— Значит, в Канкун, — со вздохом подтвердил Аскольд. — У тебя такая сумма есть?

— А рубли тут как-то конвертируются в твердую валюту? — спросил я.

— С некоторыми сложностями, но можно устроить… курс, как в Москве — один к четырем.

— У меня есть десять тысяч рублей с копейками, — сообщил я, — банковская упаковка стольников, нераспечатанная, ну и немножко еще четвертаками.

— Значит две с половиной штуки баксов у тебя, считай, есть… в надежном месте-то лежат?

— Ну да, в штаны зашил, — ответил я.

— Держись осторожно, тут карманников хватает… значит так, завтра, крайний срок послезавтра я тебе отзвонюсь, телефон у меня записан. В открытую говорить ничего не буду, адрес, куда подойти, назову завуалировано…

— Как? — не понял я.

— Ну допустим, номер улицы (а тут почти все улицы под номерами идут), это будет время в часах, а номер дома — минуты.

— А квартира?

— Тут почти все дома частные на одну семью, так что обойдемся без квартир. Поехали дальше — документы…

— Верно, — хлопнул я себя по лбу, — с советским паспортом по Канкуну не побегаешь.

— Хорошо сделанный мексиканский паспорт обойдется тебе еще в пять сотен…

— Согласен, — тут же кивнул я, — пять, значит пять. Но чтоб нормально хоть сделан был.

— Сделают, как надо, — отрезал Аскольд. — В городок этот, Сан-Хуан, доберешься на рейсовом автобусе, автостанция недалеко от нашей базы (и он показал пальцем куда-то вправо), это недорого, 15 что ли песо. Автобусы туда ходят два раза в сутки, утром и вечером — поедешь, естественно, вечером, к темноте на берегу будешь.

— А как я их там найду, этих контрабандистов? — уточнил я.

— Я все подробно расскажу… через пару дней.

— И что я буду делать в этом Канкуне?

— Где там тебя высадят на берег и что делать после, я отдельно расскажу, тоже чуть позже… а сейчас давай, дружище, мне пора службу исполнять… да, штуку баксов ты отдашь этим ребятам прямо в руки, а за паспорт нужно сегодня или завтра.

— Рублями можно?

— Можно, — милостиво разрешил он.

Тогда я зашел в туалет при кафе и вытащил из заначки две тыщи рублей, двадцать стольников, значит. Вернулся и протянул Аскольду завернутую в газетку сумму.

Я пожал ему руку и не смог не поинтересоваться напоследок:

— В чем хоть твоя служба-то состоит, открой тайну?

— Ничего интересного, — поморщился он, — текущий ремонт приемо-передающей техники. К пультам слежения я даже не подходил ни разу, да и не пустят меня туда, если б и захотел.

— Денег-то хоть нормально платят?

— На жизнь хватает, — не стал он углубляться в эту тему, козырнул и исчез в проходной базы.

А я еще и за лимонад расплатился, ладно, что недорого вышло.

Весь остаток этого дня я посвятил осмотру достопримечательностей кубинской столицы… ну надо ж было чем-то заняться. Что скажу… город красивый и солнечный, люди приветливые, только все старое-престарое какое-то. Как будто из лавки старьевщика принесенное. Но кубинцы с этим свыклись, похоже.

Хотел на Варадеро съездить, это такой длинный полуостров в 130 километрах от Гаваны, десять километров чистейшего пляжа и гостиниц. Но не сложилось — встретил по дороге одну из подруг, с которыми меня знакомил Теофилло на вечеринке, и она даже немного по-русски разговаривала. Мария ее звали, и была она со сложной смесью генов испанцев, негров и местного доиспанского населения — назвать ее красавицей язык бы у меня не повернулся, но фигура и движения у нее, что надо были. Как у большой кошки в засаде.

— А ты ведь тот русский, которого Теофилло привел? — сразу взяла она быка за рога, Пьетро?

— А ты Мария, если не ошибаюсь? — ответил я.

— Точно, — улыбнулась она, — как дела, Пьетро?

А далее само собой как-то вышло, что я ее зазвал сначала в ресторанчик с местной кухней, а потом и к себе домой… ну как домой, но ту квартиру, что мне власти предоставили. Мария оказалась весьма разговорчивой особой, так что мне собственно можно было и не поддерживать беседу, она у не самоподдерживалась, как реакция деления ядер урана…

Из ее речей я понял, что жизнь замечательна, но было бы гораздо замечательней, если б не мужской пол, который состоял чуть менее, чем целиком, из козлов и баранов.

