— Все потому же, — устало ответил я-второй, — городская застройка сейчас это зона повышенной опасности, кто не сумел убраться отсюда на Большую землю, рассредоточились по селам и поселкам.
— Выходит, что не все так гладко в обновленном СССР-то, — заметил я, — да, а руководит-то страной сейчас кто?
— Ты будешь смеяться, но единоличного лидера нет, они там сменяются каждый год по расписанию, двенадцать их кажется… как апостолов.
— Но этих двенадцать-то наверно выбирают?
— Это да, раз в те же двенадцать лет какие-то выборы проводят, я не вникал…
— А еще что нового в твоем… ну то есть уже в нашем мире?
— Много чего… например свободный доступ в интернет без всяких посредников — через ту же встроенную микросхему.
— Да, это удобно, — не смог не согласиться я, — а если она возьмет и сломается, микруха эта? У нас в ИППАНе они очень легко горели.
— Сейчас более надежная микроэлектроника, — объяснил он, — а если вдруг случится что, то замена производится в течение суток. Тут все задублировано не один раз, такую же симку встроят с теми же самыми данными.
— Здорово… однако главный вопрос — что мы сейчас будем делать?
— Ты не знаю что, — потер он виски, — а я буду продолжать боевое охранение основных точек Петропавловска. Кстати, вот эта подруга, что с вами приехала — кого она мне напоминает, не подскажешь?
— Подскажу — Нинку Брагину из нашего отдела она тебе напоминает, если помнишь такую…
— Точно, — хлопнул он себя по лбу, — но не на сто процентов… родственница что ли?
— Вроде бы сестра, — ответил я, — только не родная, а двоюродная.
И на этом наш разговор прервался распахнувшейся настежь дверью. Мы синхронно перевели взгляд в том направлении и увидели там трех богатырей — Генриха Готлибовича Горлумда, Семена Наумыча Гинденбурга, а сбоку пристроился Аскольд Букреев. Все из нашего института, все бодрые и румяные.
— Аскольд? — спросил я его, — а ты-то что тут делаешь?
— То же, что и все остальные, — буркнул он, не вдаваясь в дальнейшие подробности.
Эта троица зашла внутрь и расположилась в разных концах кабинета, причем Аскольд остался сторожить дверь… а в руках у него, между прочим, был АКМ со складывающимся прикладом.
— Ну что, поговорим, наконец, о делах наших насущных? — спросил Наумыч, ловко закуривая сигаретку из пачки.
— Давайте поговорим, — как-то не сговариваясь ответили мы вместе с двойником.
— Если коротко, ребятишки, — продолжил уже Горлумд, — то эксперимент заканчивается сегодняшним днем…
— А почему не завтрашним? — задал глупый вопрос я.
— Потому что потому заканчивается на у, — недовольно парировал он, — и сейчас настает время Ч… ну или время Х — это кому как нравится называть.
— И что должно произойти в этот Х? — спросил мой двойник.
— Увы, но одного из вас надо деактивировать не позднее полуночи…
— А если не деактивируете, тогда что? — задал я еще один глупый вопрос.
— Тогда много чего, объяснять не буду, — опять отмел он мои вопросы в сторону. — А до начала процесса деактивации нам надлежит выбрать, кого именно.
— Голосованием что ли? — спросил я, уже ни на что не надеясь.
— Можно разными способами, — не стал на этот раз уходить от ответа Горлумд, — я предлагаю подбросить монетку — орел, значит тебя деактивируем, решка — его.
— Откуда здесь монетки, у вас же все по вай-фаю платится, — зачем-то зацепился за этот пункт я.
— Специально для такого случая припас одну, — и Горлумд вытащил из кармана обычный советский пятак, даже на вид очень сильно потертый. — Согласны?
Мы с двойником переглянулись, причем я незаметно подмигнул ему.
— Согласны, — ответили мы опять же в унисон.
— Бросаю, — ответил Готлибович.
— Э, нет, — остановил его я, — пускай вот он кинет, — и указал на Аскольда, подпиравшего дверной косяк.
Психиатр молча передал тому пятак, и тот, недолго думая, щелкнул большим пальцем, придав монете вращательное движение. Она пару секунд повисела в воздухе, после чего приземлилась прямиком в щель между половицами, ребром вверх.
Конец седьмой книги
