От досады чуть ли не скриплю зубами.

- Мне уже всё равно, - Люда небрежно передергивает плечами. Вижу, что не верит ни одному моему слову.

- Можешь у сестры спросить, она подтвердит, - мне начинают надоедать эти хороводные пляски вокруг обеденного стола.

- Ещё раз говорю – мне уже плевать! – она повышает голос, а губы искажаются в странной непонятной гримасе.

К этому моменту мы поменялись местами. Я нахожусь там, где стояла она, когда я зашел. А она сейчас – напротив двери.

И по тому, как ехидно она начинает улыбаться, соображаю, что девушка собирается рвануть к двери, чтобы выбежать из кухни.

Азарт погони ещё сильнее охватывает меня. Огненными волнами растекается по венам, кажется, выжигая кожу изнутри.

И Люда это чувствует. Чувствует, что я на грани, поэтому замирает, втягивая резко воздух.

Я тоже застываю, прожигая её пламенным взглядом, в котором сейчас человеческого остается всего ничего.

Девушка, затаив дыхание, делает пробный малюсенький шажок назад, заставляя меня, оскалившись, предупреждающе отрицательно покачать головой. Кладу руки на стол и пальцами крепко сжимаю его край.

Люда всё-таки не слушается моего молчаливого посыла оставаться на месте. Голубые глаза вспыхивают упрямым протестом, после чего она резко разворачивается и бросается в сторону выхода.

Как только она начинает двигаться, я с легкостью отшвыриваю стол в сторону, освобождая себе путь. На грохот и треск где-то сбоку, куда улетел массивный стол, не обращаю никакого внимания.

Молниеносно кидаюсь за ней и перехватываю её, когда ей до двери остается буквально пару шагов.

Люда вскрикивает в ярости и начинает бешено извиваться в моих объятиях, пытаясь освободиться.

Ну уж нет! Теперь ты моя, Детка!

Мой волк яростно рычит, пытаясь ментально подавить волчицу, которая тоже огрызается, поддерживая свою человеческую половину.

В какой-то момент волчица признает силу моего волка. Склоняет голову перед своим истинным самцом, хотя и продолжает порыкивать недовольно.

Меня уже просто распирает от похоти и вожделение. Борьба и запах крови из располосованной её ногтями моей щеки окончательно отключают тормоза. Все перед глазами темнеет, когда я чувствую, что и Люду наша борьба возбудила ничуть не меньше.

Хотя эта бестия и продолжает бесноваться, тяжело и хрипло дыша, постепенно теряя силы. А также контроль.

Она замирает, вися на моих руках в воздухе, впиваясь бешенным взглядом своих нереально голубых глаз в мои. Которые, я уверен, выражают сейчас примерно то же самое, что и у неё – дикую звериную жажду и похоть.

Люда рычит с досадой, после чего делает резкий рывок вперед и сама яростно и страстно впивается мне в губы.

Наши звери нетерпеливо рычат и звуки этого рычания вибрацией проходятся у нас обоих в груди.

С закрытыми глазами и насилуя рот девушки своими губами и языком, я направляюсь в самый дальний угол кухни, где стоит небольшой диван. По пути начинаю одной рукой просто разрывать в клочья одежду Люды. Впрочем, она от меня не отстает в желании ощутить голую кожу своей пары. Только в отличие от меня, обеими руками избавляет меня от рубашки.

Приходится отпустить её на пол, чтобы сорвать с неё и короткие шорты, а с себя тонкие льняные штаны, а также наше нижнее белье.

К тому моменту, как мы добираемся до дивана, на нас ничего не остается. Мы полностью обнажены.

Рыча от нетерпения, разворачиваю Люду к себе спиной и заставляю встать её на колени на диван. Она упирается руками в подголовник, прогибаясь в спине и дрожа всем телом. Протяжный стон срывается с её губ, когда я быстро прохожусь пальцами по мокрой плоти. Но мне даже и этого не нужно было делать, чтобы понять, что девушка готова меня принять. Запах моей самки, которая истекает соками своего желания, проникает мне в ноздри и расплывается по всей кухне.

Впиваясь губами в кожу в районе её плеча, наваливаюсь сверху. В паху просто нереально ломит от боли неудовлетворенности.

Раздвигаю её охренительные ноги и сразу же резко вгоняю в неё каменный от возбуждения член, совсем дурея от тесноты и влажности. От того, как она крепко и горячо сжимает член своими внутренними мышцами.

Люда дергается, словно пытаясь сняться с моей плоти, когда я начинаю яростно и мощно двигаться в ней.

