Повернулась и стоит в полной, так сказать, боевой готовности. Зад слегка подрагивает от вожделения, картина невыносимо прекрасная. А у восемнадцатилетних девиц, если вы помните, но, впрочем, не у всех, бывает такая каучуковая плоть под кожей, звонкая и упругая и стреляет электричеством. Шлепнешь, и гудит, как барабан, но потом со временем и невзгодами всё это блаженство немного вянет и теряет былую ореховую ядрёность. Вот и у минской красотки была как раз такая юная и крепкая, как орех.

Я этого совсем не хочу, но получается слегка похоже на эротический роман! Ну, да ладно, продолжу… Крепко ухватившись за такой великолепный тыл, я приступил к делу, изредка переводя масленый взгляд с бархатной спины подружки на всё те же черные окна. Поскольку я был раззадорен ещё в бассейне, высшая точка блаженства наступила довольно быстро. Мы удовлетворенно поцеловались и побрели на переход над железнодорожными путями к лифту, спустившему нас на дагомысский пляж.

Утром мы пришли на завтрак в ресторан «Жемчужины». Он назывался, по-моему, «Хрустальный» и выходил зеркальными окнами на бассейн. Посмотрев левее, я увидел подозрительно знакомые тропические кусты. Оказывается, вчерашние черные окна тоже односторонне прозрачные и напротив в зале находится примерно с десяток столиков для гостей. Я подбежал к официанту чтобы спросить, не работал ли он вчера, и он ответил, что да, работал, как и почти весь персонал.

Так получилось, что вчера прокурор Сочи второй день праздновал свой юбилей вместе с изрядным количеством гостей, и перед черными окнами на месте отдельных столиков был накрыт праздничный в форме буквы «П», и за ним гордо восседал именинник. На сцене играла живая кавергруппа, гости, изрядно навеселе, только что закончили очередной танцевальный блок и расселись по местам, чтобы чествовать начальника. За столом были и пожилые люди, и нарядные дети. А тут как раз мы со своей легкой порнозарисовкой. Охранники побежали было нас растаскивать, но хозяин вечеринки барским движением руки остановил их.

– Это добрый знак судьбы, – провозгласил прокурор, подняв очередной тост. – Мне как раз стукнуло пятьдесят, но я крепок умом и телом и сейчас, глядя в окно, задумал родить сына, очередного наследника! А не выйдет сын, так и дочку, папкину радость. Так выпьем же за наше прекрасное Черное море, и за наш любимый город Сочи! Это город, где на наших глазах делают красивых и здоровых людей! Сказано: плодитесь и размножайтесь. Ура!

Гости засмеялись и дружно выпили. Девочка с огромным голубым бантом на голове за столом стала громко приставать к маме:

– За что это дядя обижает тётю? Она, наверное, плохо себя вела и много денег потратила?

– Очень даже может быть, – согласилась мама, возможно готовая поменяться с тётей местами. «Быть плохой, досыта нашопиться и получить такое наказание – вот это жизнь», – замечталась она про себя.

– Вот я, когда вырасту, буду себя хорошо вести!

– Это вряд ли, – философски изрёк тепленький папа, и все рассмеялись.

Вообще в ресторане творилось заметное оживление, отдыхающие из правой стороны зала бросили ужинать и потянулись к сцене, якобы для танцев, но, чтобы лучше увидеть движение за кустами. Но тут мы кончили наш маленький спектакль, и ужинающие разочарованно потекли обратно к своим местам, перейдя от зрелищ к хлебу. Вечер продолжился. В общем, нужно было собирать деньги за билеты, жаль мы этого не знали.

Я стоял пунцовый от стыда, представляя, как нелепо выглядел, дрыгая телом и при этом пристально вглядываясь в черные глазницы окон. Моя спутница беспардонно хихикала.

Когда несколько лет назад я снова поселился в Сочи в «Жемчужине», оказалось, что пространство перед бассейном несколько перестроено, и вместо знакомых кустов наставлены шезлонги, а за ними теперь аптека и магазин пляжных товаров, так что новому поколению будет непросто пойти нашей нелепой дорогой.

Читатель: Это реально смешно. Феерично даже. Но ответь мне на прямой вопрос.

Хорошо.

