Ладони завибрировали. Я потянулась, чтобы почесать их, и лишь тогда заметила, что всё это время раздирала кожу ногтями. Из маленьких рваных царапин сочилась кровь. Её было немного, словно меня цапнула кошка, но запах… Он был сильным. Настолько сильным, что перебивал сладковатый аромат ванили и миндаля, исходивший от Бастет.
– Маат, ты слушаешь меня?
– Да, – сглотнув, ответила я и спрятала руки в складках одеяла.
– Ты должна понимать, как всё происходило. Должна знать, что представляла для Исиды и правления Осириса огромную опасность. Исида требовала твоей головы, но Осирис ослушался приказа жены и решил оставить тебя в живых взамен на то, что ты добровольно передаёшь ему свою силу, как когда-то это сделал Гор. Исиде он сказал, что убил тебя, а нам всем приказал держать в тайне, что ты живёшь среди нас в Дуате. Долгие столетия Исида жила с мыслью, что их единственная опасность мертва.
– В какой момент что-то пошло не так?
Что-то. Или всё.
– Исида узнала, что ты жива, и пришла убить.
– Я жива, – прошептала я, честно говоря, будучи не совсем в этом уверенной.
– Да. А Исида мертва. Ты убила её.
Внутри меня словно щёлкнул переключатель. Аника Ришар в ужасе забилась в угол, и на смену ей пришла Маат. Она расправила плечи и с достоинством приняла эту новость. Новость… Каким же странным был этот эффект новизны от фактов, к которым я имела непосредственное отношение.
– Узнав обо всём, Гор пришёл к Осирису и потребовал твою голову. Когда Осирис отказался отдавать тебя, то сперва пытал его, а потом, когда узнал, что Око больше не принадлежит Осирису, просто убил, – прошептала Бастет. – Но Осирис передал Око, ключ от Дуата и Источника, тебе незадолго до своей смерти. Скорее всего, он знал, что Гор придёт забрать его силой. Гор умел контролировать сознание, он мог принудить Осириса добровольно отдать ему Око, если бы оно ещё было у него.
– Но как он убил его, если низшие, – я прочистила горло, – бессмертны в Дуате?
– Осирис был богом высшего мира.
Ладно. Я всё равно ничего не понимаю, так что эта деталь казалась незначительной.
– Открыв Дуат, ты приняла эту силу. Теперь она внутри тебя и нужна Гору.
Я не чувствовала внутри себя никакую силу. Только пустоту, кипящую, словно лава, и моментально уничтожающую всё плохое и хорошее.
– Кто-нибудь в курсе, что будет, если всё закончится тем, что Гор завладеет Оком? – подыскивая себе пути очередного побега, уточнила я.
Бастет ничего не ответила, но сам факт того, что я озвучила подобный вопрос, заставил её напрячься.
– Ты сказала «добровольно»… – продолжала я.
– Получить силу Ока можно лишь в том случае, если предыдущий хранитель самолично передал его. Осирис знал, сколь велико будет искушение заполучить подобную власть, поэтому любой, кто пытался свергнуть его, в конечном итоге погибал.
– Тогда я откажусь отдавать Око Гору, а если он попытается убить меня, то…
– Мы не уверены, что в таком случае он умрёт, ведь вы оба бессмертны.
– Тогда Гор попытается принудить меня отдать Око добровольно. Но как это возможно? Как можно заставить кого-то сделать что-то не по своей воле?
– Гор умеет контролировать разум. Этим редким и безумно опасным даром обладает лишь он и… ты. – Губы Бастет напряжённо поджались и изогнулись в сочувствующей улыбке. Она словно извинялась за то, что я родилась с мишенью во лбу.
Не усидев, я слезла с кровати и стала ходить по комнате, громко, протестующе шлёпая босыми ногами по холодному полу.
– Я знаю, что тебе сложно это принять, – наблюдая за тем, как я мечусь по комнате, словно муха в консервной банке, сказала Бастет и сложила руки на коленях. – Но теперь у тебя будет время всё обдумать, пока Гор лично не пришёл за тобой.
От напоминания о том, что за мной охотилось древнее, возможно, сильнейшее в мире существо, снова задрожали руки. Я с трудом справилась с тем, чтобы налить воду в стакан, и сделала несколько глотков, поглядывая в приоткрытое окно.
