Не задумываясь, Никита рванул к остановке. Он успел вовремя: какие-то верзилы пытались запихнуть Кристину в машину. Помятые букеты валялись на асфальте. Никита подбежал к одному из мужиков со спины и напал, но его ударили по голове. Сознание поплыло, брыкающаяся Кристина и два громилы сменились темнотой.

Когда он очнулся, темнота не отступила, только перед глазами плавали непонятные белые мушки. Пульсирующая в висках боль, головокружение и подступающая к горлу тошнота мешали думать. Никита не знал, сколько прошло времени, прежде чем глаза привыкли к темноте. Судя по всему, он был в багажнике незнакомой машины. Не трудно было догадаться, что она принадлежала тем двум громилам. Или их трое: кто-то же ударил Никиту по затылку? Запястья стиснуты пластиковыми стяжками, рот заклеен. Никита попытался двинуться, но маленький багажник не позволял развернуться. Он был один, и это в какой-то мере вселяло надежду, что Кристине все же удалось отбиться и сбежать. Никита не стал поддаваться воодушевляющим мыслям. Он слишком хорошо знал сестру: она вряд ли бросила его наедине с верзилами. Скорее всего, она сейчас в салоне, такая же связанная и беспомощная. Кажется, их куда-то везли: Никита слышал, как барахлил двигатель.

Никита понадеялся на удачу и ногами толкнул крышку багажника – она не поддалась ни с первого раза, ни со второго. На третий Никита не решился, боясь, что шум может привлечь похитителей. Глубокий вдох через нос помог успокоиться, но не сильно. «Если это похищение, то какая цель? – Он пытался анализировать ситуацию. – Стрясти с Валентина деньги». Это было вероятнее всего, хотя в паспортах у Никиты и Кристины записана немного другая фамилия, правда мало кто различал «ё» и «е» при написании. Никита всегда знал, что рано или поздно в «Ховричёвых» узнают родственников Ховричева, но дяде идея разных букв казалась гениальной. Теперь его гениальность вышла боком его же близким.

Паника нарастала. В багажнике было жарко, тесно и темно. Пошарить по дну рукой невозможно. Вообще шевелиться было проблематично. Ощущение неминуемого конца обрушилось лавиной. К тошноте и головокружению прибавилась дрожь во всем теле. Он снова вдохнул и выдохнул через нос, и так несколько раз, пытаясь успокоиться. Никита вспомнил, как в одном фильме герой отмерял время пути по пульсу. Эта информация могла бы пригодиться. Он сосредоточился на сердце, считая. Примерно через четыреста ударов машину затрясло: вероятно, началась неровная дорога. Никита сбился со счета.

Он пять раз успел удариться головой о крышку багажника, прежде чем машина остановилась. Багажник открыли два мужика в черных балаклавах. Они выдернули Никиту наружу, и он тут же втянул носом свежий воздух. Была ночь, но привыкшим к темноте глазам удалось увидеть Кристину и стоящих подле нее еще двоих мужиков. Ее руки тоже были связаны, на глазах повязка. «Чтобы не могла запомнить дорогу из салона машины», – догадался Никита. Повязку вскоре сняли, и сестра, замычав сквозь заклеенный скотчем рот, попыталась броситься к брату. Ноги ее не удержали – она упала на землю. Два мужика рядом с ней дернули Кристину вверх, ставя на ноги.

Никита осмотрелся, ища пути для побега. Голое поле, пыль и грязь под ногами, только один дом, куда их привезли. Недалеко за их спинами виднелся лес. Там можно было спрятаться на первое время, но сейчас сбежать бы не получилось: четверо верзил крепко держали и не спускали с них глаз. Паника, с таким трудом унявшаяся, вернулась вновь.

– Заводи их! – из одиноко стоящего дома раздался голос и вышел еще один мужик, низкий и тоже в балаклаве. Вероятно, он был здесь главный, поскольку остальные четверо вытянулись и приосанились. – Кому говорю, истуканы, заводи.

Истуканы вслед за главным потащили пленников в дом. Здание было даже не заброшенным – в нем будто никогда и не жили: никакой мебели или каких-либо вещей. К удивлению, тут обнаружился люк в подвал. Никиту с Кристиной спустили туда и заперли в небольшой комнате. Сорвали скотч со рта, отчего кожа саднила, а вот руки развязывать не стали. Кроме голых стен, стальной двери и потолка в комнате были только матрас на полу и стул. На него и уселся главный.