Читатель: Почему ты назвал роман «Герой 90-х»? Я читал-читал и подумал: вроде ты не ореховский Сильвестр и не Уралмашевский Хабаров и не хитрец Березовский, в конце концов. Какой же ты «герой»?

Отвечу. Для меня перечисленные тобой персонажи – не слишком хорошие люди. Да, имена, безусловно, громкие, да, они создатели империй и притчи во языцех. Они, не задумываясь, шли по головам, и за ними текли реки крови. Красота, правда?

Читатель:…

Много ли хорошего они сделали? Слово «герой» в моём понимании означает самоотверженного, мужественного, великого человека. На него равняются, им восхищаются. Герой – это тот, кто совершил подвиг. «Подвиги» твоих персонажей надо ставить обязательно в кавычки.

Читатель: Допустим, но что совершил ты? Разбил голову на уроке литературы от гомерического смеха? Станцевал обнажённо древний танец любви на глазах прокурора и его гостей? Где твои подвиги и великие свершения?

Я попадал в разные непростые переделки, меня расстреливали и взрывали. Было трудно и опасно, но весело. Но мне и в голову не приходило убивать людей ради денег. Да, понимаю, что для тебя слабак и не предмет твоего поклонения. Но кто твои кумиры: Аль Капоне, Быков из Красноярска и Ходорковский?! Так мы и до Гитлера дойдем! Я вымышленный персонаж, я герой своего романа и занимался бизнесом в девяностые. Так что я – «герой 90-х» по определению:

Герой (от древнегреческого црсод – доблестный мужчина, предводитель, героиня в женской форме) – человек исключительной смелости и доблести, либо одно из главных действующих лиц литературного или иного произведения культуры.

Читатель: Убедил, снимаю вопрос с повестки. Я даже занервничал. Сейчас бы вискарика два раза по пятьдесят, лимончика и шоколадных трюфелей или свежего «Наполеона».

Подъезжай на «Веранду у дачи», я как раз там. Обеспечу ништяками по твоему списку, но не более. Всё же ты дорогой для меня человек.

Бетельгейзе

Я не хотел быть, как все нормальные советские дети космонавтом, даже несмотря на то, что мой дедушка граф носил гордую межгалактическую фамилию – Гагарин! Уже тогда перспектива висеть вместе с другими неприколоченными предметами в жестяной закупоренной конуре, хаотически плавая как, скажем, пористый шоколад в проруби, мне не слишком улыбалась! Я содрогался мысленно, представляя вакуумную темень и леденящий межзвездный холод вокруг корабля. И среди сплошных приборов, кнопок и мигающих светодиодов я с неизбывной тоскою зека наблюдал бы в малюсенький круглый иллюминатор, как прекрасна наша, к сожалению, всё более и более голубая планета… Так вот, вся эта героическая космическая перспектива – казалась мне тогда, да и сейчас тоже, весьма сомнительным предприятием. Томиться в полном одиночестве вместе с сокамерниками, гордо именуемыми командир корабля и бортинженер, наматывать бесконечно до головокружения витки по орбите абсолютно без баб и с неоднозначной перспективой возврата домой даже за приличную зарплату – нет уж, увольте! Хотя Юрий Алексеевич, конечно, молодец. Особенно его знаменитая улыбка в тридцать два зуба. «Я земля, я своих провожаю питомцев, сыновей, дочерей…», – выводил я в туалете детским тоненьким дискантом, а первый космонавт и мой однофамилец Гагарин журнальным разворотом «Огонька» на стене, как Чеширский кот, со своим ослепительным во весь рот позитивом кружился по эллиптической траектории моих по-детски неокрепших мыслей, работая, по-видимому, моим искусственным спутником. А я, гордо восседая в туалете, как император на троне, был, вероятно, Землей, и это меня вполне устраивало!

Кроме как в туалете, я пел ещё солистом в хоре мальчиков. «Не прошла зима, снег еще лежит…», – повторяли вслед за мной мои кореша-одноклассники, – одношкольники и – однорайонники, а я самозабвенно заливался серебряным ручейком, и на глаза выступала слеза сочувствия нелегкой судьбе бедной, но мужественной ласточки. Петь в составе хора я не любил, но приходилось, ведь у других песен были другие солисты. И уже тогда я начал задумываться о бренности бытия, и во мне впервые пеплом Клааса начала биться мысль о написании собственного репертуара, который бы я никому не позволил распевать соло.