Яркий солнечный свет заливал комнату, струясь сквозь высокие окна. Мягкое, успокаивающее сияние наполняло пространство, окутывая Кайру теплом и безмятежностью. Девушка лежала на кровати, окруженная нежными розовыми бутонами, источающими тонкий, пьянящий аромат. Воздух в палате застыл в безмолвии, будто время здесь текло иначе, словно само пространство было отделено от суеты внешнего мира.

Кайра глубоко вдыхала этот умиротворяющий запах, чувствуя, как ее тело погружается в состояние глубокого покоя. Однако в глубине ее сознания притаилось тревожное ожидание, будто что-то неизбежное вот-вот должно было произойти. И она никак не могла отделаться от этого гнетущего предчувствия, пытаясь всеми силами сосредоточиться на настоящем моменте.

Дверь стремительно распахнулась, и в комнату вошли Макс и Ева – родители Кайры. Их лица, обычно спокойные и уравновешенные, сейчас выражали неподдельную тревогу. Они изо всех сил пытались скрыть свое беспокойство за вымученными улыбками, но Кайра сразу же почувствовала, что что-то не так.

– Доброе утро, дорогая, – нежно проговорил Макс, аккуратно присаживаясь на край кровати.

Кайра заметила, как его рука дрогнула, когда он коснулся ее. Ева подошла ближе, нежно поправляя одеяло.

Девушка заговорила, ее голос дрожал, отражая смешение тревоги и надежды:

– Я в порядке, правда, – начала она, замявшись на мгновение. – Только… Почему я здесь? Я пыталась вспомнить, что же со мной произошло, но так и не смогла…

Макс и Ева обменялись многозначительными взглядами, будто подбирая нужные слова. Повисла тишина, нарушаемая лишь тихим гудением медицинской аппаратуры.

– Ты упала и ударилась головой, – мягко пояснила Ева, бережно проводя рукой по волосам дочери. – Врачи диагностировали временную потерю воспоминаний, но они убеждены, что твое душевное равновесие скоро будет полностью восстановлено.

Кайра внимательно всматривалась в лица родителей, ощущая, что они что-то недоговаривают. Их тревога и сдержанность порождали в ней ответные волны беспокойства.

Девушка задумчиво окинула взглядом обстановку вокруг, пытаясь понять, что же могло произойти.

Макс и Ева продолжали говорить, но Кайра словно уже была не с ними, она погрузилась в собственные размышления, улавливая лишь отдельные фразы.

Девушка хмурилась, пытаясь ухватить ускользающую истину, скрывающуюся за этим пропитывающим лукавством. Она никак не могла разгадать их тайну…

Наконец, Ева наклонилась ближе, сжав руку дочери:

– Милая, мы были в ужасе, когда нам сообщили о твоем состоянии, – проговорила она, встревоженно заглядывая Кайре в глаза. – Врачи боролись за то, чтобы ты вернулась к нам без серьезных последствий.

После тягостной, многозначительной паузы, Ева вновь заговорила. Но внимание Кайры уже было поглощено иным. Её взгляд невольно притянули пышные, распустившиеся розы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Девушка протянула руку и нежно коснулась утонченных, шелковистых лепестков.

Внезапно, к изумлению Кайры, один из пышных бутонов медленно, будто с трудом, раскрылся, словно оживая на её глазах. Из самой сердцевины цветка показались тончайшие, переливающиеся всеми оттенками радуги нити. Затаив дыхание, девушка наблюдала, как они извиваются, будто живые, трепещущие создания.

И вот, одна из этих сияющих, радужных нитей дрогнула и устремилась прямо к ладони Кайры. Она замерла, не смея пошевелиться. Лишь слегка коснувшись её кожи, по телу девушки прокатилась мощная, дрожащая волна. Кайра завороженно следила, как нить обвивается вокруг её пальцев, будто пытаясь установить с ней связь.

Углубляясь в новое эмоциональное состояние, Кайра не заметила, как ее родители, Макс и Ева, тихо попрощались и незаметно покинули палату, оставив её одну с разворачивающимся вокруг невероятным зрелищем.

Последующие дни, проведенные в больничной палате, сливались в монотонный поток. По утрам Кайру будили медсестры, приносили завтрак и назначали обследования. Остаток дня она тратила безучастно глядя в окно.

