Я свернул налево, но буквально через километр возникло непредвиденное препятствие — канава шириной метров в тридцать-сорок, с очень крутыми краями. Я припомнил такой же в районе Дальнего Константинова в своей родной области — там это был противотанковый ров, который вырыли в 41 году, чтобы фашистские танки не прорвались. Фашисты до Дальнего Константинова не дошли, а ров и через 70 лет стоял примерно такой же, перелезать через него даже пешим ходом было очень непросто. А зачем такое препятствие здесь, за восемь тысяч километров от Москвы, я не очень хорошо понял.

— Проблема, — обернулся я к Горлумду, — тут мы точно не проедем.

— Странно… — отозвался тот, а потом высунулся в люк башенки, рядом со спаренным пулеметом, и сказал оттуда, — еще левее сворачивай, через километр проход будет.

Он вернулся на сиденье рядом со мной, и тут я задал ему вопрос:

— Что за ров такой? Противотанковый?

— Я не в курсе, — уныло ответил он, — полгода назад тут ничего такого не было…

— А куда ты тут ездил полгода назад? — продолжил беседу я.

— По делам, — не стал он углубляться в тему, в этот момент БТР сильно тряхнуло, яму, наверно, я не заметил.

Готлибович провалился вниз, потом подпрыгнул обратно, щелкнув зубами.

— Осторожнее, — чуть не заорал он, — не картошку везешь.

— Виноват, командир, — виновато отвечал я, — больше не повторится, командир.

А через километр канава действительно закончилась, ну не совсем уж, но края стали пологими — я осторожно пересек ее и углубился в ложбинку между двумя вершинами. При этом та вершина, что справа слегка так дымилась.

— Вулкан? — спросил я у Готлибовича.

— Угу, — буркнул он, — Авача называется. Местные говорили, что она раз в десять лет извергается… но в этом году вроде бы не должно этого случиться.

— А что это на склонах дымится такое? — спросила сзади Рита.

— Это фумаролы, — ответил Готлибович, — дырки в склонах вулкана. Через них горячие газы просачиваются снизу.

— А что за газы? — продолжила любопытствовать Рита.

— Сероводород в основном, — ответил Горлумд, а я добавил, — это который тухлыми яйцами пахнет.

— Понятно, — протянула Рита, — но сейчас вроде яйцами не пахнет…

— Значит тут исключение, — продолжил Готлибович, — улекислый газ тоже может выходить, а он ничем не пахнет.

Разговор сам собой увял, а я продолжил преодолевать тундру, которая простиралась до самого горизонта. Стрелка уровня топлива тем временем угрожающе начала клониться к красной черточке.

— Километров на двадцать-двадцать пять горючки осталось, — сообщил я Горлумду, — потом встанем.

— Я знаю тут одно место, где лежит много бочек с топливом, — после небольшого размышления ответил он, — там сможем заправиться.

— Хм… — само собой всплыли у меня из памяти строки классиков, — ровно через шестьдесят километров вас будет прямо на дороге поджидать большая железная бочка с авиационным бензином. Вам нравится авиационный бензин?

— Нравится, — буркнул в ответ Горлумд, — но только у нас это будет солярка, а не авиационный бензин…

— Удовлетворимся солярой, — буркнул в ответ я, — надеюсь, она отпускается не только членам профсоюза?

— Не только, старателям-золотоискателям тоже выдают…

Готлибович не обманул, действительно после очередного поворота между возвышенностями нашему взору открылось огороженная колючей проволокой площадка, где без всякого укрытия сверху были навалены разные стройматериалы и бочки стандартного размера в 200 литров. Я не к месту вспомнил, что американская бочка, она же баррель, почему-то гораздо меньше объемом, 160 что ли литров вмещает, но быстро отогнал эти несвоевременные мысли.

— Наверно, у этого добра и хозяин какой-то имеется? — спросил я у Горлумда, — вдруг он будет против его экспроприации.

— А мы возьмем и экспроприируем экспроприаторов, не спрашивая никаких разрешений, — усмехнулся тот, — как завещали классики марксизма.

— Хозяин-барин, — ответил я, открывая люк БТРа, — где тут вход-то?

