К счастью, Матвей не догоняет и не заставляет объяснять по кругу, почему нам стоит перестать общаться. Однако моя спина горит, будто Орлов продолжает смотреть вслед и искать очередную попытку для сближения. В какой-то момент мне даже хочется оглянуться и подтвердить свою теорию, к счастью, мозг сильнее женских эмоций, поэтому я только ускоряю шаг.

Оказавшись в машине, прислоняюсь лбом к прохладной коже руля. Вот к чему приводят необдуманные поступки. Я не тот человек, который может совершить глупость, и она потом не аукнется. Если я оступлюсь, то расхлебываю последствия так долго, что даже потоп вселенского масштаба кажется обычным штормом, слегка потрепавшим планету.

Завожу свою «Киа Сид» и медленно отъезжаю от университета, краем глаза заметив, как Матвей спускается по ступенькам, понурив голову.

Вернуться бы на неделю назад и все изменить. Не пить второй коктейль подряд и не слушать Ленку. Та еще советчица. Сама улизнула домой к семье, а я проснулась на рассвете в крепких объятиях мужчины, – поправочка: студента, – обладавшего мной всю ночь так, как никто прежде этого не делал. Я даже подумать не могла, что ему двадцать один. Сильное атлетичное тело, хриплый тембр, да и вещи, которые он вытворял, никак не укладываются у меня в голове. Дабы избежать утренних объяснений, я улизнула из его постели, чтобы спустя неделю на предпоследнем ряду аудитории обнаружить Матвея, исследующего взглядом каждый сантиметр моего тела так, будто мы вновь в его квартире, заставляем сгорать наши души.

Чертов бумеранг все-таки существует, и он опять ударил меня в спину.

Красный свет на светофоре загорается так неожиданно, что я не успеваю остановиться. Впереди откуда ни возьмись появляется громадный джип, в который я хоть и не сильно, но врезаюсь. Ударяюсь лбом в руль, и голову пронзает острая боль.

– Ты совсем сдурела, курица?! – орет водитель «танка». – Ты где права покупала?! Да ты понимаешь, на сколько встряла, овца? – противный прокуренный голос такой громкий, что перекрикивает фоном игравшую музыку у меня в салоне.

Потирая ушибленный лоб, вылезаю из машины. Голова немного кружится, и я придерживаюсь за капот.

– Вы сами подрезали меня! – возражаю, пытаясь прийти в себя после удара.

Опускаю взгляд на место удара и мысленно подсчитываю, во сколько может обойтись ремонт громадины. Расходы, совсем не входившие в мои планы.

– Если бы ты смотрела по сторонам, увидела бы, как я поворачиваю, – мужчина сплевывает на асфальт жвачку, и мне становится хуже. – Все вы путаете машину с салоном красоты. Наверняка сидела и малевала губы. Как будем решать вопрос?

– Мне… мне надо позвонить, – помявшись, произношу я. В голове все затуманено, перед глазами плывет.

Сама сказала, и сама не знаю, кому звонить. Я еще ни разу не попадала в аварию. Может, Русик, муж Ленки, выручит?

– Давай-давай, у меня дела, – высокомерно заявляет мужлан, нагло осматривая меня с головы до ног.

– Что происходит? – слышу я мягкий, но такой уверенный голос.

Оглядываюсь, позади нас уже собралась нехилая пробка. Сигналы машин, словно какофония стихийного бедствия, висят в воздухе. За всем этим хаосом я не сразу замечаю Матвея. Он подходит ко мне и загораживает собой, словно стена, которая может укрыть от любой бури.

– А вы, я смотрю, тоже очень внимательный? – усмехнувшись, Орлов бросает взгляд на вмятину на бампере.

– Слышь, малец, – цедит сквозь зубы хам. – Скройся, и без тебя разберемся. Дамочка не смотрит, куда едет.

– Разве? – Матвей засовывает руки в карманы и качает головой. – А мне кажется, вы пытаетесь развести девушку и при этом срубить деньжат.

– Ты на что намекаешь? – глаза мужика загораются опасным блеском, и мне становится страшно.

– Не нужно, – пытаюсь я возразить и выхожу из-за спины Орлова, но он аккуратно берет меня за руку, заставляя оставаться на месте. А потом происходит что-то, что я не в силах объяснить. Взгляд Матвея становится ожесточенным, когда он замечает, что я тру лоб и кривлю губы, стараясь отвлечься от боли.

