Пересекая проспект Кирова, я переключил канал своей рации на заранее оговоренный со своим другом.

– Иваныч прием! Я в пяти минутах от твоего дома. Ты где? Прием! – рация молчала. Я повторил вызов.

– Может не достает? – спросил Палыч, – Далеко дом?

– Нет, дом совсем рядом! Скорее всего он на базе… – меня прервали звуки рыдания с заднего сиденья.

Мы с Палычем практически одновременно обернулись. Девушка наконец то очнулась и громко рыдая, и смеясь одновременно, осыпала поцелуями свою дочь, постоянно повторяя: – Сашенька, доченька, Сашенька…

Я повернул на Теплосерную и остановив машину быстро осмотрелся, оценивая ситуацию. Справа, за забором санатория стояло несколько мертвяков, на дороге особых препятствий не было, да и шатунов не наблюдалось, к счастью. Слева стояли старые двухэтажные здания, где в окнах иногда выглядывали перепуганные лица людей, и кое-где, кровавые морды мертвяков, приникших к окну, в тщетных попытках вырваться. Прямой угрозы не было, лишь арочный въезд во двор одного из домов вызывал беспокойство. Немного впереди, примерно там, где располагалась управа ФСБ, в небо поднимался дым и доносились звуки боя.

– Палыч, следи за аркой. – кивнул я напарнику на въезд во дворы и повернулся к девушке, – Вы как? Успокойтесь, пожалуйста, пока все безопасно!

Девушка подняла на меня заплаканные глаза с растекшейся тушью и схватив меня за руку затараторила: – Спасибо вам! Спасибо!

– Успокойтесь, пожалуйста! Возьмите себя в руки! – я накрыл ее руку своей ладонью, – Все почти закончилось! Скажите, как вас зовут!

Толи мои слова подействовали, толи то, что я накрыл ее руку ладонью, но девушка успокоилась.

– Я… меня… Рина! –наконец представилась она, сдерживая рыдания. Слезы так и текли по щекам.

– Ну все Рина! Успокойтесь! Все позади! Я Олег! А это Сергей! – указал я на Палыча. Тот повернулся, подмигнул малышке и улыбнулся Ирине.

– Ну а тебя, принцесса как звать? – как можно спокойнее и добрее спросил я малышку.

– Пуговка! – буркнула она и уткнулась маме в грудь, обнимая за шею.

– А имя у Пуговки есть? – стараясь хоть немного отвлечь ребенка от творящегося ужаса, задал я вопрос.

– Сафенька! – буркнула она и повернувшись, уставилась на меня большими серыми глазищами, – А вы нас не скуфаете?

Ребенок переводил серьезный взгляд с меня на Палыча.

– Ну что ты деточка! – вступил в разговор Палыч, – Мы вас защищать будем!

Я наклонился между спинками сидений и достал переноску с котом.

– Смотри кто здесь! – сказал я Сашеньке ставя переноску на сиденье. Флинт, ошарашенный всем происходящим сидел, забившись в дальний угол.

– Кыся! –вдруг радостно вскрикнула Сашенька, – Мама, смотри кыся!

– Это Флинт! Он разбойник и пират! Приедем на место, я дам тебе с ним поиграть! – ответил я на вопросительный взгляд ребенка.

В этот момент со сторон управления ФСБ раздалась беспорядочная стрельба. Мы с Палычем тут же переглянулись.

– Проскочим? – спросил он.

– Попробуем! Стреляют Фейсы скорее всего, а управа в пойме стоит. Нам туда не нужно, так что есть возможность.

– Рина! – обратился я к пассажирам, – Если крикну «Ложись», падайте на сиденье и прикрывайте Сашеньку. И ничего не бойтесь!

Пока мы переговаривались и медленно двинулись в сторону невидимого боя, стрельба усилилась, раздалось несколько взрывов, дикий рев и все стихло. Рев был похож на рев взбешенного медведя, только во много раз сильнее. Я даже затормозил прислушиваясь. Но все было тихо. Мы переглянулись с Палычем.

– Что это было? – в глазах Палыча я увидел не просто страх, – Может, ну его!

– Палыч, вроде тихо все сейчас. Давай потихоньку подъедем, глянем. Здесь просто самая удобная дорога! – я напряженно всматривался вперед, – двинем?

Палыч подумал и кивнул. Я обернулся к пассажирам. Рина сидела бледная, от страха, прижимая Пуговку к груди.