Горлумд молча выпрыгнул из люка и подошел пружинящей походкой к колючке. Нашел что-то вроде калитки и по-прежнему молча распахнул ее настежь, приглашая меня внутрь.

— А как заливать в бак будем? — спросил я, тоже подойдя поближе к этой горе.

— Прояви смекалку, — предложил он мне, разглядывая горизонт в бинокль.

И где он его, интересно, взял, невольно подумал я, этот бинокль-то… хороший такой, мощный и водонепроницаемый, судя по прорезиненному корпусу. И наверно с раздельной регулировкой каждого окуляра… а остальные пассажиры нашего транспортного средства тем временем тоже вылезли на свежий воздух и стояли, озираясь по сторонам.

— Смекалка не подвела, — сообщил я психиатру, — вот эта емкость подойдет, наверно, — и я показал ему зеленый армейский котелок вытянутой формы.

— Помочь? — спросил он у меня.

— Хотелось бы, — ответил я, — бочку же наклонять придется…

— Тогда еще надо кого-то позвать, — сказал он, оценив вес бочки, — эй, мистер Макдональд, нужна ваша помощь.

Сенатор немедленно подошел на зов психиатра и спросил, что именно нужно.

— Мы вдвоем сейчас наклоним эту бочку, а Петя подставит котелок, — доходчиво объяснил тот задачу.

Когда емкость наполнилась, я дал отмашку поставить бочку на место и пошел искать заливную горловину у БТРа. А сзади тем временем Макдональд задал Готлибовичу тот же самый вопрос, что и я парой минут раньше — за чей счет этот банкет и кто хозяин солярки. Что Горлумд ему ответил, я уже не расслышал, потому что отошел достаточно далеко… а люки заправочных горловин у нашего БТРа (да, их две штуки отказалось) нашлись на задней панели, рядом с пластинкой с маркировкой устройства и крышкой воздухоотвода. Наверно надо и туда, и сюда поровну добавить, подумал я, опоражнивая котелок в правый люк.

— Что это ты тут делаешь? — полюбопытствовала Рита, вынырнувшая из-за левого бока бронетранспортера.

— Заправляюсь, — коротко бросил я, а потом все же не удержался от продолжения, — слушай, а у тебя случайно нет сестры Нины?

— Есть, — удивленно воззрилась она на меня, — а ты откуда знаешь?

— Догадался, — буркнул я и проследовал за второй порцией солярки.

Когда я вернулся к бочке, подсчитывая на ходу, сколько таких рейсов мне надо будет сделать… получилось, что штук двадцать — емкость котелка примерно 3 литра, итого шестьдесят литров в баке должно хватить километров на сто или около этого, надеюсь, что до Петропавловска-Камчатского (в котором всегда полночь) хватит.

А Горлумд продолжал объясняться с американцем, я конец их разговора застал — Макдональд упирал в неприкосновенность частной собственности, а врач пытался объяснить, что такой формы собственности у нас в стране нет (пока нет, внутренне добавил я), и вообще все вокруг народное, все вокруг мое. Оторвал их от горячего спора просьбой наклонить бочку…

— А может для ускорения процесса еще один котелок найти? — неожиданно предложила Рита, следовавшая, оказывается, прямо за моей спиной.

— Отличное предложение, — одобрил ее порыв Готлибович, — поищи вон в той куче, может, найдешь чего…

Рита довольно быстро откопала еще одну емкость, и мы в четыре руки справились с заправкой БТРа за какие-то двадцать-двадцать пять минут.

— Хватит, — скомандовал я, проверив уровень топлива по указателю, — залезайте и дальше проследуем.

Склоны обоих вулканов по бокам наконец-то закончились, и мы выкатились на оперативный простор — где-то вдалеке показались макушки многоэтажек, а еще дальше и водичка свинцового какого-то цвета.

— Петропавловск? — спросил я у Горлумда, показывая вперед.

— Наверно, — рассеяно отвечал он, — если с направления не сбились?

— А если сбились?

— Тогда это может быть и Елизово, только не с того края, где аэропорт, с другого…

— А еще что может быть? — продолжил любопытствовать я.

— Вилючинск… но это совсем уже маловероятно, слишком большой крюк надо было сделать… да и патрули нас давно остановили бы для проверки.