В маленькой больнице Константина - лабиринт хорошо освещенных комнат без какого-либо оборудования - Крис Хагель и Дебора Гаррот склонились над колыбелькой Дэвида. Несколько секунд Линдсей спокойно наблюдала за ними, а потом, громко топая, вошла в комнату. Женщины в это время как раз обсуждали здоровье ее сына. Но, видимо, они не хотели, чтобы Линдсей слышала их. Как только она вошла, они замолчали.

- Привет, Лин, - первой заговорила Хагель. - Как себя чувствуешь?

- Вы не могли бы чуть обождать? - вмешалась Дебора. Нет, Линдсей не хотела ждать. Она хотела взять Дэвида на

руки. Наклонившись, она вынула младенца из колыбельки. Она была зачарована им точно так же, как в тот миг, когда впервые увидела Араса, труп исенджи и подводное сверкание безери. Этот младенец был из иного мира, столь далекого от ее обычной армейской жизни, что она чуть ли не боялась его. Ребенок дышал, но тяжело, с присвистом.

- У него по-прежнему проблемы с дыханием, - пояснила Хагель. - Он тридцатидвухнедельный. На Земле у вас не было бы никаких проблем. Но здесь, из-за уровня кислорода и из-за отсутствия специальной камеры риск очень высок. Это означает, что я сейчас вынуждена колоть ему антибиотики, так как его иммунная система развита не в должной степени. Кроме того, мне придется использовать кислородную палатку Вебера из защитного оборудования оранжереи. Мне жаль, что приходится действовать столь грубыми способами, но у меня нет ПАВ[39] .

- А на «Актеоне» есть нужное оборудование и лекарства? - Однако Линдсей знала, что ее вопрос чисто риторический. Военные корабли были оснащены медикаментами и оборудованием для оказания помощи при травмах, простудах и отравлениях. - Подозреваю, что нет.

- Он мог бы пить немного больше молока, но вам надо поработать над собой.

«Ничего не выйдет». Он был достаточно слаб даже для того, чтобы питаться должным образом. Она положила младенца назад в колыбельку, полная самых горьких чувств. Все инстинкты говорили ей, что она должна перестать заниматься самоедством и оставить его на попечении этих женщин. В конце концов, Хагель - доктор. Она лучше знает, что делать. А Линдсей - офицер, занимающий определенный пост, даже несмотря на то, что Франкленд нет в строю.

- Я попробую, - пообещала она.

Хагель вместе с ней вышла на кухню. Линдсей не нуждалась в зрителях или компании, но Хагель сопровождала ее совсем не для того, чтобы выразить свои соболезнования.

- Я попросила встречи с Франкленд, но Джош Гаррод едва не вышвырнул меня за дверь, - сообщила она. - Возможно, Шан в гораздо худшем состоянии, чем они хотят представить.

- Беннетт сказал мне, что ее здорово подстрелили.

- Точно. Теперь вы возглавляете команду, а значит, к вам я должна обратиться с просьбой об эвакуации. Мы потеряли уже двоих. По-моему, достаточно.

- Боюсь, мы вынуждены будем сделать это в любом случае. Однако Шан пока еще не мертва и не выведена из строя.

- Хорошо, тогда вы сможете поговорить с ней.

- Попробую. - «Не оставляй меня одну». - Сейчас самое время проверить, как там Куруши.

Хагель поняла этот весьма непрозрачный намек и напряглась.

- Куруши лучше. - Хагель направилась к двери, но остановилась. - Но если Беннетт правильно описал рану Франкленд, то она не могла выжить. По крайней мере при том уровне медицины, который существует здесь.

Линдсей не хотела говорить на эту тему. Это была чистой воды спекуляция. Видимо, Хагель думала о превосходных хирургических приборах вес'хар и хотела наложить на них лапу. Однако она не могла выбрать для этого более неподходящего времени. Быть может, она вроде Райата хотела использовать любой шанс, чтобы получить какие-нибудь заслуживающие внимания результаты во время выполнения своей миссии.

- Иногда случаются чудеса, - пробормотала Линдсей, надеясь, что и с Дэвидом случится одно из них.