• Дубровский и Мария сношались через дупло.
• Когда Галина сошла со сцены, председатель влез на неё.
Это полный разрыв. Казалось бы, уже нечего добавить, и тут Бегемотик решает поединок мощным джебом, контрольным в голову.
• Некрасов в старости был прикован к постели раком!
Ядерный взрыв. Я не удержался и упал со стула в проход, ударившись о парту в соседнем ряду справа. Голова пробита, фонтанчиком брызнула кровь. Я заткнул рану пальцами, и всё равно, несмотря на болевой шок, лежал на пыльном полу, продолжая истерично ржать. Это ж надо так оконфузиться, дитё хотело выразиться политературнее, посимпатичнее, бежало банальщины и простоты. И выдало фантастический шедевр.
Конечно, ты скажешь, потому и запомнил, что голову разбил. Благодаря удару в мозгу, якобы, появилась дополнительная извилина, куда и записались навсегда эти отрывки. Ну, может быть, может быть… И всё равно до сих пор у меня имя нашего знаменитого поэта и классика Некрасова отождествляется с этой фразой, а не с головной болью и иголкой с лигатурой, которой зашивали мой непутевый череп. Я помню не «Кому на Руси жить хорошо» и «Деда Мазая», а в первую очередь вижу несчастного старика на кровати в нелепой позе с морщинистым задом и выпученными глазами. И да, кстати, Николай Алексеевич сам постоянно всех в карты раздевал…
И ты спрашивал: что же меня вдохновляет.
Читатель: Да.
Я очень люблю космос, бесконечные просторы нашей огромной Вселенной. Меня будоражит астрофизика до глубины души: восхищают черные дыры, бесконечные потоки нейтрино, гравитационное искривление пространства и далекие гигантские блазары. Я просто обожаю звёзды, ночное небо меня завораживает и рождает поток метафизических образов. Я вглядываюсь в белую мерцающую полосу, протянувшуюся от края и до края черной бархатной подушки, и думаю: «Ну, как Вы там без меня?» Мне часто кажется, что сам я прилетел откуда-то из далекого космоса: из Магелла-нового облака или Крабовидной туманности. Когда мой звездолет аварийно приземлился на эту слишком голубую сегодня планету, я, видимо, ударился головой, и теперь не могу вспомнить, где я, собственно, взлетел. Какие-то смутные образы: поросшие ползучими актинидиями разноцветные скалы, говорливые свистуны-тлигликане и сверкающие иридием и кобальтом небоскрёбы на бежевых облаках…
И я не один такой: спрашиваешь у милой девушки, откуда ты родом, красавица? Она отвечает, например: из Пензенской области. А в какой Галактике ты живешь? Скажи свой полный адрес – не знает. Тоже приземлилась неудачно, маршевые двигатели на реверс не переключились. Запомни, прелестная: мы живем в галактике Млечный путь! И адрес наш звучит так: Галактическая нить Персея-Пегаса, комплекс сверхскоплений Рыб-Кита, Местная группа галактик, галактика Млечный Путь, рукав Ориона, Солнечная система, планета Земля! И уже потом: Евразия, Россия, Пензенская область, город Никольск, например.
Бетельгейзе
Вот я и смотрю в августовское ночное небо. Мириады звёзд влекут меня за собой, я жду метеорный поток Персеид, чтобы загадывать и загадывать желания, а голова начинает кружиться в завораживающем бесконечном танце, называемом Жизнь! И это самый потрясающий момент. И пусть весь мир подождёт, а в особенности эти подлые комары.
Представляете, в галактике Млечный Путь, в которой мы сейчас проживаем, находится 400 миллиардов звезд. Представляете? Я вот, например, не могу представить, хотя и очень стараюсь. Если бы за каждую из них мне дали по копеечке – у меня бы на счету стало 4 миллиарда рублей! Совсем неплохо. Звёзд очень-очень много. Даже если принимать во внимание тот факт, что разглядывать мы можем только два миллиарда небесных бусинок, светящихся в оптическом диапазоне. Остальные – это коричневые карлики и нейтронные звезды. Их видит знаменитый космический телескоп «Джеймс Уэбб». Но всё равно 2 миллиарда видимых звезд и это только в нашей галактике – грандиозное количество, и Солнце, наше любимое солнышко – всего лишь одна из них. Это поистине грандиозно! Какие громадные объемы материи в одной галактике, а таких галактик только в нашей Вселенной – бесчисленное множество.
