— Сто процентов, — похвасталась Галка.

— А у меня двести семьдесят, — тоже похвасталась я.

— А почему так? — расстроенно спросила Галка у служащей.

— Да это техническая ошибка, наверное, — выдавила улыбку та, — сейчас я вам принесу деньги.

И вышла из помещения в соседнюю комнату.

— Любаша! — радостно вскинулась Галка, но я зыркнула на неё с многозначительным видом и громко сказала, — мне с тобой про Анжелику ещё поговорить надо…

— Но мы же… — начала Галка, — но я её прервала (пришлось даже наступить на ногу). Слава богу, сообразила наконец-то.

— Поговорим и про Анжелику, и про Ричарда… Я тут дом продаю и хочу деньги вложить в «Хопёр-Инвест». Очень порядочная организация. И тебе советую.

Галка глянула на меня удивлённо, но потом, наконец, сообразила, что, может, здесь записывают.

— Вот ваши проценты, — в кабинет вернулась служащая и протянула ей пачку денег, уже поувесистей.

— Спасибо тебе, Любаша, — от души сказала Галка, — если бы не ты, даже не знаю, как бы я и выдрала из них свои деньги!

— Не выдрала бы, — устало ухмыльнулась я.

Мда, нелёгкая это работа, из болота тащить бегемота. То есть, я теперь считаю, что с бегемотом ситуация легче, чем отдрессировать простодушную Галку вовремя зайти в контору и сыграть эту маленькую сценку.

А ещё сложней будет отдрессировать Галку, чтобы она сыграла потом свою роль, когда я перейду ко второму пункту моего плана…

— Любовь Васильевна! Зайдите ко мне! — позвал меня старейшина, когда я забежала на хоздвор Дома молитв. Членам этой секты выдавали щедрый гуманитарный паёк от «старших братьев» из Бруклина. После моей удачной проделки с деньгами, я тоже получила доступ к этой кормушке и отказываться отнюдь не собиралась.

Я как раз положила увесистый пакет с какими-то иностранными продуктами питания (дома уже раскрою и гляну, стопудово там какая-то херня, типа консервированных персиков и ананасов, и собачьих галет, но хоть какое-то разнообразие на фоне стремительно пустеющих полок в магазинах) в сумку и сейчас собиралась заняться нелёгким, но необходимым выбором — нужно пересмотреть и отложить зимние куртки для Анжелики и Ричарда, и комбинезон для Изабеллы. И отвлечь меня от этого могло только землетрясение, цунами или Всемирный потоп. Ну или Всеволод.

И вот он меня сейчас и отвлёк.

— Сестра Инна, — попросила я, — мне бы для Анжелики что-нибудь поярче, чтобы молодёжное было.

— Не беспокойся, Любовь Васильевна, — сказала женщина, — я отложу всем твоим детишкам. Потом придёшь и спокойно посмотришь.

— Боюсь, что бабоньки налетят и смотреть уже будет нечего, — вздохнула я и попросила, — ты для Изабеллы на размер больше комбинезон отложи. Сама же знаешь, что у неё ножки.

— Бедный ребёнок, — закивала женщина, но я её уже не слышала, так как вошла в дом старейшины.

Сегодня, к моему удивлению, тут пахло крепким кофе. И ещё как бы не коньяком. Неужели старейшина употребляет? А я-то думала, что он должен пример подавать и сам ни-ни.

Ну да ладно.

— Проходи, Любовь Васильевна, — окликнул меня из библиотеки Всеволод и предложил, — ты капучино с лавандовым сиропом будешь? Из Бруклина с гуманитаркой передали.

Меня передёрнуло.

— Я бы побыстрее обсудила вопросы и ушла, — сказала я, — дел невпроворот.

— Да вот я таки хочу подробнее о твоей группе поговорить, — пояснил старейшина, — по твоему списку. Давай быстренько пройдёмся по всем, и я тебя отпущу.

— Что не так с кандидатурами? — удивилась я.

— Возможно, что всё так, — ответил Всеволод и пояснил, — просто по твоему примеру мы будем создавать и другие группы. И мне надо понимать принципы и мотивы, по которым ты людей подбирала.

Я мысленно усмехнулась. Если ты узнаешь о моих мотивах — ты будешь изрядно обескуражен. Но вслух я, естественно говорить об этом не собиралась.

И мы начали по списку.

