Когда мы говорим о происхождении того или иного народа, то сталкиваемся с целым рядом предположений, легенд, гипотез. Отдаленный во времени медленный процесс протекал почти неуловимо для нас. Но некоторые вопросы все же необходимо поставить: первый – происходило ли формирование народа путем размножения и расселения одного племени из какого-то незначительного пространства, или же народ формировался путем сближения родственных соседних племен? Второй вопрос: какие общие (в данном случае, общеевропейские) события могли стимулировать обособление ряда племен от общеиндоевропейского массива и их консолидацию в больших масштабах?
На первый вопрос следует ответить, что главной образующей силой была стихийная интеграция более или менее родственных племен. Но, разумеется, имело место и естественное размножение, филиация 25) племен, и колонизация новых пространств. Филиация племен уплотняла этнический массив, заполняла промежутки между старыми «материнскими» племенами и, конечно, содействовала упрочению этого массива, но не размножение одного-единственного племени создавало народ.
С общеевропейскими событиями дело обстояло так: на рубеже III и II тысячелетий до нашей эры в северной половине Европы (от Рейна до Днепра) усиливается скотоводческое пастушеское хозяйство, быстро возникает имущественное и социальное неравенство. Крупный рогатый скот становится символом богатства (в старом русском языке «скотница» – казна), а легкость отчуждения стад ведет к войнам и неравенству племен и их вождей. Первобытное равенство нарушилось. Открытие меди и бронзы привело к межплеменной торговле, которая усилила внутренние процессы дифференциации.
Археологически эта эпоха обозначена «культурой шаровых амфор», резко отличающейся от предшествующих, более примитивных культур. Начавшаяся повсеместно борьба за стада и пастбища привела к широчайшему расселению пастушеских племен («культура шнуровой керамики») не только по Центральной, но и по Восточной Европе вплоть до Средней Волги.
Все это происходило с предками балтов, славян и германцев. Расселение велось отдельными, самостоятельно действующими племенами. Об этом можно судить по необычайной пестроте и чересполосности скотоводческой терминологии в Восточной Европе.
В момент расселения – первая половина II тысячелетия – еще не было ни славянской, ни германской, ни балтской общности; все племена перемешивались и меняли соседей в процессе медленого движения. Примерно к XV веку до нашей эры расселение прекратилось. Вся зона европейских лиственных лесов и лесостепей была занята разными по месту прежнего жительства индоевропейскими племенами. Началась новая, уже оседлая жизнь, и постепенно на первое место в хозяйстве стало выходить земледелие. В новом географическом раскладе новые соседи стали налаживать связи, выравнивать особенности племенных диалектов и создавать впервые на большом пространстве новые, родственные друг другу языки: в западной части получивший название германского, в срединной части – славянского, а в северо-восточной – латышско-литовского. Названия народов появились позднее и не связаны с этой эпохой первичной консолидации родственных племен вокруг трех разных центров: западного (германского), восточного (балтского) и срединного (славянского)» Возникает вопрос – откуда же все это известно и почему ученые считают возможным так уверенно высказывать свои предположения? Разумеется, огромную роль играют археологические раскопки, но все-таки первое место, как это ни удивительно, принадлежит лингвистике – то есть языкознанию. Именно лингвисты определили, что праславянско-балтийские племена отделились от родственных им соседних индоевропейских племен примерно 4000–3500 лет назад, в начале или в середине II тысячелетия до нашей эры. При исследовании славянских языков установили, что из индоевропейских народов взаимодействовали, соседствовали а врменами составляли единый этнический массив германцы, балты, иранцы, дако-фракийцы, иллирийцы, италики и кельты.
Академик А. А. Шахматов, исследуя историю русского языка и его диалекты, пришел к выводу, что первой родиной сформировавшегося славянства, самой древней, изначальной, был бассейн Западной Двины. Затем – Повисленье, откуда в III–II веках до н. э. ушли бастарны и куда через четыреста лет придут готы. Здесь – второй, более поздний, центр начала расселения праславянской общности: верховья Вислы, берега Тиссы и склоны Карпат. Это нынешние Восточная Венгрия и Южная Польша. Судя по общим для всех славянских народов обозначениям элементов ландшафта, праславяне проживали в зоне лиственных лесов и лесостепи, где – поляны, озера, болота, но нет моря; где – холмы, овраги, водоразделы, но нет высоких гор. Однако природные зоны, отвечающие этим лингвистическим определениям, размещены в Европе шире, чем можно предполагать славянскую прародину; праславяне занимали лишь часть такого пространства, которое отразилось в их древних наречиях. Значит, они двигались, переселялись! 27)
Современные исследования подтвердили догадку Шахматова. «Польский археолог Стефан Носек, сторонник висло-одерского варианта («автохтонист», считавший, что славяне автохтонны, то есть коренное население, «первопоселенцы», на территории Польши), предложил обратиться к археологическим материалам того времени, когда праславяне, по данным лингвистов, отделились от индоевропейских соседей. К этому времени относится так называемая тшинецкая культура XV–XII веков до н. э. Она хорошо известна на территории Польши между Вислой и Одером».Но вскоре выяснилось, благодаря работам другого польского археолога, Александра Гардавского, и работам ряда украинских археологов, что тшинецкая культура распространяется и на пространство восточнее Вислы, вплоть до Днепра. Так работами археологов подтвердились догадки лингвистов.
«Прародину славян в расцвет бронзового века следует размещать в широкой полосе Центральной и Восточной Европы. Эта полоса протяженностью с севера на юг около 400 километров, а с запада на восток около полутора тысяч километров располагалась так: ее западная половина подпиралась с юга европейскими горами (Судетами, Татрами, Карпатами), а на севере доходила почти до Балтийского моря. Восточная половина праславянской земли ограничивалась с севера Припятью, с юга верховьями Днестра и Южного Буга и бассейном Роси. Восточные границы менее ясны: тшинецкая культура здесь охватывала Средний Днепр и низовья Десны и Сейма.» 28)
А вот о выделении из общего германо-балто-славянского массова, праславян в Европе, можно достаточно уверенно говорать не ранее 5 века д.н.э. Причем, наряду с районом Привисления указывается и еще один район ближе к Карпатам.
Жили праславяне небольшими деревнями, жилища располагались в два порядка. Хозяйство велось на основе земледелия, скотоводства, рыболовства и охоты. Орудия труда – топоры, ножи, серпы делались еще из камня. Бронза применялась главным образом для украшений, а из хозяйственного инвентаря – только для долот, нужных в деревянном строительстве.
Погребальный обряд был связан с идеей переселения душ: телам умерших придавали позу эмбриона, как бы подготавливая покойника ко второму рождению. Социальные различия не прослеживаются. Наиболее богатым районом (его иногда выделяют в особую, комаровскую культуру) были земли в Прикарпатье, где имелись залежи соли, высоко ценившейся в первобытную эпоху. Археологические памятники тшинецко-комаровской культуры образуют несколько отдельных скоплений, которые, возможно, являлись землями союзов соседящих друг с другом славянских племен.
Славянские союзы племен известны нам по Нестору; те «племена», которые он упоминает в своей «Повести», как показали советские ученые (П. Н. Третьяков), не являются первичными племенами, а союзами нескольких безымянных племен: поляне, радимичи, висляне и другие.
Необходимо отметить, что написание названий этих союзов племен резко различается по географическому принципу: все союзы племен в пределах очерченной выше прародины обозначены или именами типа «поляне», «мазовшане», или же архаичными именами вроде «хорваты», «дулебы» «север». Патронимических (то есть названных именем покровителя, «патрона» Прим Автора.) названий на территории прародины славян нет» 29)
