— Мне всё равно, я могу повернуть назад хоть сейчас.
— О, ты далеко не первая, кто мне это говорит. Ты не сможешь войти в свою деревню, пока не пройдёт шесть лет. Это же правило действует для вестников. Пряхи окутывают поселения невидимым пологом, который никого не пропускает. Такие, как ты, часто остаются с нами.
— Бывают исключения, — перебил Адам. Он сосредоточенно разглядывал пятна от земли на своей куртке.
— Что на тебя нашло? — спросила незнакомка.
Адам не ответил. Она продолжила:
— А знаешь, что мы делаем, пока не ходим в степь? У нас есть книги!
— Да, мне говорили.
— Мы их пытаемся перевести, чтобы восстановить лучшее из старой цивилизации, не возрождая её недостатков. Увы, до нас дошло не так много.
— Кстати, она мне передала одну, — Адам вытащил книгу и протянул сестре. Ева старалась сдержать довольную улыбку, когда незнакомка просияла:
— Какой древний экземпляр! Спасибо, тебе…
— Ева.
— Очень красивое имя. С ним связана интереснейшая история. Раньше многие верили, что так звали первую женщину. — Вестница улыбнулась. — А я Фотина.
— У нас так никого не звали.
— Здесь это распространённое имя. В одной книге говорится, что та которая носила его давным-давно, говорила с Богом. Он ей сказал кое-что важное. Я даже выучила, — сказала Фотина и прикрыла глаза.
Она глубоко вдохнула и произнесла слова, которые для Евы так и остались непонятными:
— Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.
Фотина перевела дух и добавила:
— Родителям это имя понравилось. В общем не зря. Но неважно. Можешь занять любую свободную комнату в Городе. Их тут предостаточно. Аспид, а тебе следует некоторое время провести у себя. Но на праздник Жребия обязательно приходи. И ты, Ева.
Аспид пожал плечами и направился к Городу. У дверей он остановился и выкрикнул:
— А можно провести Еву по этажам?!
— Думаю, ей будет чрезвычайно интересно.
Ева улыбнулась и последовала за Аспидом. Она на мгновение замерла напротив стеклянных дверей здания, а потом обернулась. Адам обнимал Фотину и что-то шептал, и сердце в груди Евы вдруг быстро застучало. “Ну и что? Плевать”, — подумала она и отвернулась. Зачесались глаза. Наверное, от искусственного освещения, такое чудо она видела впервые. Аспид ждал её на лестнице. Он продолжил рассказывать о жизни в доме-городе, потом о предках. Его приятный голос звучал торжественно и звонко. В коридорах иногда встречались другие вестники. Высокие, низкие, с длинными светлыми волосами, с тёмными…
Аспид не отрицал, что жестокость, войны и кровь занимали значительную часть жизни людей, но были и великолепие, и размах, и красота.
— Да, но Адам говорил про смерть. Наверное, это плохо…
— Ты просто не знаешь того, что открылось мне.
И он с удвоенным воодушевлением описывал правителей, их деяния и славу, масштабы городов и удобство быта.
— Ты обязательно должен… войти в озеро? — Ева перебила его.
— О, ты не волнуйся за меня.
Она вздохнула.
— Наконец-то мы дошли! Вот самое важное, что тут хранится. Договор! — сказал Аспид.
Они стояли у входа в просторную комнату с высоким потолком. Кое-где на потолке сохранились красивые украшения из белого камня. А в центре зала на невысоком столике хранился свиток. Ева подошла ближе. На плотной ткани лежала бумага, исписанная причудливыми закорючками; концы листа закручены, и удалось разглядеть только часть текста. Горячая ладонь Аспида легла на Евино плечо. Она не отстранилась.
— Ева, когда меня поведут к озеру и в доме никого не останется, ты возьмёшь договор и последуешь за нами.
Глава 10
X.
После путешествия гудели ноги, и Адам лёг на узкую кровать. Спать не хотелось. Он глядел в потолок, но не замечал посеревшей от времени побелки. В воображении он видел Еву. Скуластое личико с блестящими глазами, в которых пробегали то насмешливые искры неверия, то злой огонь желания вернуть брата. Который из выбранных шесть лет назад был на неё похож? Адам не знал. Он достал из-под матраса блокнот. Чудом сохранившийся кусочек прошлого, пылившийся в кладовке, пока Адам не нашёл его.