— Первый номер, — прочитала с листочка я, — Пётр Кузьмич Пивоваров, пенсионер, юрист, всю жизнь проработал в Калиновской горадминистрации.

— Ну это понятно, — кивнул Всеволод, — вопросов нет. Хотя характер у него сердитый. Не сахар, в общем.

— Я помню, — усмехнулась я, вспомнив, как юристы меня взяли в оборот, когда я пыталась донести мою идею, как не дать администрации города отжать у общины дом.

— Дальше, — сказал Всеволод.

— Зинаида Петровна Рыбина, — дисциплинированно прочитала я.

— Мы её кандидатуру уже обсуждали, — вздохнул старейшина, — не передумала?

— Нет, — покачала головой я.

— Ладно. Но смотри, я предупредил, — сказал он, — давай дальше.

— Ефим Фомич Комиссаров, — прочитала я.

— Но он же обычный слесарь! — удивился Всеволод, — простой работяга. Грубый, курящий. Ещё и ругается, когда думает, что я не слышу. У него ни ума, ни фантазии, как говорится. Зачем он тебе?

— Он же слесарь, — сказала я, — этим всё сказано. Такие люди в любой команде на вес золота.

— Ну не знаю, — поморщился Всеволод, — надеюсь, тут есть какая-то логика, во всём этом.

Эх, сказала бы я, какая тут логика… но лучше промолчу.

— Четвёртый номер. Ксения Сергеевна Зыкова.

— А Зыкова тебе зачем⁈ К тому же молодая она ещё.

— Она работает наборщиком в типографии, — коротко сказала я.

— И что? Она — самого низкого разряда. Чем она тебе поможет? Я же так понимаю, что ты ещё всякие мероприятия проводить будешь?

— Буду! — кивнула я. — И свой человек в типографии мне очень нужен.

— Дальше, — вздохнул Всеволод, решив не заострять на этой теме.

— Ольга Ивановна Сиюткина.

— Тоже пенсионерка! — схватился за голову Всеволод.

— Она раньше работала агрономом, — сказала я.

— Картошку будешь выращивать? — съехидничал Всеволод.

— Надеюсь, до этого не дойдёт, — хмыкнула я и зачитала новую кандидатуру по списку, — Фёдор Степанович Кущ. Учитель физики.

— Толковый мужик, правильный, — кивнул Всеволод.

Ну хоть одна кандидатура у него не вызвала возражений.

— Ирина Александровна Белоконь, — огласила последнюю кандидатуру я.

— Вот! Белоконь! — взвился Всеволод.

— Что не так с Белоконь? — не поняла я.

— Ты меня в могилу раньше времени сведёшь!

— Почему это?

— Белоконь! Ну как можно додуматься включить в одну группу Рыбину и Белоконь⁈ — продолжал причитать Всеволод. — ты разве не знаешь, что они враги?

— Знаю, — пожала плечами я.

— И тем не менее ты их обоих включила в группу! Да ты пойми, мы их никогда даже на одну сторону не ставим, когда молебны идут. Они же поубивают друг друга, а потом разнесут всё остальное. И твою группу тоже!

— Потому я их и включила, — пояснила я.

— Они тебя замучают, Любовь Васильевна! Сожрут и выплюнут!

Всеволод продолжал кричать и возмущаться. Первые минут пять было интересно, но потом наскучило. Ну вот не объяснишь же ты ему, что тут расчет очень простой. И даже примитивный. Если я возьму в группу Зинаиду Петровну, то она действительно превратит моё существование в филиал ада. И то же самое будет, если я возьму, к примеру, только Белоконь. Более того, если я возьму в группу кого-то из их подруг (а община давно превратилась в два враждующих лагеря благодаря непримиримой «дружбе» Рыбиной и Белоконь, поэтому бери любого и не ошибёшься), то будет то же самое. Если не хуже. Поэтому самое умное, что я придумала — это взять их обеих. Пусть дерутся между собой. А я буду эдаким добрым миротворцем, на словах поддерживая то одну, то другую, а на самом деле исподтишка подкидывая дровишек в костёр их вражды. А чтобы они потом не объединились против меня, я чуть позже, когда они наиграются воевать между собой, найду им общего врага. И тогда не будет у меня более надёжных и верных союзников-соратников, чем эти бабоньки.

Вот такой был мой расчет.

— Я справлюсь, — сказала я Всеволоду и добавила, — утверждайте состав группы, и мы начнём первое мероприятие.