Боли я от неё не чувствую, поэтому этот её непонятный жест сопротивления злит и меня, и волка.

Мы с моим зверем яростно рычим, требуя от волчицы абсолютного подчинения.

Выпуская клыки, прикусываю нежную кожу у ключицы, одной рукой зажимая гриву белоснежных волос на её затылке, а второй перехватывая под грудью и зафиксировав положение девушки. И продолжаю свои дикие по интенсивности и скорости толчки.

Метка! Поставить метку!

Это единственное, что бьется в моей башке, пока я вдалбливаюсь в девушку.

Диван скрепит, стукаясь об стенку от моих мощных движений.

Мои губы с удлинившимися клыками начинают сдвигаться в сторону, чтобы добраться до местечка, где обычно оборотень ставит метку своей избранной.

И когда я практически впиваюсь клыками в нежную плоть, чтобы прокусить её, Люда резко, хрипло и абсолютно по-звериному рычит:

- Не смей ставить метку!.. Поставишь… УБЬЮ!..

И что-то такое в её голосе заставляет меня отложить это действо – вывести нас на новый уровень парности.

Мой волк требует не слушать самку. Но я почему-то не слушаю его. Все инстинкты вопят, что она говорит это серьезно.

Ладно.

Подожду, когда она согласится.

А пока…

Словно наказывая её, начинаю ещё сильнее вбиваться в неё. Перед глазами всё плывет, когда Люда, вскрикнув, достигает оргазма.

И словно пытаясь разделить с ней этот нереальный кайф, я в последний раз вхожу до упора и кончаю с громким удовлетворенным рычанием.

Утыкаясь лицом в её затылок, тяжело и надсадно дышу. Её дыхание такое же.

- Моя! – хрипло вырывается из меня, когда звездочки перед глазами перестают светиться.

Тело Людмилы словно каменеет.

И опять эти гребанные инстинкты вопят, что сейчас что-то будет. То, что мне точно не понравится.

И я был прав. Уже через секунду прилетает хриплым, но твердым женским голосом:

- Хрена с два я твоя!

Хочется снова трахнуть её. Да так, чтобы она даже думать не смела, а не то, что говорить, будто она принадлежит не мне.

Но я понимаю, что на одном трахе мы далеко не уедем.

Придется убеждать словами.

- Давай обсудим этот момент, - невнятно хриплю на бредовое утверждение девушки, глубоко вдыхая запах её волос.

Люда в это время дергается, давая понять, чтобы я с неё слез. Уступая, с огромным разочарованием выхожу из неё и, задницей бухнувшись на диван, усаживаюсь рядом с ней.

Девушка выпрямляется во весь рост, откидывая волосы назад. После этого с вызовом и непокорностью смотрит на меня.

- А чего тут обсуждать? – демонстративно недоуменно вопрошает она, перекрещивая руки на своей груди. Мои глаза сразу же опускаются вниз.

М-м-м…

Я был прав, грудь увеличилась.

Сглатывая, с трудом поднимаю взор и натыкаюсь на насмешливое выражение лица Люды.

- Мы истинные, - брякаю невпопад я. Дебильно конечно звучит, учитывая тот факт, что мы оба это прекрасно знаем.

- И?

- Наши звери сходить с ума будут, если мы не соединимся.

- Прошло шесть лет и уверяю тебя, кукухой я не поехала. Судя по твоему виду, ты тоже вполне адекватен, - Люда начинает хмуриться и отводить взгляд с сторону. Она мнется буквально несколько секунд, прежде чем продолжить. – Глупо отрицать, что… это сложно - находиться нашим зверям вдалеке друг от друга, но…

Я начинаю звереть. Мой волк внутри, вообще, беснуется, требуя принудить нашу самку.

Интересно только, как?

– Думаю, мы с тобой достаточно сильные люди, чтобы… - между тем продолжает нести бред девушка.

Она замолкает, так как в этот момент я быстро встаю с дивана и нависаю над ней горой.

- Если это у тебя такие обидки за прошлое, то я уже объяснил – я не чувствовал тебя! – рычу ей в лицо, сжимая в ярости кулаки. Совершенно не испугавшись моего грозного вида, Люда поднимает голову и, прищурив глаза, смело смотрит мне в лицо. – Перед тем, как мы с тобой встретились в том клубе, я был в командировке. И там мы с моей командой подцепили какую-то дрянь, полностью искажающую для нас все запахи на свете. Эта хрень выветрилась из нас как раз в тот день, когда ты уехала. Я был здесь, когда Аня получила твое письмо. И я смог учуять тебя, то, что ты моя истинная, по этому гребанному клочку бумаги!