– Теперь вот еще, та, что радужная, это рад жемчужина. Очень сильная и так же редкая. – он, передохнув, продолжил, – Теперь горох! Это так же валюта, как и споран. За одну горошину можно получить примерно до десятка споранов, но не больше. А одну красную жемчужину платят пятьсот горошин. Горох так же важен. Им можно развивать дары. Медленно, зато безопасно! И плюс можно использовать для усиления регенерации.

– Какой регенерации? – удивился я.

– Обычной! Как у ящерицы! Вот у тебя все зубы на месте? Нет? Тогда скоро новые вырастут. И конечности заново отрастают. Не смотри на меня, как на идиота! Я не брежу. – ухмыльнулся Ирбис, – Вы теперь в Улье, а это один из его подарков, за которые приходится платить! Так что забудьте про болячки и болезни. У вас теперь одна болезнь – смерть!

Пока мы говорили, Рина сварила пельмени, приправила их маслом и посыпав черным перцем принесла в зал. Я сказал ей варить все что есть, чтобы не пропали, а там было шесть килограммовых пачек. Так что такую гору пельменей я еще не видел.

– Да мы же это все два дня есть будем! – Палыч голодным взглядом смотрел на дымящиеся на тарелке пельмени.

Рина отложила Пуговке, немного себе и Ирбису, но тот сопротивлялся, и она села кормить его сама.

Сашенька, несмотря на малый возраст, с серьезным взрослым видом съела свою порцию и молча уставилась на маму.

– Что? Наелась? – увидев взгляд дочери спросила Рина.

Пуговка помотала головой.

– Ты не лопнешь? – улыбнувшись спросила ее Рина.

– Нет! – твердо заявил детский голосок.

– Пусть ест! – Ирбис смотрел на ребенка и старался через боль улыбнуться. – Это нормально!

В результате запас пельменей был уничтожен под чистую. Пуговка съела еще полторы своих порции, Рина две, да и мы с Палычем не отставали.

– Я там мясо поставила, через час, наверное, готово будет. – Рина взяла за руку Пуговку, которая стояла возле Ирбиса, с любопытством рассматривая его, и повела спать. Из спальни раздалось знакомое – Мррр! И восторженное – Кыся! Кот, который с самого возвращения прятался под кроватью, наконец то вылез из укрытия и не изменяя своим привычкам запрыгнул на кровать к Пуговке.

– Мы все говорим, говорим, а не познакомились даже. – продолжил разговор Ирбис, – вас с другом окрестить нужно, если не против, что почти труп крестным будет? Про имена ты, наверное, так же не читал еще? – глядя на меня спросил Ирбис и я мотнул головой.

– Ну меня Олегом кличут, а Это Сергей! – представил я нас с Палычем, – А тебя как?

– Ирбис!

– Это позывной, а имя как?

– Ирбис! – невозмутимо повторил он, – Это и есть имя! И вам нужны новые имена. Не любит Улей, когда мужики свои имена оставляют. Наказывает!

– Прям суеверия дремучие! – усмехнулся Палыч.

– Парень! – Ирбис посмотрел на него колючим взглядом, – Поверь, пройдет не так много времени и так же станешь суеверным. Ты не просто в Улей попал! А в самую что ни на есть жопу! Ты в Пекле! Так что если сомневаешься во всем и не веришь, будешь Фомой!

– Ну Фомой, так Фомой! – улыбнулся Палыч, – Мне даже нравится!

– Тогда запомни! С этого момента забудь свое старое имя! Ты Фома! Если спросят, крестный Ирбис из Горного.

– Ну а тебя как окрестить? – перевел он на меня взгляд, – Служил?

– Было дело! – неохотно ответил я. – В Афгане слегка поскитался.

– В Афгане? Скитался? – удивленно переспросил Ирбис, – В каком году?

– Давно уже! С восемьдесят четвертого по восемьдесят пятый.

– И что вы там делали?

– Воевали мало-мало… – постарался отшутиться я и уйти с больной темы.

У Ирбиса округлились глаза.

– Вот значит, как! – он о чем-то задумался, – все-таки «мультиверсум» работает! Позывной был?

– Был! Но я, как-то не очень люблю все вспоминать! А позывной будет напоминать…

– Ладно, ладно, скиталец! – он задумался, – А что! Отличное имя – Скиталец! Будешь Скитальцем.

– Ну я в принципе не против! – улыбнулся я.