Среди видимых звезд есть и очень большие, например Бетельгейзе. Это красный сверхгигант, светимость её около ста тысяч солнечных, а диаметр такой, что, если её центр поместить на место Солнца, то она поглотила бы собой и Землю, и Марс, и даже, возможно Юпитер. А расстояние до неё всего-то ничего 550 световых лет. Практически соседи.
Мне нравится само название её – Бетельгейзе, в нём есть что-то мистическое и загадочное. В 2007 году, вдохновленный этим знанием, я направил на неё ручной телескоп “Veber”, влюбился и написал песню:
Далёкая Бетельгейзе зовет меня, манит меня,
Плазменный гейзер сверкающего огня!
Песня получилась красивая и лиричная, я её часто исполняю в компаниях и на концертах. Я думал, что она рок-баллада, а, оказалось, что её туристы у костров поют…
Однажды на фазенде у друзей я спел эту песню под гитару и познакомился с Оленькой. Это девушка 35 лет, хотя выглядит моложе, ростом 170 сантиметров с ладной фигурой и довольно внушительным бюстом. Оленька произведена в городе Никольске Пензенской области, где находится очень известный хрустальный завод «Красный гигант». Само словосочетание «красный гигант» вызывает какие угодно ассоциации, в том числе и со звездой Бетельгейзе, но только не с хрусталём. И я подумал – это судьба, эта девушка тоже из космоса, и нам однозначно по пути.
Уединившись, я стал рассказывать Оленьке про эту огромную звезду, про то, что она скоро взорвется и станет самой близкой за всё время существования человечества вспышкой сверхновой звезды. В результате на небе в течение нескольких месяцев она будет видна, как яркая полная луна, так сильно будет светиться её корона. И, возможно, она уже взорвалась и пускай даже 500 лет назад, так как такие большие яркие звезды долго не живут: от силы каких-то 300–500 миллионов лет. Но свет её взрыва мы увидим только через 50 лет. Точнее: ты, Оленька, увидишь, а я навряд ли.
Я вожу левой рукой, как указкой, по бескрайнему космосу, а правой обнимаю девушку за талию. Тестостерон перетек в воспаленный мозг, глаза умаслились, дыхание участилось, первобытная энергия продолжения рода забурлила внутри. Вдохновенно продолжаю витийствовать: и сама ты, Оленька – космическая принцесса, сотканная из пыли гигантской древней звезды, типа Бетельгейзе. Представляешь, давным-давно, пять миллиардов лет назад ради тебя нам пришлось уничтожить огромную звезду! Иначе ничего бы не вышло. Наше любимое Солнце в своей раскаленной духовке печёт сейчас ядра гелия, это всего лишь второй по массе элемент в таблице Менделеева, а перед смертью через пять миллиардов лет в его выпечке будет, возможно, и углерод. А из этого набора атомов девушка не получится, как ни крути! Получается, чтобы сделать очаровательную девушку, надо взорвать сверхгигантскую звезду, типа Бетельгейзе, а чтобы длительно освещать и обогревать прелестницу отлично подойдет и наше Солнце!
В тебе, красотка Оленька, и на Земле есть весьма тяжелые атомы, такие как, например, золото. Оно не принимает участие ни в каких обменных белковых процессах, и без драгоценного металла сформировалась бы жизнь в том самом виде, как мы ею живем, но не была бы столь прекрасной. А также внутри тебя есть цинк, медь, селен и другие элементы, без которых сама наша жизнь невозможна. А эти достаточно весомые атомы могли быть произведены только в звездной лаборатории очень крупной звезды, как, например, Бетельгейзе. Перед смертью такая звезда коллапсирует, то есть очень быстро уменьшается в объеме, в ней резко увеличивается гравитация – и в результате внутри синтезируются очень тяжелые атомы. Потом она взорвётся, и часть её звездного вещества в виде грандиозного пылевого облака улетит в космическое пространство. А сама бывшая звезда снова сожмётся и станет черной дырой.
