Как всегда за завтраком, после того как закончили водные процедуры мы не просто питались, но строили планы на день. Нужно понимать Леха и Пашка получилось уже отдежурили. Я в некотором смысле тоже с учетом, что второй день полы драил, тем более моя мама и братик приезжает. Если бы не коллективизм и прочее мог бы вообще сказать на фиг с пляжу! Каждый бы из моих парней понял и проникся, дескать ладно, забыли про дежурство. Только время сейчас другое. Люди мне хотят помочь, но и я должен с пониманием и уважением помогать народу в ответ. Это тебе не дедовщина армии 90-х, где сержанту полы мыть не по сроку службы не по понятиям не положено. Итого сегодня очередь Сидоренко заступать.

Забавный он мужик, хороший, хозяйственный. Когда еще знакомились Тарас представился, как Сидорович, не знаю отец ли Сидор, есть ли вообще такое имя на Украине или поляк и просто переделка отчества. Только мы тогда его спросили, как не путать его имя и отчество. На что он примерно и ответил, что какая разница и так и так по отцу получается. Учитывая его хозяйственность и расторопность было принято решение оставить Тараса дома на хозяйстве, готовиться, да и готовить разные блюда для встречи дорогих гостей. Надо понимать сельский менталитет меня и моих друзей…

Когда гость в доме, обязательно нужно накормить! Причем даже если ему уже кусок в горло не лезет предлагать добавки и новое вкусное блюдо откушать. Причем если ты в гости у селянина не просто так, а в роли долгожданного гостя тебе все скормят! Даже тарелки из которых ты ел, да еще рушник расшитый, что на печи висел предложат откушать. Короче никто не успокоиться пока ты не лопнешь деточка. Не дай Бог ты гостях чего похвалишь. Обязательно подарят, даже последнюю рубаху, еще обижаться будут, если не принимаешь. Гостить в селе у друга приятно, но это очень тяжкое испытание…

Итак Сидоренко Тарас Сидорович, оставался на хозяйстве, готовить разное, а мы будто не старую женщину ожидали с молодым пареньком, а роту оголодавших солдат, продуктов натащили вагон и махонькую такую тележку. Но никто не отменял наш маленький бизнес. Потому Пац должен был уйти на рынок скинуть разное барахлишко. Пусть без фанатизма и по мелочи, а вот наша троица Леха, Пашка и естественно я отправиться на вокзал, встречать гостей. На что балагур Лешка и заявил.

— Может я на подхвате у Сидоренко останусь? Вдруг чего не хватит? Он действительно боялся упасть в грязь лицом.

— Леша чего не хватит-то? Всего с избытком! Нам потом неделю доедать!

— Ну а зачем нас трое? Не унимался Хрипунков.

— Так на двух мотоциклах поедем, мы с Пашкой встречать пойдем, а ты мотоциклы посторожишь.

— Думаешь так много гостинцев привезут? Поинтересовался Тарас.

— Зная мою маму и зная сколько я ей отослал, она не нуждается, потому много привезет… Ответил на вопрос Сидоренко. Помолчал и продолжил.

— Только не в том дело, ехать на одном мотоцикле вдвоем удобно будет в одну сторону. Затем назад уже вчетвером возвращаться, да узлы с гостинцами, будет очень неудобно.

— Бери два. Высказался Пац. Он у нас был молчун, но всегда четко по делу говорил.

— Вот и беру два Николя, маму надо в коляску посадить, так ей удобнее будет, братишка пусть в коляске сидит на соседнем мотоцикле, его если сзади посадить еще чего доброго свалится.

— Это почему? Уточнил Пашка Иванов.

— Да такой же как ты, только капельку помоложе, вы друг другу понравитесь. Подколол я Пашку.

— Почему свалиться? Все же пытался добиться своего Иванов.

— Такой же почемучка как ты! Будет по сторонам глазеть, он в Ленинграде никогда не был, вот и упадет, нет! Пусть лучше в коляске едет, а я уж к кому сзади подсяду на мотоцикл к тебе или к Лехе, но лучше к тебе.

— Чего не ко мне? Даже чуть обиделся Леха.

— Буду за Пашкой следить, чтобы головой не крутил и придерживать, вдруг он как мой братец решит с мотоцикла упасть.