Фирузе и Ахмет хлопотали у подножия мечети. Кажется, они раскапывали и закапывали одну и ту же клумбу уже в пятый раз. С частотой в десять секунд они одновременно бросали взволнованные взгляды на дом, о чём-то шептались и возвращались к работе. Они знали, кто навестил меня. Они верили в неё. Как много людей во всём мире сохранили веру?
Знала ли Бастет, как сильно изменился этот мир? Знала ли, что люди перестали верить в богов тысячелетия назад? Знала ли, что они не только догнали их в развитии, но и превзошли? Знала ли, что боги не смогут склонить, поработить и заставить их подчиняться? Люди давно научились выживать без их милости. Люди давно научились воевать.
Бастет подошла к окну и кончиками пальцев отодвинула занавеску.
– Я помню это место величественным, богатым и полным жизни. Тысячи людей стекались сюда, чтобы принести жертву и помолиться. Теперь остались лишь эти двое. Скажи, Маат, всё действительно так? Люди больше не верят в нас?
Я поставила пустой стакан обратно на стол и опёрлась на него поясницей.
– Ты не узна́ешь этот мир.
– Я уже не узнаю его. – На секунду улыбка Бастет превратилась в оскал. – Ещё ни одна душа не попала в Иалу. Анубис признал виновными всех, кто потерял веру или принял веру в лжебогов. Сотни тысяч преданы забвению, а их сердца сожрала Амат.
Кем бы эта Амат ни была, мы бы не подружились. Мне не нравились те, кому нравилось есть сердца.
– Теперь они верят в науку, – неуверенно пробормотала я. Бастет фыркнула:
– Наслышана.
– Людям не удалось подтвердить ваше существование, и они перестали верить в то, чего никогда не видели.
– За это им придётся поплатиться. – Она отошла от окна, разгладила складки плаща и сказала то, от чего у меня вскипела кровь: – А тебе придётся забирать их души, Маат. Чтобы восстановиться, нужно вернуться к тому, от чего ты сбежала. Только так мы сможем узнать, что случилось после смерти Осириса.
Я знала, что потрачу несколько бессонных ночей, обдумывая то, что рассказала Бастет, но одно казалось очевидным.
– Гор мстил за смерть матери. И он жаждал власти.
– Да. И из-за этого началась бы новая война. Поверь, нам не впервой. Мы бы справились. У твоего поступка была другая причина.
– Вы спрашивали у Гора?
– Места, подобные этому, – она бросила короткий взгляд в окно, – существуют и в Дуате. Как только мы поняли, что не можем выйти в мир людей, Гор вместе с остальными высшими скрылся в храме, возведённом там в его честь. Высшие были под защитой и не выходили к нам. Опасались гнева Анубиса. Мы в не меньшем неведении, чем ты, Маат.
Ничего не ответив и прикрыв глаза, я сделала глубокий вдох. Второй раз сбежать не удастся.
– Ещё кое-что, – засуетилась Бастет. – Где Мираксес?
– Кто? – Я подняла на неё безжизненный, как мне казалось, взгляд.
– Где твоя хранительница?
– Моя кто?
Бастет цокнула языком и легонько шлёпнула себя по лбу.
– Агата Ришар – так звали маму этой девочки? – имея в виду моё тело, спросила она. – Амсет упоминал её.
– Да-а-а, – я неуверенно растянула звук «а» минимум на секунд тридцать.
– Ты сбежала из Дуата не одна. Честно говоря, я не знала, что связь между божествами и хранителями бывает настолько сильной. – Бастет развела руками. – Но всё это время Мираксес путешествовала по телам других людей вместе с тобой.
«Путешествовать» мне нравилось больше, чем умирать и насильно вселяться в ещё не остывшие трупы. «Путешествовать» звучало романтично, с нотками права выбора. Мне подходило.
Сложив губы в трубочку, я закивала головой и притворилась, что поняла, о чём она говорила.
– Я не знаю, где она. В последний раз мы виделись в отеле, в Каире.
Бастет задумчиво закачала головой.
– Скоро тебя найдут Дориан и Вивиан. Они присмотрят за тобой, а я буду навещать тебя как можно чаще, а пока ты должна набраться сил. Пообещай мне, что постараешься, Маат. Обещаешь?
– Да, – бездумно прошептала я, нервно сгрызая ноготь с большого пальца.