Из пружинок, скреплявших листы, он достал чёрный карандаш. Острый грифель давно не касался бумаги. Адам перелистнул несколько страниц. Пейзаж, однообразный и родной. Сестра за компьютером. И Мария. Много её портретов. Когда они съехались, Адам знал, что ей выпал жребий. Его это не волновало. Кусочек счастья длиною в год. Система должна работать. Он смирился.
Последний чистый лист. Грифель робко замер на бумаге, и из пустоты родилось лицо. Адам улыбнулся: тёмные глаза, тонкий нос. И волосы. Чёрные.
“Зачем она пошла сюда? Ева могла бы спокойно прожить много лет дома, не боясь смерти, не видя озера, даже не зная моего имени”, — думал Адам.
Иногда степняки приходили к вестникам сами. Мужья, отцы или сыновья. Их потомки становились вестниками. Возможно, некоторые даже возвращались с заданиями в сёла, где родились их предки. На памяти Адама, в Городе прижился один. Взъерошенный и с потухшим взглядом, что сразу не отличишь от выбранного, он шёл за женой. Адам ещё тогда подумал, что степняк глупо поступил. За шесть лет всё бы забылось. Боль утраты утихнет. Разве не ради того, чтобы уменьшить страдания, заключали договор? А Ева ждала столько времени. Упёртая, но такая… Адам посмотрел в окно на восток. Сегодня они пришли как раз оттуда. Выдался денёк. Адам усмехнулся, перебирая в памяти все события. Ну и жути нагнал смерч!
Ева неотрывно смотрела на воронку. Адам дорисовал такие огромные глаза. Тёмные. Дурочка порывалась бежать на вихрь — Адам придавил её всем своим весом, уткнулся в тугую косу. А девчонка дрожала. Захотелось защитить, успокоить. Сам-то понимал, если смерч пройдётся по ним, ничто бы не спасло. Но ураган внезапно стих. А потом в деревне…
Вдруг распахнулась дверь — Адам захлопнул блокнот. Опять она.
— Прости, тут тихо, я думала, это пустая комната, — пролепетала Ева.
— Ничего. Этажом выше точно есть свободные.
— Да? Хорошо.
Помолчали. Она теребила косу. Веки полуопущены — почему-то избегает его взгляда.
— Как Аспид? — спросил Адам.
Ева нахмурилась:
— Он, м-м-м, сказал, что не хочет сегодня вечером всем портить праздник. Поэтому никуда не пойдёт.
— Понятно.
— А хорошо тебя тут, — краснея, выпалила она и убежала.
“Самая странная девчонка”, — подумал Адам.
Он открыл блокнот. Карандаш будто сам вывел на бумаге смущённую улыбку.
Глава 11.1
XI.
Когда стемнело, Ева спустилась вниз. На первом этаже несколько вестников извлекали из причудливых инструментов тихую мелодию. Ева сошла с последней ступени. До этого она не обращала внимания на то, как много там свободного пространства. Теперь у неё перехватило дух.
Около двадцати вестников разбились на пары и лвигались плавно, как птицы в небе. Напевая повторяющийся мотив, некоторые наблюдали, потягивая напиток, который предложили и Еве. Она боязливо принюхалась, ожидая, что привычно пахнёт скисшим молоком. Но аромат она едва уловила, а на вкус оказалось сладко. Потом немного щипало в горле, но это было даже забавно, потому что после нескольких глотков Еве тоже захотелось танцевать, а ещё больше петь. Она не заметила, как подошёл Адам.
— Привет! Я думала, зануды не ходят на праздники.
— Я не мог не прийти.
— Опять обязательства?
— В этот раз нет.
— Тогда почему?
Он пожал плечами и улыбнулся. Ева прищурилась.
— А! Знаю… ты здесь из-за кое-кого!
— Неважно.
Адам отвернулся, сложив руки на груди. Ева шагнула в сторону, чтобы разглядеть его лицо.
— Вижу, что покраснел! Чтоб ты знал, Фотины здесь нет.
Он пожал плечами:
