- Она просто очень крепко спит, поэтому ты сильно не пугайся, - эту фразу я повторил, наверное, раз сто, перед тем, как мы появились у Люды.

- И долго она ещё будет спать? – бесхитростно интересуется у меня ребенок, переводя взгляд от матери на меня, когда мы сидели у кровати девушки. Мы тут находились уже минут десять.

- Не знаю, сынок, - стараюсь, чтобы голос не слишком надтреснуто звучал. Сегодня злости на неё уже совсем не было. – А давай мы с тобой скажем маме, чтобы она поскорее… проснулась.

Тим с воодушевлением закивал, после чего пододвинулся поближе к Люде и начал быстро говорить:

- Мамочка, просыпайся, пожалуйста. Мы с папой хотим, чтобы ты проснулась. Мне с ним очень хорошо, но я хочу, чтобы и ты была с нами. Папа обещал отвезти меня к себе домой, как только ты проснешься. Поэтому просыпайся поскорее, хорошо?

С надеждой ребенок смотрит на лицо матери, но… чуда, на которые мы все так надеялись, не произошло.

- Вам пора уходить, - слышу тихий голос Григория за спиной.

- Секунду, - бросаю в ответ, вставая со стула. Нагибаюсь к Людмиле и прикасаюсь губами к её уху, еле слышно шепча, хотя прекрасно понимаю, что и врач и сын в силу своей звериной природы меня прекрасно слышат. – Вернись к нам, милая, - глубоко вдыхаю её сногсшибательный аромат, который даже запах медикаментов, витающий в этой комнате, не может перебить лично для меня. – Ты очень нужна нам с Тимом… Ты мне нужна!

После мы уходим.

До позднего вечера меня не покидает чувство какого-то странного беспокойства. Волк тоже мечется, словно что-то должно случиться. Ну, или уже случилось, просто мы с ним пока не знаем, что именно.

Отвлекал немного сын, но к тому моменту, как он заснул, я был настолько на взводе, что хотелось что-нибудь разнести или кого-нибудь загрызть.

Решив, что пробежка по лесу в зверином обличии меня немного приведет в чувство, отправляюсь на улицу. Но уже у самого выхода меня перехватывает взволнованный и запыхавшийся Савелий.

- Тимур… Люда, она… - он переводит дыхание, тяжело дыша.

Если он пришел сказать, что она…

Нет!

Я не хочу этого слышать!

- Всё нормально, Тимур. Ты неправильно меня понял. Она жива, - торопится он, как только видит отчаяние на моем лице. – И она очнулась.

В ушах звон.

- Слава Луне! – хриплю, стараясь не начать тереть рукой на груди то место, где бешено колотится сердце. Ощущение, что оно, не выдержав напряжения, сейчас остановится. – Когда это произошло?

И тут у Саввы начинает бегать взгляд. Он смотрит куда угодно, только не на меня.

Какого хрена!

- Савва?! – рычу я, хватая его за грудки и впечатывая в стену.

- Она очнулась примерно через час, после того как вы с Тимом от неё ушли, - хрипит он, хватаясь руками за мою.

Целый день я продолжал погружаться в пучину отчаяния, а мне никто не сообщил о её пробуждении.

Волк яростно рычит, требуя наказать всех, кто участвовал в этой молчанке. И Савелия в первую очередь.

- Почему мне не сказали?! – реву в ярости. Глаза вспыхивают желтым светом, отчего Савва бледнеет, становясь таким же цветом, как стена, к которой я его сейчас прижимаю.

- Григорий и я… мы решили не говорить тебе, пока не убедимся, что она действительно… в какой-то относительной норме, - он с опаской смотрит мне в глаза. – Люда… у неё был небольшой нервный срыв, когда она поняла, что не чувствует свою волчицу.

Вся злость пропадает. В шоке отпускаю его и отступаю назад.

К этому дню мы все пришли к выводу, что волчица тоже в какой-то своеобразной коме. Поэтому её никто из нас, оборотней, и не чувствует.

И думали, что как только Люда очнется, то и её зверь вернется. Признаться, мы даже не предполагали, что будет какой-то другой вариант.

- То есть… - даже язык не поворачивается это произнести. – Она теперь… просто… человек?

Мне то похрен – волчица она или человек. Для меня она моя истинная пара, которую мы со зверем будем любить до самой нашей смерти.