Порой персонал пытался заговорить с ней, но Кайра отвечала лишь краткими, отрешенными фразами, будто отгораживаясь от них. С каждым новым днем обстановка вокруг нее неизменно повторялась, словно застывшая в бесконечной петле.

Минуты, растягиваясь, превращались в часы, а часы – в череду дней, лишенные всякого смысла. Кайра будто дрейфовала в вязком потоке времени, где исчезал всякий жизненный ритм.

Девушка почти утратила счет времени, когда, наконец, в палату вошел доктор, проводивший ее операцию. Его внешний вид был безупречен, будто сошедший со страниц глянцевого журнала – ухоженная, представительная внешность, дорогой белоснежный халат, и холодная, отчужденная манера общения, подчеркивающая его якобы профессионализм.

Кайра выпрямилась на кровати, ожидая услышать от него нечто важное, способное разрушить гнетущее однообразие, в котором она пребывала.

– Рад видеть, что вы в порядке, мисс Кайра, – произнес доктор, едва заметно улыбнувшись. – Как вы себя чувствуете?

Кайра пристально всматривалась в лицо мужчины, стремясь уловить малейшие признаки притворства или неискренности. Нечто в его сдержанной манере, в тщательности, с которой он подбирал слова, вызывало у девушки неясные подозрения.

– Спасибо, доктор, я… чувствую себя лучше, – ответила она, стараясь говорить как можно более непринужденно. – Но, если честно, меня не покидает чувство, что вы мне чего-то не договариваете… – как бы невзначай добавила она.

Доктор на мгновение замер, словно случайно оговорился или попал в ловушку собственных слов. Его лицо на миг исказилось, а в глазах мелькнуло что-то похожее на тревогу.

– Не знаю, о чем вы, – произнес он, быстро взяв себя в руки. – Я просто хотел убедиться, что вы идете на поправку. Ваша травма была достаточно серьезной.

Кайра не отводила от него цепкого, проницательного взгляда, стремясь поймать с поличным. Напряжение в воздухе нарастало, сгущаясь подобно грозовым тучам. Она не упускала ни единого нервного жеста мужчины – того, как он теребил край своего белого халата, будто пытаясь скрыть терзавшее его внутреннее волнение.

– Доктор, я знаю, что вы сказали моим родителям, будто я просто упала и ударилась головой. Но… почему я не могу вспомнить, что же на самом деле произошло? – тихо спросила она, пытался пробиться сквозь наружное спокойствие доктора.

Он застыл, словно окаменевшая статуя, выдавая свое явное смятение и неловкость от необходимости отвечать на вопросы. Медлительный кашель врача выдавал его попытку выиграть драгоценные мгновения, чтобы привести в порядок свои мысли. С каждой секундой становилось все более очевидно, что он владеет куда большим объемом сведений, нежели намеревался раскрыть.

– Ну, видите ли… такое бывает после серьезных травм головы… Временная потеря памяти – это вполне нормальное явление. Не стоит волноваться… После периода реабилитации все вернется в норму, – проговорил он, стараясь держаться уверенно, но его взгляд то и дело ускользал в сторону, выдавая внутреннее замешательство.

Он нервно начал потирать руки, пытаясь скрыть нарастающее волнение. Алые пятна стремительно расползались по его лицу. Напускная уверенность, которую он изо всех сил пытался сохранять, начала трескаться и рассыпаться под настойчивым напором вопросов Кайры. Не дождавшись очередного ее уточнения, он вдруг ощутил острую необходимость оправдаться и с новой силой принялся объяснять свою позицию.

– Ну, знаете, иногда память возвращается постепенно, – он неловко рассмеялся, явно пытаясь сменить тему. – Мы должны дать вашему организму время на восстановление. Не стоит торопиться с выводами.

Кайра не упускала, как на лбу мужчины выступили мелкие бисеринки пота. Казалось, стоит лишь немного надавить, и та правда, которую он столь тщательно оберегал, вырвется наружу.

– Доктор, я вижу, что вы чем-то встревожены, – мягко проговорила девушка. – Неужели то, что со мной произошло, настолько ужасно, что вы не можете рассказать мне правду?..