Прежде считалось, что все народы в равной степени способны усваивать молоко, а случаи его неприятия списывались на индивидуальные особенности. Однако, в 1965 году Педро Куатрокаскас, Теодор Бейлес и Нортон Розенцвейг (Медицинская школа им. Дж. Хопкинса, США) провели сравнительное исследование способности усваивать лактозу у белых и черных жителей США. Неожиданно оказалось, что среды белых число людей, не способных усваивать лактозу, не превышало 15%, а среди афро-амениканцев около 70%.

Ученые пришли к выводу, что способность потомков индо европейцев усваивать лактозу объясняется тем, что их предки в течение долгого времени занимались скотоводством, тогда как для всех остальных народов, познавших скотоводство лишь недавно (по историческим меркам), – типична лактозная "неусваимость". А у северных народов не было фермента, который бы растворял алкоголь. Поэтому он действует на них совсем иначе чем на европейца. Доза, от которой русский едва захмелеет чистокровного жителя тунды валит с ног замертво.

Меняется ли подобное положение? Да. К ужасу экономистов, китайцы начинают привыкать к молоку, которое никогда не пили прежде, (хотя у их соседей монголов – это основной продукт питания), а часть африканских племен, оставившее скотоводство тысячелетия назад нынче молоко не пьет. Дети от смещанных браков русских и якутов, к сожалению, могут пить водку, со всеми «европейскими» последствиями. И т.д. Однако, надеюсь ясно: – расовая принадлежность – биологическая.

А по какому принципу возникает, скажем, славянская общность, германская и т.п? По языку! Это общность языковая. То есть – ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ. Славяне – языковая группа внутри индоевропейской языковой семьи. На языках этой группы, считая себя славянами, говорит половина Европы и вся Россия до Тихого океана. При этом, славяне представлены, по крайней мере, двумя расовыми группами: беломоро-балтийской (белокожие, светлоглазые блондины. Такие же как, скажем, коми-зыряне и коми пермяки, хотя те – финно-угры), средиземноморской (темноглазые, темноволосые, высокорослые, похожие на итальянцев, и даже турок, хотя те уж никак не славяне).К индо-европейской языковой семье относится, например, часть индусов, среди которых можно встретить темнокожих австралоидов, а у иранских народов индо-европейско языковой семьи Средней и Центральной Азии можно встретить людей с монголоидной примесью.Иными словами существует расовая общность и лингвистическая общность. При всех стараниях эти две категории часто не совпадают. Скажем, якуты по расовой принадлежности – типичные монголоиды, а по языку тюрки. Выходит их родственники по расе – калмыки, американские индейцы, а по языку – азербайджанцы? Как то общности не получается. Не получается объеденить биологию и лингвистику в одном флаконе. Стало быть: нет славянской, германской и прочих рас. Это «фигура речи», возникших в результате непонимая сути предметов.

А вот еще третий компонет – религия. Безусловно, общность. Да только тут расовой и языковой разницы море. Индо-европейцы индусы имеют свои собственные религии, иранцы – мусульмане-шииты, таджики – сунниты, осетины – православные, среди этих народов нередко можно встретить зороастрийцев, есть даже вполне экзотические религии вроде езидизма.

Комбинации языка, расы, этноса, религии, могут быть совершенно разными. Например, в наше время шотландцы, практически, говорят на языке, родственном английскому. Ирландцы массово переходят на современный английский. Или как, например, можно оценить евреев-ашкеназов, в расовом смысле являющихся типичными жителями Восточной Европы с частичной восточной примесью, при этом говорящее на идише, фактически, диалекте немецкого языка, но считающими себя семитами, исповедубщими иудаизм, и при переселении в Израиль переходящие на реконструируемый и восстановленный древний иврит.