Но я даже боюсь представить, как Люда себя сейчас чувствует, потеряв, можно сказать, половину самой себя.

- По всем показателям… да, - мнется Савва, с сочувствием смотря на меня.

- Я хочу её увидеть!

И это, сука, даже не просьба.

Меня всего начинает колотить, когда я захожу в палату и вижу Люду. Она полулежит, отвернувшись лицом в сторону окна. Судя по трубкам, она ещё подключена к каким-то аппаратам и капельнице, но хотя бы маски на лице уже нет.

Меня немного тормозит кислый запах отчаяния, витающий по всей комнате.

При моем появлении девушка медленно поворачивает голову и смотрит прямо на меня.

Чувствуя безграничную радость, начинаю идти в сторону её кровати.

Волк тоже порыкивает от восторга, но по мере моего приближения к Люде начинает поскуливать, зовя свою волчицу. А я по её взгляду понимаю – она не слышит моего волка. Она реально сейчас всего лишь человек.

Меня затапливает волна жалости к девушке, в глазах которой я вижу лишь растерянность и отчаяние.

Она замечает мои эмоции, и на глазах выступают слезы.

Сажусь аккуратно на край кровати и, наклонившись, очень осторожно обнимаю её, прижимая к своей груди.

Всхлипнув, Люда начинает тихо плакать, уткнувшись мне лицом в плечо и обхватывая дрожащими руками за шею.

Больно от того, что, кажется, передо мной сидит совершенно другой человек. Это, вроде бы, и она, но в то же время нет уже той агрессии, властности и силы альфы. В ней ощущается какой-то надлом.

- Её... нет! – сквозь судорожные всхлипы слышу я.

- Я знаю…Тш-ш, Детка… не плачь, - как же трудно подобрать слова. – Всё будет хорошо! – в ход идет только один козырь. – Главное, что ты жива, также как и Тим, который ждет не дождется встречи с тобой. Поверь, и ему и мне наплевать на то, человек ты или оборотень. Главное для нас с сыном, что ты очнулась, понимаешь.

Срабатывает.

Плач постепенно становится всё тише.

Всхлипнув в последний раз, она отстраняется немного, поднимая голову вверх.

- Он точно в порядке? – с тревогой выдыхает она, не обращая никакого внимания на дорожки слез на своих щеках.

- В полном, - улыбаюсь, нежно вытирая большим пальцем эти капли. – У меня теперь и в человеческом обличии есть хвост, - пытаюсь шуткой отвлечь её. – Вернее, хвостик. Ходит за мной по пятам. Черт, да я даже, кажется, в туалет сейчас хожу вместе с ним.

Она прикусывает нижнюю губу, с волнением смотря на меня.

- Я хочу его увидеть, - требовательно говорит Люда, с вызовом в глазах, на какой-то миг превращаясь в старую версию себя, пусть и без своей звериной сущности.

Внутренне радуясь, сурово свожу брови.

- Только после того, как мы поговорим.

Её глаза вспыхивают упрямым блеском, когда она отстраняется от меня и принимает опять полулежащее положение.

- Ты должна мне этот разговор, - успеваю сказать, прежде чем она открыла рот, чтобы возмутиться и поспорить со мной. А она это точно собиралась сделать. – Я безумно , конечно, рад, что ты пришла в себя, но я… немного зол на тебя по поводу Тима. Ты не имела права скрывать от меня его рождение. И уж тем более, ты не имела права скрывать, что его похитили. Тебе нужно было сразу рассказать мне всё, как только ты объявилась. Я бы нашел его сразу. И ничего бы этого не было.

Девушка, насупившись, смотрит на меня.

- У меня выбора не было, - бурчит она чуть ли не со злостью.

Делаю глубокий вдох.

Маты, которые так и рвутся из меня, не облегчат наш с ней разговор.

- Хорошо, я готов выслушать и попытаться понять твои действия только в одном случае – ты рассказываешь мне всё от начала и до конца.

Она молча, немного неуверенно кивает.

- Начни с того, почему ты убежала шесть лет назад?

- Мой… дар вышел из под моего контроля. Думаю, ты уже прекрасно понимаешь, что именно я умею… умела.

- Ты могла превращать человека в волка, и наоборот, правильно?

- Да, - она фыркает и чуть ли не с отвращением продолжает. - Дурацкий дар, который я всегда ненавидела. Каждую минуту своей жизни я боялась именно того, что не смогу его контролировать.