что со стволом нельзя, плевать. — Отмахнулся я от уже неважного прошлого.

Машина выкатила на улицу вокруг мрачного и давно заброшенного строения. Что характерно, на здании были окна, его не трогал пожар — но тусклые стекла в серых деревянных рамах, покрытые то ли пылью, то ли паутиной, смотрелись еще жутчее, чем разграбленные дома в центре. Впереди, по центру фасада, располагалось низкое крыльцо с некогда снятой вывеской — но отпечатки букв «Дом терпимости города Вингстон» остались на бетонном фасаде и от времени, дождей и ржавчины от срезанного крепежа, покрылись темно-алым налетом.

— Милое местечко, — прокомментировал Ральф. — Понятно, что тут никто не живет. — Оценил он окружающее запустение.

Следов людей не было — ни вытоптанной травы, ни запахов огня или пищи, ни срубленных деревцев, уже покрывших двор перед зданием. А еще замок на воротах никуда не делся — дорога проходила вдоль фасада и упиралась в высокую решетку, перетянутую ржавой цепью.

— Людей нет, — механически ответил я, глядя на здание черно-белым зрением. — Но кто-то тут есть.

Ральф настороженно глянул на меня.

А я не мог отвести взгляда от мерцающей сиреневой точки в районе подвала, вокруг которой улеглась непонятная тварь длиной метров в десять.

Если оглянуться назад, в школе мы делали много разного и не очень умного. Но так решал коллектив: либо делай, либо становись изгоем. Даже если хватает мозгов договориться с продавщицей гипермаркета, что завтра я приду и вынесу под курткой жареную курицу, и вот вам деньги, чтобы вы не мешали ограблению, то следующим испытанием всегда может стать что-то максимально тупое и опасное для жизни.

Я был согласен с Ральфом — лезть в заброшенную психушку и проводить там ночь вообще не самое разумное занятие. Даже со стволом в руках — попадется какой-нибудь нарк, который всю обойму встретит грудью и все равно царапнет спидозными ногтями. Но признаваться Ральфу, что творил ерунду, тоже нет смысла. Я это и сам знал. Только это нужно было делать.

По канону, ночь предлагалось провести в подвале — и где-то там, может быть, все еще хранился мой спальник и прочие вещи, припрятанные за пару дней до испытания. Там же был и пистолет — его я забрал потом, оставив все остальное. Денег было достаточно, чтобы не задаваться мыслями отмыть их после психушки и использовать вновь.

Речь сейчас не о тех вещах. Речь о том, что подвалы психбольницы я помнил — низкий потолок с линиями труб над головой, сырость и бетонный настил под ногами. Внутри подвала никак не могло уместиться нечто увиденных мною размеров. В старом подвале — не могло. В новом, с выдолбленным полом и отрытым в земле лежбищем, с проломленными перегородками на первый, второй, третий этажи и чердак — неизвестное существо умещалось прекрасно.

— Кто есть? — Ральф тронул меня за плечо. — Ты кого-то видишь?

— Смотри на третий этаж, слева, — показал я рукой. — Свет видишь? Крыша пробита.

— И что? — Насторожился он.

— Второй этаж, первый этаж. — Повел я рукой по диагонали. — Окна светлее, чем рядом. Солнце стоит над крышей, четко видно — там тоже дыры. А их раньше не было, я точно знаю.

Ральф нервно протер рукой по лысине.

— Вопрос, — не дождавшись от него слов, продолжил я. — Раз оно спит днем. Раз выбирается на крышу, а на земле нет следов. И раз оно проложило себе путь, не разломав коробку здания целиком. В городе есть ночной летающий хищник, способный грызть железобетон? — Собрал я все увиденные приметы в один вопрос. Плевать, что будет трудно объяснить, как я понял, что тварь сейчас в подвале — я такой нечисти в небе днем не видел, и точка.

Но, кажется, ответ и без того нашелся моментально:

— М-мать, — выругался Ральф, а двигатель машины, поставленный в нейтраль, рыкнул оборотами из-за резкого нажатия на педаль газа.

— Куда? — Заблокировал я его руку, легшую на переключатель передач. — В забор?

— Назад! — Сбросил он мою ладонь.

— Назад нельзя! Там военные!

— Мы эту цепь без шума не перерубим! Она проснется! — С тревогой смотрел Ральф на здание, но передачу пока не переключал.

— Так пусть спит! — С жаром ухватился я за пришедшую идею. — Зачем нам вообще куда-то ехать?

— Чтобы нас не сожрали, Генри, чтобы нас не сожрали!

— Стопни движок и не ори. Поговорим, — откинулся я на сидение.

На удивление, Ральф заглушил двигатель и тоже постарался расслабиться. Помолчали с минуту, потом Ральф начал тихо говорить:

— То-то, я смотрю, здание подозрительно целое.

— Что там? — Смотрел я через стены в подвал.

Оно пока спало. Но раз Ральф так отреагировал, то у этого должно быть имя.

— Черная птица пьет нефть.

— Если это пароль, то я отзыв не знаю.

— Да какой пароль, — с тоской посмотрел он в сторону проломленной крыши. — Черная, как ночь, птица. Здоровенная — я видел как-то ее полет. Звезды гаснут, смотреть жутко. В первый год всю нефтедобычу разорила.

— Людей не жрет?

— Жрала бы людей — отследили бы и грохнули. — Ральф опустил стекло, впуская воздух с улицы. — А так…

У них тут собаки квартал держали, какая им птица…

Или казалось, или действительно — потянуло машинным маслом. Или это от машины?..

— Получается, для нас не опасна?

— Мы на ее территории. — Поднял Ральф стекло. — Не сожрет, так убьет — тебе большая разница? Давай убираться отсюда.

— Значит, если не шуметь, до ночи у нас время есть.

— У нас ни черта нет времени, Генри! За спиной свежая просека, ее любой дурак с дороги увидит. Мы тут заперты! Выбираться надо прямо сейчас!

— Босс, а если хаммеров не два? Если их больше, и они блокируют дорогу возле общины?

Почему бы им там не встать? Какие законы они нарушат — старые или новые — до первого выстрела?

Ральф напрягся и силой протер виски.

— Откуда тут вообще военные, — пробормотал он.

— Сам же сказал — Дэвид мутит с внешними. — Напомнил ему. — Теперь знаем, с кем.

— Дэвид мутит с мэром. Военные сидят в Калифорнии. Мэр с Калифорнией на ножах.

— Значит, что-то мы понимаем неправильно, — почесал я над переносицей. — Где-то в этих раскладах просчет.

— Вот что я понимаю: валить отсюда надо, — не отрывал Ральф взгляда от бетонной коробки. — А не о политике рассуждать.

— Предлагаю заехать за угол здания, чтобы от этого заезда нас видно не было. Потом я попробую тихо открыть замок на воротах.

— Генри…

— Если не получится открыть, сидим до вечера и выбираемся обратно. — Гнул я свою линию. — Придут военные — прячемся в здание. Пусть птица с ними разбирается.

— Никогда! Никогда не получается так, как планируется!

— Это смотря кто планирует.

— Да причем тут это! Они приедут, тут день, птица спит, увидят машину, угонят машину. Все! И мы без колес, без мастерской, без нихрена! Или ты собрался на автоматы прыгать?

— Ставь растяжку на проезд, будет будильник для птицы. — Спокойно предложил я. — Они же о ней не знают, так что вломятся вперед, ногами в жир.

Даже если машину повредим — уже взбеленятся. А если кого внутри заденет, то с места шуметь начнут.