Все заржали. Нам реально было не надо очень острых и сильных шуток. Не знаю, когда эйфория от осознания, что мы Победители, что пришла Победа нас отпустит. Хотите верьте, хотите нет, но самый мощный «наркотик», что я знал. Причем воздействует не только на нас. Прохожие беспричинно улыбаются на улицах. Достаточно идти и подмигнуть девушке и она улыбнется. Более того, некоторые незнакомые девушки могут тебе подарить улыбку, просто подмигнуть или даже показать язык. Люди реально верят, еще немного! Еще чуть-чуть и настанет Эра Милосердия и всеобщего счастья. Жаль, что мы это потеряли. Там в 21 веке неплохо зарабатывал, были у меня разные девайсы о которых здесь даже не мечтают. Автомобиль, который комфортнее и круче тех на которых даже сам товарищ Сталин ездит, но вот такого ощущения всепоглощающего счастья не было. Купишь какую-то цацку, порадуешься максимум день и все, снова серые будни.

Порешав все организационные вопросы спустили мотоциклы и поехали встречать моих родных на вокзал. Надо сказать я немного боялся этой встречи, как нашкодивший школьник. Стою, как дурак, боюсь в руках охапка цветов. Вот выходят пассажиры из вагона, один, другой. Вот она моя мама неуверенно оглядывается и спускается на перон. Сразу видно женщину из села на ней платок повязан, как его только в селе повязывают не молодые женщины. Одета в женскую фуфайку. Кстати для 21 века такое не понятно, но да фуфайки даже в середине 20-го века продавали унисекс. Но женщины даже в селе остаются женщинами. Есть рабочая фуфайка она понятное дело не украшается, а есть на выход, например для поездок в город. Ее отдают мастеру, который сейчас есть в каждом селе. Тот для начала ее приталивает. затем при наличие ткани сверху ее обшивают этой самой тканью, считается шиком и блеском, когда ткань немного переливается и «блестит». Надо иметь очень прямые руки и навык шитья, дабы казалось только из этой ткани сшита телогрейка. Затем воротник, понятно у многих он банальный из кролика или зайца у мамы лиса-чернобурка, не просто так я стоял в Германии, да и ткань, черный бархат.

Она стоит и принимает узлы, надо понимать их подает ей мой младший братишка. Мы воевали или где? Пусть и не развед-рота, но иногда приходилось немца брать «в ножи», потому незаметно даже для самого себя, перехожу на крадущийся шаг, оказываюсь сзади мамы. Лицо прячу в букете цветов и говорю.

— Мама… Больше сказать, что-то просто не хватает сил. Меня душат слезы, рыдаю, как ребенок. Пристало ли ветерану войны, награжденному медалями, орденоносцу с двумя нашивками за ранения одна из которых за тяжелое, рыдать, как ребенок? Не знаю наверное не так себе будут представлять суровых победителей в 21 веке, но мы такие, как есть.

Никто не осуждает меня за мои слезы. Наоборот боковым зрением вижу, одобряющие, уважительные взгляды. Народ понимает и отчасти разделяет наше маленькое семейное счастье, когда после страшной войны встретились мама и сын. Мама слышит мой голос, моментально его узнает и вздрагивает от неожиданности. Она оборачивается и с криком

— Сынок! Живой! Бросается ко мне на шею, цветы забыты и брошены под ноги. Мы стоим и рыдаем. Из вагона выпрыгивает братик он растерян и не знает, что делать. Только лишь иногда говорит.

— Мама, не плачь, не надо, люди смотрят.

Сережа не знает куда себя деть, ему одновременно хочется обнять брата, которого он почти 5 лет не видел, успокоить маму и выглядеть солидным парнем, так-то ему 13 уже взрослый. К нему подходит Пашка Иванов. Протягивает руку.

— Павел, друг и сослуживец твоего брата.

— Серый, ой! Т. е. Сергей. Поправляется братишка.

— Будем знакомы, Серый, значит Сергей! Давай вещи донесем, нас транспорт ждет.

— Носильщик! Сразу переходит к делу Пашка. Естественно появляется носильщик с тележкой и загружает вещи в тележку, Серега и Пашка начинают двигаться к выходу с вокзала за ним тележка с вещами. Мама отстраняется от меня.

— Мне писали телеграмму ты ранен. Ждешь нас с братом.

— Нет я просил не так писать на почте перепутали.

— Вот телеграмма-молния «выезжайте торопитесь очень тяжел, хочет видеть брата». Говорит ничего не понимающая мама.