С какой средой мы ни работали бы, реставрация всегда проводится с оглядкой на прошлое. Реставратор видит перед собой достойное прошлое, уступающее ему настоящее и обнадеживающее будущее. Принимая как данность то, что время играет решающую роль в создании и разрушении ландшафтов, реставраторы пользуются историей как для определения необходимости реставрации, так и для оценки ее успеха. Они задают следующие вопросы: в каком состоянии был участок местности до того, как пришел в негодность; что мы можем узнать из прошлых успехов и неудач реставраторов; как изменился подход к реставрации за последние несколько лет или десятилетий. Таким образом, для реставраторов история имеет критически существенное значение. Из истории мы черпаем знания о былых природных условиях и можем вносить коррективы в процесс реставрации, руководствуясь опытом прошлого. Сегодня, когда призывы к восстановлению здоровья Земли звучат как никогда громко, становится необходимым исследовать историю экологической реставрации во всей ее полноте. Эта книга – мой вклад в это начинание.
История экологической реставрации – это еще и приятная альтернатива популярному апокалиптическому нарративу о том, что человечество непреклонно убивает планету. Известный историк Алан Тейлор характеризует типичную трактовку истории расселения человечества как череду мрачных эпизодов, где люди приходят на изобильную землю, начинают осваивать ресурсы и в результате губят природу злоупотреблением ее дарами. Однако с незапамятных времен люди не только губят Землю, но и лечат ее. Воды озера Эри, волки Йеллоустона, воздух Лондона – всевозможные экосистемы и животные сообщества по всему миру сегодня представляются более здоровыми и разнообразными, чем были поколение назад. В одних случаях природа сама устраняла причиненный ущерб, стоило людям остановить разрушительную деятельность, в других – люди помогали ей восстановиться, когда ее сил не хватало. Я уверен, что недостаточное внимание к истории экологической реставрации обусловлено скорее нашим непониманием ранних реставрационных практик, чем их отсутствием. Как только люди начали осознавать, что причиняют ущерб окружающей среде, они стали предпринимать попытки компенсировать его. Для нас трудности, с которыми они сталкивались, будут увлекательным и поучительным опытом (наверное, даже в большей степени, чем их успехи)1.
Историки обычно разделяют ранние формы природоохранной деятельности на два типа: консервационный, то есть мотивированный эстетическими соображениями, и утилитарный, исходящий из прагматических соображений. Грубо говоря, одни больше заботились о красоте природы, а других интересовало сохранение производственного потенциала Земли. Это разделение явно прослеживается в среде американских натуралистов начала XX века: сторонник консервационного подхода Джон Мьюир призывал к защите памятников природы, в то время как утилитарист Гиффорд Пинчот апеллировал к экономической выгоде от разумной эксплуатации ресурсов. Конечно, часто эстетические и прагматические мотивы переплетаются между собой: то, что приятно взору, может быть и полезным. Охрана природных угодий может осуществляться не только в эстетических, но и во вполне прагматических целях. Так, многих поборников национальных парков в США интересовали в первую очередь экономическая сторона вопроса и развитие туризма. Таким образом, вместо обоснованного мотивацией разделения на консервационизм и утилитаризм можно предложить разделение на консервационизм и реставрационизм, исходящее из методологии. Опирается ли природопользователь на пассивные, отстраненные или же активные и непосредственные методы хозяйствования? В этой новой парадигме Мьюир остается консервационистом, так как считал, что природу нужно оставить в нетронутом состоянии, а Пинчот становится реставрационистом. Призывая к восстановлению вырубленных лесов, последний показал себя реставрационистом, заинтересованным в возобновляемости лесных ресурсов. Или, если объединить оба дихотомических взгляда, Пинчота можно рассматривать как утилитариста-реставрациониста в противоположность тем эстетически настроенным реставрационистам, которые стремились вернуть былую красоту и величие лесам, дикой природе и даже городским пространствам. Акцент, который ранние представители движения по защите окружающей среды делали на экономической эффективности, можно переосмыслить как стремление к максимальной результативности в сохранении и восстановлении природных ресурсов. «Реставрация» была распространенным словом в ранней литературе по землеустройству, и оно должно быть снова вписано в историю природоохранного движения.
Разделение понятий «консервация» и «реставрация» также может помочь нам переосмыслить некоторые представления о месте человека в мире. Одни реставрационисты пытались подражать силам природы, в то время как другие стремились подчинить эти силы себе. Были те, кто позитивно оценивал влияние человека на природные формы и процессы, и те, кто считал, что люди больше склонны вредить окружающей среде. В целом я хочу показать, как на протяжении последних 200 лет развивались взгляды на проблему «натуры и культуры». Одни реставраторы видели своим основным союзником натуральные методы, в то время как другие отдавали предпочтение культурным. Важная цель этой книги – продемонстрировать, как выбор форм и методов экологической реставрации был продиктован взглядами на проблему «натуры и культуры». Хотя реставрацию лучше рассматривать отдельно от консервации (и в комплексе ее утилитарной и эстетической разновидностей), основное внимание мы будем уделять той роли, которую «натура и культура» играют в феномене реставрации.
Реставрация не ограничивается установленными человеком границами и часто оказывает влияние на людей и экосистемы за пределами того природного комплекса, на который непосредственно направлена деятельность. Таким образом, экологическая реставрация должна рассматриваться как международный, глобальный процесс, поэтому, рассказывая об ее истории, предпочтительно было бы охватить более чем один регион или страну. Особенно полезно рассматривать и сравнивать реставрационные практики в рамках нескольких исторических традиций, например североамериканской и европейской. Сопоставительный анализ реставрационных практик в Старом и Новом Свете особенно полезен нам тем, что он показывает, как предполагаемый возраст Земли мог влиять на подход к реставрации. Взаимосвязь между реставрацией и историей (усилиями по восстановлению окружающей среды прошлого и способами познания этого прошлого) может означать, что зе́мли требовали различных видов реставрации в зависимости от своего возраста. Американцы с самого начала стали заниматься воссозданием внеисторических условий, а европейцы – ренатурацией исторических, то есть американцы создают мифические просторы, в то время как европейцы воплощают на своих землях мифические истории. Однако предшественники каждого из этих стилей были более похожи друг на друга. Наш трансатлантический подход позволяет нам лучше выявить взаимозависимости между природой, временем и идеально восстановленным состоянием. Если мы рассматривали бы только американский опыт, то упустили бы значительную часть истории.
Нашим главным путеводителем в этом начинании будет Джордж Перкинс Марш (1801–1882) – американский натуралист, дипломат, лингвист и культуролог. С 1849 по 1854 год Марш присутствовал с дипломатической миссией в Греции и Константинополе, много путешествовал по странам Европы и Средиземноморья. Однако бо́льшую часть своей жизни он провел в Италии. В 1861–1882 годах, находясь в королевстве Италия в качестве посла США, Марш написал свой эпохально значимый труд «Человек и природа», ставший первым в своем роде всеобъемлющим предупреждением о негативном воздействии человека на окружающую среду. Выходец из штата Вермонт, в своей книге Марш уделяет внимание многим странам и народам, но особое – США (своей родине) и Италии (месту, где он работал). Сто лет назад историк Н. Гэй писал, что Марш понимал Италию и итальянцев лучше, чем любой другой иностранец его времени. Таким образом, Марш предстает перед нами как важный очевидец и летописец ранних реставрационных опытов в Америке и Европе (особенно Италии). Как Марш часто замечал в своих выступлениях и статьях, именно различия, а не сходства между американским и европейским землепользованием делают их сравнение столь поучительным [Gay 1907].