А как же новейшая наука генетика?! Вот она то уж точно объяснит кто есть кто! Увы, нет! В последние годы очень популярны поиски «генетической общности» и объединение её с расами и глубже – с тем или иным этносом. Безусловно, это отдельный и долгий разговор. Но исследуемые генетические мутации ничего особенно не проясняют. Единственный их практический смысл для науки в облегчении поиска общего предка у определённой группы людей. Понятно, это этот «общий предок» мог жить очень и очень давно, десятки тысяч лет назад, но никаких вне научных, а тем более политически выводов на основании данного факта построить нельзя. Кроме того, генетический маркер не зависит ни от национальности, ни от культуры, ни от расы. Да и человечество узнало об их существовании относительно недавно. Каков же вывод? Есть разные виды общностей: генетические, языковые, конфессиональные. Возможны разные комбинации рас, языка, генетической и этнической принадлежности, совершенно не зависящие друг от друга. Никаких «германской расы» и «славянской расы», «финно-угорской» расы нет, никакой «германо- арийской» и «славяно-арийской» расы нет и быть не может. Об «арийском» мифе поговорим отдельно. Всё это фикции, направленные на сиюминутные политические цели, не имеющие никакой научной основы.

В довершение этого отступления задам вопрос абсолютно дурацкий, уж извините, А может ли скажем угро-финн (например, коми), формально, стать индо европейцем (то есть, славянином)? Уверяю Вас, ответ многим не понравится. Но порассуждаем. Исходя из того, что угро-финская и индоевропейская – языковые семьи, то перейти из одной языковой семьи в другую не сложно. Скажем, коми – человек, переезжает из Сыктывкара в Санкт-Петербург, где на коми языке ему постоянно говорить не с кем. И как это ни грустно, (говорю совершенно искренне – потеря родного языка – несчастье обедняющее все человечество), его дети по рождению, так и в свидетельстве о рождении записано, чистокровные коми, переходят на индо-европейский русский язык, а коми- языка не знают. Стало быть, они теперь индо-европейцы?! А как же раса? А раса -то, что у коренных петербуржцев, что у коми одна и та же – европиойды, а подраса или малая раса – беломоро-балтийская. Как в популярной когда песенке пелось: «Вижу родные и знакомые лица – голубоглазые в большинстве». Попробуй разберись – кто финно угр, а кто славянин!По культуре – все петербуржцы. Есть попытка определения этнической принадлежности по тому на каком языке человек думает. Однако, в повести «Первая любовь» И.С. Тургенева русский барчук думает по английски, а значительная часть русской аристократии и говорила и думала по французски, однако, считала себя с полным основанием русскими. Как ты мы забываем, что русская барышня Татьяна Ларина пишет Евгению Онегину самое искреннее сокровенное письмо по французски (Пушкин, сообщает, что только сделал перевод)

Правда, кроме антропологии и языка есть и еще обстоятельства, которые позволяют человеку считать себя представителем того или иного этноса. Но повторюсь и подчеркну, прежде всего, «самому себя считать», ибо причисление к этносу – часть самосознания. Грубо говоря, этнос каждого из нас живет в сознании каждого из нас. То есть, как сказал доктор биологических наук, этногенетик Олег Балановский: «этнос живет в голове!»

Чем один народ отличается от другого? Это только на первый взгляд кажется – ну, чего проще?! Разве можно спутать зулуса и китайца, северо-американского индейца и австралийского аборигена? Они же разные! И по цвету кожи, и по конструкции лица – форма носа, разрез глаз и т. д. и т. п. А как различить, например, европейцев: финна, англичанина, белоруса и ярославского мужика?

– Чего проще! Пусть заговорят! Языки-то разные!

Но Лев Николаевич Гумилев любил рассматривать этот вопрос, начиная его с рассказа о своей матери – Анне Ахматовой.

– Моя мать, – говорил он, – до десяти лет не знала русского языка. Говорила по-французски. Но то, что она не француженка, не требует доказательств. Иначе не стала бы она великой русской поэтессой!

Александр Сергеевич Пушкин был, говоря языком расистов, цветным! Он был «квартеронец», то есть на 1/8 или даже четверть темнокожий. Его предки с одной стороны – русские бояре, а с другой стороны – чернокожие из Африки, или, как их называли в то время, – «арапы». Но он – великий русский поэт, и никому в голову не придет считать его африканцем. Хотя в Африке к нему относятся с большим почтением и даже поставили памятник – как великому негритянскому поэту. Последнее обстоятельство к нашему разговору не относится – это сфера политики, а не антропологии, этнографии, истории и других наук, к коим мы будем обращаться.