- Не совсем. Как насчет групп, находящихся на поверхности? Они тоже поднимутся на борт?

- Если возникнет необходимость, их тоже вызовут, и один из моих людей проводит их. - Шан понимала эту женщину, даже если не чувствовала симпатии по отношению к ней. У дежурной имелись графики работ, после отъезда проверяющих на нее станут давить коммерческие структуры. Закрытие движения вниз с орбиты может и в самом деле привести к кризису, без или с дальнейшим полицейским расследованием. Время простоя очень дорого стоит. - Я буду в каюте, которую вы любезно предоставили мне. Это на тот случай, если у вас возникнут какие-то вопросы ко мне… или если вы захотите мне что-нибудь сообщить.

Каюта оказалась очень милой. Тут имелся настоящий панорамный иллюминатор и душевая кабина. Должно быть, Бородина хотела, чтобы ассамблея получила хвалебный рапорт. Швырнув свой саквояж на койку, Шан на несколько минут застыла у иллюминатора словно загипнотизированная. Макеевой говорил, что она сможет увидеть американскую и тихоокеанскую станции в различное время суток, если станет действовать по инструкции, но много больше очаровал ее ржаво-оранжевый диск, изображение которого заполнило весь иллюминатор. Он так сверкал… выглядел почти нереальным, словно кто-то высветил его, чтобы она смогла изучить его географию или просто ради забавы. И сколько Шан ни всматривалась в эту трехмерную небесную сферу, та все равно казалась ей иллюстрацией на плоском экране.

Неожиданно краем глаза она заметила какое-то движение. У выступающей штанги швартовой стрелы две фигурки в люминесцентных зеленых костюмах управляющих руководили швартовкой крошечного суденышка. Доступ к универсальным компьютерным системам был прекращен, соответственно отключена автоматическая навигация. Поэтому они швартовали корабль вручную. Один стоял на сигнальном мостике над судном и подавал знаки жестами, другой примостился на стреле, орудуя лебедкой.

Шан даже представить себе не могла, что кто-то станет вот так причаливать, ориентируясь на жестикуляцию. Однако ведь и код Морзе использовался до сих пор. «В старой технике есть определенная прелесть», - подумала Шан, поиграв свернутой шебой в кармане.

А пока она внимательно смотрела за происходящим. Корма судна двигалась медленно-медленно. Потом фигура на мостике подняла руки, скрестив запястья высоко над головой. Этот сигнал, насколько Шан было известно, означал: поспешите. Амортизаторы захвата вытянулись, и судно задрожало, останавливаясь. Неожиданно Шан поймала себя на том, что разглядывает руки управляющего - точнее, кожистые руки гориллы.

Примат пристально посмотрел в ее сторону, повторяя один и тот же жест, тот же сигнал. Снова и снова. Руки скользят вдоль ствола пальмы, а потом обхватывают его где-то выше. Взгляд обезьяны замер на ее иллюминаторе.

Пожалуйста, помогите мне. Пожалуйста, помогите мне. Пожалуйста…

Раньше Шан не знала, что означает этот жест. Техник-животновод когда-то рассказал ей, что этот жест используется для того, чтобы попросить пищу в вежливой форме. «Разве не здорово, что мы могли научить обезьян подавать определенные сигналы?» И она верила ему, до тех пор пока глухой переводчик не рассказал ей, что на самом деле означает этот жест.

«Откуда мне было знать?» Шан ведь не общалась при помощи жестов. Но теперь она точно знала и помнила об этом всегда, так же как о позоре и сожалении, которые не исчезли… точно так же как о своем ошеломляющем открытии: оказывается, обезьяны тоже были личностями.

Образ гориллы растаял, управляющие в известково-зеленых светящихся скафандрах продолжали работать, действуя согласованно, передвигая кран к следующему швартующемуся суденышку…

Марс казался красным, как Австралия с низкой орбиты. Шан уже и забыла, какими сочными бывают цвета в космосе.

Я еду домой.

На мгновение она задумалась о том, кто станет заботиться о личностях обезьян, когда она уйдет в отставку. Она очень надеялась, что этим человеком станет Макеевой.

Чисто автоматически Шан распаковала свой саквояж. Вот вся ее жизнь за последние десять лет. И эта «жизнь» состояла из формы, личной библиотечки и ее собственного стального тигелечка с карабином для ручки. Только пробежав пальцами по туго натянутой синей ткани военно-морской формы, она могла сказать, забыла она что-то или нет. Обычно Шан ничего не забывала. В саквояже против обыкновения имелась одна вещица, втиснутая в противоударную секцию, - двухсантиметровая квадратная коробочка. Шан использовала специальный упаковочный материал, чтобы семена не высыпались.

Формально семена томата считались нелегальным биоматериалом, но Шан была из силовиков, и никто не смог бы ее остановить. В любом случае ей осталось не так долго прятать «контрабанду». Никакого риска заражения. Но будь она проклята, если хоть одна агрокорпорация станет указывать ей, что сажать, что выращивать и что кушать. Однако ныне все семена являлись запатентованной собственностью какой-нибудь компании, так что ее собственные кросбредные[4] плантации помидоров, разросшиеся на подоконнике из тщательно подобранных семян, оставались незарегистрированными. Чисто формально это можно было назвать воровством. Формально.

Шан запихнула семена подальше в складки теплой одежды, на самое дно саквояжа. Еще несколько месяцев, и первые растения появятся на ее собственном участке, там, где нет генных инспекторов и не требуются ни патенты, ни лицензирование зерновых культур. Она уже видела зеленые листья молодой поросли, ощущала острый запах кошачьей мочи. Она представила, как ее отец осторожно осматривает ворсистые растения, которые вытянулись с подоконника, став много выше ее. «Никогда не теряй контакта с тем, что дает тебе пищу, дорогая. Коснись почвы. Почувствуй ее».

Сам же он никогда ничего подобного не делал. Лучшее, что могла позволить себе их семья, арендовавшая квартиру, так это визит к друзьям, у которых имелся собственный садовый участок. А потом отец Шан умер. В конце концов он и в самом деле «прикоснулся» к земле.