Если бы я знал, что принесет мне это имя!

– Ирбис, а что за Пекло? – я задал давно наболевший вопрос.

– Самое жуткое место ада! Твари всегда хотят жрать! Чем больше они сожрут, тем сильнее разовьются! Вечный голод! Они уничтожают все, даже низших зараженных, а потом начинают рвать друг друга! Так что можете представить, что здесь ходит! – он опять закрыл глаза, – Отдохну немного!

Отдохнуть Ирбису, к сожалению, не удалось. За окном на детской площадке послышался какой-то шум, крики и звон разбитого стекла. Я осторожно приоткрыл штору и выглянул во двор. Толпа мертвяков, хаотично бродившая по детской площадке с момента нашего бегства, пришла в движение, перемещаясь в одном направлении, словно их гнал какой-то невидимый погонщик. И самое неприятное, двигались они как раз к углу моего дома, упираясь в дом Палыча и растекаясь двумя потоками в разные стороны.

«Что же вы так всполошились то? – я тщетно пытался увидеть причину такого поведения, – так вы и подъезд мой перекроете, твари!».

В конце детской площадки явно что-то происходило, но обзор закрывали разросшиеся деревья. Вдруг, в центр площадки, выбежало нечто человекоподобное, точнее то, что осталось от бывшего человека. Волосы почти отсутствовали, лишь в нескольких местах торчали слипшиеся, в засохшей крови, пучки. На руках виднелись длинные ногти, скорее похожие уже на когти. Раньше, скорее всего, это был кто-то из офисного планктона, судя по остаткам рубашки и галстука, которые еще прикрывали верхнюю часть его туловища. Нижняя часть одежды отсутствовала совсем и это позволяло разглядеть его развитые ноги. Движения его были очень быстрыми и резкими, он ворвался в толпу мертвяков и начал когтями рвать их одного за другим, не давая уйти.

С той стороны, откуда, он появился, опять раздался звук разбившегося стекла и истеричный, полный ужаса и отчаяния женский крик. Крик оборвался и через несколько секунд на площадке появилось второе действующее лицо разыгравшейся охоты. Когда-то она была девушкой. Может быть, даже красивой. Но теперь она мало отличалась от своего напарника, который продолжал рвать мертвяков. Только выпирающая из-под лохмотьев блузки грудь, да сохранившаяся короткая юбка отличала ее от него.

– Что? – Ирбис приподнял голову с тревогой глядя на меня.

– Хрень какая-то! – я не отрываясь смотрел на происходящее, – Прибежали двое резвых, почти лысые, без штанов, ножищи как у штангистов и рвут мертвяков.

– Черт! – Ирбис скривился, – Не успели! Мы на каком этаже?

– На третьем! – обернулся я к нему.

– Плохо! А дом! Сколько этажей в доме?

– Пять! А что?

– Началось! Это бегуны матерые! Они очень быстрые и убежать от них не получится! Но убить можно. Слух и нюх у них отменный, но не это страшно! Они только начало! За ними подтянутся более развитые твари и элита! Вот тогда все! Не уйти!

За окном опять послышался звон стекла. Я выглянул, чуть отодвинув штору. Бегунья, видимо что-то, увидев, сиганула на балкон второго этажа дома напротив, и разбив окно пыталась прорваться в квартиру.

– У меня в подвале укрытие оборудовано! Можно спрятаться, там запас воды и еды, даже свет на аккумуляторах. – предложил я, – но идти придется через улицу. Вход в подвал не из подъезда, а с улицы, но рядом.

– Фома! Собирай все быстро по рюкзакам! – Ирбис начал раздавать указания, по-военному четко, – Рина, возьмите дочку, заверните ее во что-нибудь, что бы не видела ничего. Живчик для нее не забудьте.

Он на секунду задумался, будто вспоминая что-то важное.

– Скиталец! – обратился он ко мне, но я не отреагировал, наблюдая за улицей, – Скиталец! Мать твою!

– Извини! – я повернулся к нему, – Не привык еще!

– Собирай оружие. Автоматы отдай Рине и Фоме. Сам возьми «кошмар», он с глушаком. Я свой возьму. Дай живчик и помоги встать.

Я подал ему флягу.

– Мы тебя вынесем с Пал… – с Фомой!

– Нет! В два рейса не получится! Нужно за один раз уходить. Подожди… – я помог ему сесть, и он начал осматриваться, – Клюв мой не видели?