– Не дёргайся и не ори, и наша поездка будет приятной, хорошо? – вкрадчиво спросил он.

Ощущение было таким, словно мне отрубили сразу две ноги. Я рухнула, но не физически, а на другом, неосязаемом уровне. Здесь и сейчас начиналось то, чего я так глупо и наивно надеялась избежать.

Они были людьми. Я почувствовала это не только из-за того, что совсем недавно стала замечать различия между аурами смертных и бессмертных, но и по тому, как они двигались, разговаривали. Тот, что сидел за рулём, завёл машину, и она резко тронулась с места. Мираксес широко распахнула глаза, но я прижала палец к губам, пока она не закричала.

– Дориан и Вивиан не с нами?

– Кошатники, что ли? – грубо сплюнув на пол, спросил лысый мужик с пассажирского сиденья.

– Никто не придёт к тебе на помощь, если ты об этом. – В зеркале заднего вида показался ряд ровных жёлтых зубов, приоткрытых в неестественно широкой улыбке. – Так что веди себя хорошо.

Мираксес уставилась на меня стеклянными от слёз глазами, тихо поскуливая в прижатую к губам ладонь. Я не плакала и не страдала от желания заняться этим. Страх превратил внутренности в лёд. Нужно было выбираться, но что могла сделать слабая человеческая девушка?

Из плохих динамиков с хрипами и шипениями вырвалась сводка новостей, извещающая об аномальном количестве осадков в радиусе двухсот километров от Каира. Ведущий предупреждал о размытых дорогах, участившихся авариях и просил оставаться дома. Я слушала его краем уха и смотрела на шариковую ручку, прикреплённую к журналу, торчавшему из кармашка водительского сиденья. Даже если получится вогнать её в шею одного из похитителей, вряд ли мне удастся с первого раза попасть в сонную артерию. Или, что более вероятно, мне сломают руку ещё до того, как получится окончить задуманный манёвр.

– Что ты делаешь? – подумала Мираксес, когда я взяла ручку и сжала её в потной ладони.

Мужчина с пассажирского сиденья обернулся и посмотрел на нас.

– Что у тебя в руке?

Лёд внутри треснул, и сердце забилось с такой бешеной силой, что стало тяжело дышать.

– Нет… – всхлипнула Мираксес.

– Я нужна вам живой? – севшим от волнения и страха голосом спросила я.

То, что меня везли к Гору, было очевидным. Но вряд ли эти двое знали, кто я. Вряд ли они вообще знали, к кому конкретно нас везут.

– Мы берём плату за килограмм живого веса. За мёртвых платят меньше, – рассмеялся водитель.

– Отлично, – прошептала я и резко воткнула ручку себе в шею.

Сперва ничего не происходило: не было ни боли, ни возни, которой я планировала воспользоваться, чтобы сбежать. Ещё несколько секунд, словно в замедленной съёмке, мы ехали по размытой дороге и смотрели друг другу в глаза, пока из горла не вырвалось бульканье. Следом из шеи фонтаном хлынула кровь.

В отражении зеркала блеснула пара чёрных глаз. Моих глаз. Карие радужки стали расползаться, темнеть и заполнять белки. Изо рта капала кровь, окрашивая в красный белые зубы, выглядывавшие в кривой усмешке.

Я думала, что впаду истерику, но всё случилось наоборот. Хлещущая кровь пробудила нечто древнее и страшное в дебрях моей души – то же самое ощутила Аманда Бэкшир за несколько минут до своей смерти. То же самое ощутила Аника Ришар, когда вышла из комы спустя девять дней после аварии.

Перерождение. Я думала о нём особенно тяжёлыми ночами, снедаемая страхом. Но если раньше за мной гонялся один Габриэль, теперь охоту откроют все божества, и вряд ли я смогу провести в одном теле больше пары месяцев.

Мираксес была пристёгнута. Когда машина резко остановилась, ремень безопасности удержал её. Свой я отстегнула за секунду до того, как нас похитили. И это стоило мне руки. Я выставила её вперёд, но она с громким хрустом сложилась пополам. Сильно ударившись головой о переднее сиденье и откинувшись назад так, что в шее слетела пара позвонков, я вырубилась на несколько секунд.