– Это что? – он касается пальцами моего подбородка, слегка приподнимает его, чтобы рассмотреть получше ушиб, и я морщусь от неприятных ощущений. – Эй, мужик, ты совсем берега попутал?

– А я тут при чем? Надо было пристегиваться.

– Лучше заткнись, – Матвей угрожающе надвигается на водилу, и я тут же хватаю его за руку, превозмогая тошноту. – Либо сваливаешь, либо я сейчас вызову ментов, и тогда мы посмотрим, как ты запоешь.

Мужик бросает в нашу сторону пару крепких ругательств, желая Матвею и смерти, и гореть в аду, и чего-то еще, а затем садится в машину и с визгом срывается с места.

– Сильно болит? – осторожно интересуется Орлов.

– Нет, – отвожу взгляд, и голова начинает так сильно кружиться, что я хватаюсь за его руку.

– Поехали в больницу, я потом разберусь с твоей машиной.

– Матвей, – пытаюсь протестовать, но он уже усаживает меня в свой «Рендж Ровер» и пристегивает ремнем безопасности.

– Завтра вновь можешь делать вид, что я просто студент, но сейчас я отвезу тебя к врачу, несмотря на все твои протесты.

Он громко хлопает дверцей, а я откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза. Надеюсь, это всего лишь ушиб. Все еще чувствуя тошноту, делаю глубокий вдох, и в легкие пробирается уже знакомый аромат сандала и лимона.

Черт… И почему все должно было обернуться именно так?

– Ничего страшного. Просто легкий ушиб. Рекомендую пару деньков отлежаться дома и желательно не перенапрягаться, – доктор убирает фонарик в нагрудный карман халата, поднимаясь со стула.

– Сотрясения нет? – уточняю я.

Он пробыл в приемном пункте каких-то десять минут, а уже ставит диагноз.

– Молодой человек, я ведь сказал: с вашей девушкой все нормально, – более раздраженно отвечает доктор. На вид ему лет тридцать, под глазами пролегли следы усталости, на висках уже местами проступает седина. Кажется, будто этого человека порядком все достало, включая пациентов. – Нет необходимости создавать панику.

Сцепив зубы, прожигаю его взглядом и уже собираюсь открыть рот, как рука Агаты обхватывает мою.

– Спасибо, – встревает она, приподнимаясь с кушетки. – Я обязательно буду соблюдать режим.

Врач уходит, оставив нас наедине. Агата поправляет блузку и приводит в порядок прическу. Надо было отвезти ее в платную клинику, где по крайней мере не хамят.

– Я отвезу тебя домой, – подаю руку, но Агата демонстративно игнорирует ее, обувает туфли и встает.

Стоит ей сделать шаг, как она покачивается. Реакция срабатывает отменно, и я успеваю поймать девушку в свои объятия.

– Хватит упрямиться, – обвиваю рукой тонкую талию.

Агата поднимает голову, с ее губ слетает тихий вздох, когда мы сталкиваемся взглядами. Внутри у меня словно салют взрывается от наших, пусть и совершенно не романтичных, объятий. Весь день мечтал это сделать: прижать ее к себе и вдохнуть сладкий аромат. Грудь Агаты тяжело вздымается, в то время как глаза блуждают по моему лицу. Я заправляю прядку волос ей за ухо, задерживая ладонь на щеке. Ласково провожу пальцем вдоль скулы, отчего ее кожа покрывается нежным румянцем. В аудитории такая строгая, держит всех в напряжении, а сейчас беззащитная, что хочется стать стеной, за которой она сможет спрятаться.

– Матвей, прекрати, – шепчет она.

– Я всего лишь помогаю. Не драматизируй.

Она высвобождается из моих объятий, берет сумочку и идет к дверям. Какая упрямая!

Мы покидаем стены горе-лечебницы, и Агата присаживается на лавочку около входа. Достает из сумки телефон, нервно поглядывая на наручные часы, обвивающие изящное запястье.

– Что делать с водителем внедорожника?

– Тебе – ничего. Пусть радуется, что ты не написала заявление.

Была б моя воля – придушил прямо там. Очередное хамло, считающее себя богом на дороге.

– Как вообще себя чувствуешь? – смотрю на ее ушибленный лоб и появившуюся шишку.