– Рина, не бойтесь, пожалуйста! Нам нужно обязательно проехать. Там, куда едем, друзья, и там будет безопасно – попытался успокоить ее я и подумав немного добавил, – Надеюсь.

Рина посмотрела на меня полными ужаса глазами и молча кивнула.

УАЗ медленно подъезжал к повороту на мост, в сторону Горячеводска. Уже было понятно, что здание управления ФСБ горит, и стрельба, скорее всего, была там. Но самое неприятное то, что впереди, за поворотом, вся улица Теплосерная была забита автомобилями. Где-то за поворотом, со стороны моста послышался приближающийся надрывный звук мотора и через секунду, еле вписавшись в поворот, на нас вынеслась вазовская семерка. Не снижая скорости, машина пронеслась мимо нас. Я только и смог разглядеть перекошенное страхом лицо водителя и его круглые от ужаса глаза. Он даже не посмотрел в нашу сторону, как будто нас не существовало.

– Олег? – в голосе Палыча чувствовались страх и неуверенность.

– Развернемся на повороте, – ответил я, – здесь не смогу. Попробуем через автовокзал.

Я прибавил скорость и выехав на перекресток затормозил!

– Это что за… – только и смог сказать, показывая Палычу на открывшуюся картину.

Часть города исчезла! Был мост, была дорога за мостом вместе с трамвайными линиями, и даже часть домов частного сектора. Но дальше, вместо привычной картины, было ровное поле с уходящей в даль проселочной дорогой, упирающейся примерно через километр в густой, хвойный лес. Я не верил в то, что видел! Част города как будто отрезало по какой-то невидимой, ровной линии. При этом, асфальтированная дорога, просто обрывалась и сразу за ней шла грунтовка. Не было привычных перепадов холмов и абриса Кавказского хребта, только чистое поле и лес!

– Что за фокусы? – ошарашено посмотрел я на Палыча, – Куда город делся? И горы! Где горы?

Палыч повернулся с не менее ошарашенным видом. Я выбрался из машины, забыв про автомат и не знал, что делать! Ни базы Иваныча, ни дачи Палыча! Куда ехать? Где мы вообще?

– Там кто-то есть! – крикнул Палыч из машины, указывая в сторону здания ФСБ, – кажется живой.

Я посмотрел в указанном направлении и чуть не присел от страха. Метрах в тридцати от нас, за скрученным в невообразимую фигуру шлагбаумом на въезде к зданию управы лежало нечто. Огромное чудище, валялось на земле, раскинув длиннющие лапы с громадными когтями. Лапы были обвиты тугими мышцами и выглядели как у перекачанного на стероидах качка. Головы не было видно из-за мощного торса. Но чудище похоже было мертво.

Я посмотрел на Палыча, и понял, что ему не видно этого чудища, а показывает он куда-то ближе. Метрах в пяти от нас, на склоне обочины лежал боец и слегка шевелился, пытаясь или отползти, или встать.

– Серега, бери автомат и давай ко мне! – крикнул Палычу и побежал к военному.

На земле лежал крупный человек в камуфляже, остатках бронежилета и каске. Грудь его, наискось от правого плеча к животу пересекали три глубокие, практически до костей раны, правой руки не было ниже локтя. Я наклонился над ним. Щека справа так же была рассечена. Видимо боец успел затянуть жгут на оторванной руке и только потом потерял сознание.

– Ух, ё…! – за спиной стоял Палыч, во все глаза глядя то на чудовище, то на бойца, – это что такое?

– Не знаю! – мне показалось что боец пошевелил губами, и я наклонился над ним, пытаясь услышать.

– Спек! – чуть слышно прошептал боец.

– Что? – не понял его я, – Что за спек?

– В кармане! – бойцу с трудом давалось каждое слово, – Вколи! Спек!

Я аккуратно проверил карманы и в нарукавном, слева, обнаружил жестяную коробочку, в которой лежали 3 шприца с золотистой жидкостью. Я сел и положив голову бойца себе на колени, вытащил один шприц.

– Это оно? – спросил в надежде на ответ, но боец молчал. Пощупал пульс. Пульс был очень слабый, лицо постепенно приобретало синеватый оттенок. Я нервно сжал шприц, не зная, сработает ли это. Времени на сомнения не оставалось – он мог умереть в любую секунду. Не дожидаясь ответа, всадил иглу в бедро, как когда-то, кололи промедол раненым в Афгане, и выдавил поршнем содержимое. Прошло около минуты, боец дернулся, кожа лица порозовела, он с шумом вздохнул и открыл глаза.