В ушах звенело. Кровь шла не так интенсивно, но я уже ничего не понимала. Мысли разом вылетели из головы от сильной режущей боли по всему телу, особенно – учитывая дыру в шее – в области сломанной пополам руки.

Когда с моей стороны открылась дверь, мне было глубоко наплевать на того, кто приподнял меня на руках и вытащил из машины. Я умирала, чувствовала, как странные вибрации концентрировались в груди и поднимались выше подобно тому, как бессмертная душа Маат покидала тела людей.

– Открой рот, – перекрикивая шум надоедливого дождя и раскаты молний, зарычал знакомый голос.

Я замотала головой, но ничего не увидела и подчинилась. Меня опустили на землю, прислонив спиной к горячему колесу машины. Послышались крики, возня. Я слабо дышала, пыталась раскрыть глаза, но веки всё тяжелели и тяжелели.

А потом он вернулся и аккуратно обхватил мою шею рукой. Я улыбнулась родному запаху чёрного перца и дыма, подалась навстречу исходившему от его тела теплу. На секунду, почувствовав последнюю, предсмертную вспышку силы, даже передумала умирать.

Губы Габриэля накрыли мой рот в точности как в тот день, когда умер Александр Робинс. Он не целовал меня, но его язык проник глубоко в моё горло. Я задрожала, зашевелив губами, но Габриэль сжал мои щёки так, чтобы я прекратила пытаться целовать его.

Что-то комом полетело в желудок, но я не успела разобраться. Габриэль отстранился и, вернувшись с новой порцией криков, снова вгрызся в мой рот зубами, на этот раз позволив мне обхватить его язык своим и вцепиться в его мокрые волосы пальцами. Я вырывала их, стонала, извивалась, словно безумная, пока в теле Аники Ришар происходили несовместимые с планом вновь умереть процессы. Кожа Габриэля вдруг стала болезненно холодной по сравнению с температурой, до которой разогрелось моё тело. Но мне было наплевать. Я терзала его губы и язык зубами. Это было слабо похоже на поцелуй. Скорее на драку, попытку убить друг друга. Пальцы Габриэля сжали в кулак кофту на моей спине. Он вдавил меня в себя и приподнял над землёй. Я смогла встать на ноги.

Мы оторвались друг от друга и одновременно повернули головы в сторону, где у обочины остановилась ещё одна машина. Вышедшие из неё мужчины в чёрных плащах побежали на нас, но облажались. Чертовски сильно. Габриэль метнулся в их сторону с ошеломительной скоростью. Он двигался словно вспышка света в воздухе, и те, кто шёл на меня, даже не заметили его. Они замерли только тогда, когда между нами остался всего один шаг. Кожа на шее того, что стоял ближе всех, разошлась в разные стороны. Я увидела мышцы, мясо и все внутренности, но не издала ни звука, когда кровь брызнула мне в лицо.

– Я должен тебя спрятать, – сказал Габриэль и качнулся назад. Между нами было всего каких-то жалких два сантиметра, а его рука по-прежнему лежала на моей талии. Он сжал пальцы, и я почувствовала странное тепло.

Бегло что-то обдумав, Габриэль снова приблизился ко мне и обнял, но в этом не было дружеских или любовных намерений. Он сделал это вынужденно, идя против своих желаний, потому что в следующее мгновение я открыла глаза уже под землёй, в Дуате.

Оказавшись в этом мире однажды, было невозможно спутать его с другими. Стоило ногами погрузиться в чёрный, прохладный песок, стоило вскинуть голову и вглядеться в бескрайнее, бурлящее небо – и пути назад уже не было.

Я лишилась дыхания и, свалившись на землю, устремилась вверх обезумевшим взглядом, словно вовсе не было последних месяцев, словно я не приняла свою божественную сущность и факт существования этого места. Всё оказалось лишь неудачной попыткой самовнушения. На самом деле я не до конца осознавала происходящее, и это место взорвало моё сознание.

Всё дело было в нём. В небе. В этой кромешной, всепоглощающей темноте. Казалось, что я могу коснуться её рукой, просунуться в эти двигающиеся тени, но это была лишь иллюзия. Стоило мне приподняться, вытянуть шею, как пульсирующая мгла стала дальше. Я была готова поклясться, что небо обладало сознанием, наблюдало за мной. Но не только оно.