— А что, на Кубе есть козлы? — уточнил я этот момент.

— Козлы везде имеются, — ответила она с хитрой усмешкой, — но ты, кажется, на них не очень похож…

— Вот спасибо, — сказал я, когда мы уже поднимались в мой номер, — у нас в России, кстати, в школе начинают обучение чтению с фразы «Мы не козлы, козлы не мы».

— Правда, ну тогда я спокойна… — приняла она эту немудрящую шутку за чистую монету и тут же перешла к более насущным вещам, — а горячая вода у тебя тут есть?

— Вчера не было, а сейчас надо посмотреть, — зашел в ванную комнату и покрутил кран с красной кнопкой — и вот чудо, из него пошла вода, ну не совсем горячая, но тепленькая.

— Я в душ, — сообщила она мне, — если хочешь, можно вместе.

Заснуть она мне так и не дала всю ночь, очень горячей эта Мария оказалась… но штаны с денежной заначкой я все же спрятал подальше, зачем мне лишние проблемы. Остатки Столичной мы вдвоем допили — Мария так и не остановила фонтан своего красноречия, ну а я не препятствовал, акцент у нее очень смешной был.

Обмен валюты в Република-де-Куба оказался сопряжен со значительной долей риска. Аскольд сдержал слово и сообщил мне по телефону координаты обменщика — в четырнадцать часов, сказал, и 22 минуты встретимся завтра. Я раскрыл план столицы и нашел Калле-14, а на ней дом 22, это оказалось между пятой и седьмой авенидами, очень близко от меня кстати. Немного напрягло наличие неподалеку двух посольств, Мексики и Колумбии, но я решил не обращать на это внимания, мало ли что там стоит, даже и лучше, порядок наверняка власти поддерживают.

Дом 22 оказался древней хибарой чуть ли не времен открытия Америки Колумбом… ну может чуть поновее. Звонка я нигде не обнаружил, просто постучал в деревянную дверь три раза. Через полминуты она распахнулась, и бородатый и усатый пират с повязанной наискосок банданой спросил, какого черта и кто я такой вообще.

— Ола дезде Аскольд (привет от Аскольда), — собрал я все свои познания в испанском.

— Контрасена (пароль), — потребовал он.

Вот блин, подумал я, как в шпионских триллерах, но пароль, продиктованный Аскольдом, все же вспомнил.

— Либертад (свобода).

Пират посторонился, пропуская меня внутрь. Потом спросил на чистом русском уже, с акцентом естественно, но вполне терпимым:

— Курс знаешь?

— Аскольд обещал, что один к четырем будет.

— Столько вчера было, — ухмыльнулся пират, — а с утра курс подпрыгнул, четыре с половиной сейчас.

Я не отказал себе в удовольствии поторговаться, сошлись на 4,2.

— Если нужны мексиканские песо, то продам недорого, — добавил он, закончив торг.

— Недорого это почем? — спросил я.

— Четыре тысячи за рубль, — сообщил он, — у них там инфляция, совсем недавно три было.

— Уговорил, — ответил я, — стольник поменяю на песо, пригодится в Мексике. А остальное в доллары.

После довольно длительной процедуры подсчета (у пирата в наличии оказался даже калькулятор компании Касио, что меня сильно удивило), я оказался обладателем суммы в 2350 долларов и четыреста аж тысяч мексиканских песо. Доллары почти все были бумажками номиналом в 100 и 50, с суровыми Франклином и Грантом, а на песо (эти по 10000 были) оказался изображен герой мексиканской революции Эмиль Сапата с лихими закрученными вверх усами.

— Ну удачи тебе, амиго, — пожал мне руку пират (как его зовут, я так и не узнал), — будешь в Канкуне, можешь зайти вот сюда (и он протянул мне листочек с адресом), скажешь тот же пароль, тогда он обратный обмен сделает, если вдруг припрет.

Я его заверил, что непременно зайду, если что, и на этом мы расстались. Я вторично посетил клинику имени Гарсии, лечащий врач Серхио проделал все необходимые процедуры и на словах сообщил, что в третий раз можно и не приходить собственно… но если хочется, то завтра в это же время. Я кивнул и отправился готовить эксфильтрацию с гостеприимного острова Свободы.