– Значит так, голубчики, – начал он, – кричать тут бесполезно: не услышит никто. С бати вашего деньги спросим, а пока у нас погостите. Эти парни будут вас охранять, так что рыпаться тоже не стоит.

Истуканы как по команде вытащили свое оружие: у кого нож, у кого резиновая дубинка, у одного нашелся даже пистолет. Для убедительности хозяин пистолета выстрелил в потолок. Пуля отрикошетила от потолка в стену, едва не задев Никиту. Главный от выстрела дернулся и показал стрелявшему кулак.

– Ты башкой думай, а не только хавай! А если б он был без глушителя?! Оглохли бы все!

Истукан с пистолетом пробасил извинения. Отвернувшись от него, главный хлопнул себя по лбу, будто только сейчас вспомнил о чем-то важном. Он достал из кармана куртки нож и поманил пальцем:

– Девочка, иди сюда.

Кристина отшатнулась на шаг назад, Никита встал перед ней, давая сестре возможность спрятаться за спиной. У главного это вызвало глумливый смех.

– У, какой свирепый! – Он даже икнул. – Мне ж только прическу поправить, а то посылать вашему бате нечего.

Истуканы за его спиной тоже захохотали, вторя предводителю. Волосы они все же взяли. Это не составило труда. Кристина, парализованная ужасом, стояла как вкопанная. Никита тоже отпора дать не мог, хотя и пытался: слишком превосходили истуканы его по силе.

Когда главный получил, что хотел, похитители удалились. Только тогда Кристина рухнула на колени. Она судорожно всхлипывала, пыталась вытереть льющиеся слезы связанными руками. Никита заметил на ее коленях кровоподтеки и ссадины.

– Слезы тебе ничем не помогут, – нервно бросил Никита. Он не любил, когда вместо решения проблемы люди начинали бесполезный плач. Исключением были сестры, к которым он, в принципе, относился терпимее, чем ко всем остальным, но сейчас он просто не мог контролировать свои эмоции.

– Что с нами теперь будет? – Кристина не услышала его слов. Она все так же хлюпала носом. Неживым, замершим взглядом она смотрела в стену перед собой и спросила, казалось, тоже пустоту.

– Я не знаю, Тина, не знаю. – Никита бессильно покачал головой и сел рядом с ней.

Губы сестры зашевелились, шепча молитву.

Петя откинулся на лавке и зевнул. Сегодня он, как и вся команда, встал ни свет ни заря и притащился на тренировку. И это в воскресенье, когда приехала бабушка! Он и еще девять ребят уже довольно долго торчали на поле, а их капитан, между прочим, главный инициатор сбора, даже не соизволил явиться!

– Не мог же он нас заигнорить? – высказал вслух общую мысль Егор, который от нечего делать чеканил мяч. – Не похоже на Никитосика.

– Может, позвоним еще раз? – предложил вратарь Тима.

Петя с усталым видом показал ему экран телефона, где красовались двенадцать неотвеченных вызовов. Последний они сделали пять минут назад. «Может, он все-таки пошел гулять с Инной, – подумал Петя, но тут же отмел эту мысль. – Не, он бы никогда не пропустил». Решив все же проверить, он набрал подругу. Та ответила моментально, подтвердив, что Никита не с ней, и обещала сейчас прийти.

– Расходитесь, – скомандовал Петя товарищам. В их команде он негласно был третьим после тренера и капитана человеком. – Он уже не придет.

– И стоило ради этого переться? – возмутился все тот же Тима. – Не капитан, а сплошное разочарование! Ни выспаться нормально в воскресенье, ни тренировку провести. Парни, может, переизберем?! – гаркнул он на все поле.

– Верно, задрал он со своим адским графиком! – поддержал Ярик, самый молодой член команды. – Меня уже достало по шесть часов с мячом бегать!

«И меня! И меня!» – раздались крики. Петя зажал уши руками, лишь бы не оглохнуть. Он предупреждал, что адские тренировки до добра не доведут, но Никита же самый умный! То, что его захотят сместить, было ожидаемо. Как бы вообще из команды не погнали! Пете было не жаль, но крики были слишком громкие, и скоро подойдет Инна. Ей точно будет неприятно, что команда ополчилась на ее парня, а Петя не хотел расстраивать подругу.