– Я сделаю всё, чтобы жизнь в этом городе стала для тебя невыносимой. Уничтожу то, что тебе дорого, и тогда тебе придётся согласиться на мои требования. Может быть, ты успела забыть, но я всегда получаю, что хочу. И прямо сейчас я хочу взглянуть на своего сына.

Окно закрывается. Машина урчит двигателем.

– Шахманов! Ты урод! Я ненавижу тебя! – Луплю несколько раз с силой кулаком по капоту. Брелоком прочерчиваю длинную кривую царапину, сдирая краску. – Ненавижу!

Автомобиль трогается, и я по инерции бегу за ним несколько метров.

Выхлопная труба выплёвывает вонючее облако газов мне в лицо. Задыхаюсь, сгибаясь пополам.

Останавливаюсь.

Я ненавижу тебя! И никогда не прощу предательство!

Даже если мне придётся вылезти из кожи, чтобы на пепелище заново отстроить свою жизнь, я не вернусь к тебе, Шахманов!

Ася нервничает, хоть и пытается это скрыть. Крутит брелок, пропуская колечко между пальцев, голос дрожит, но на лице маска безразличия.

Всё равно тебе, да? Ради всего святого, не делай из меня дурака! Актрисой ты всегда была никудышной.

Я четыре года варился в котле из собственных эмоций, и сейчас, глядя на свою жену, мне хочется встряхнуть её как следует за плечи, чтобы она начала уже соображать головой. Чтобы вспомнила, что в вопросах для меня принципиальных я не спрашиваю, а даю варианты, приемлемые лично для меня.

Но у Аси вариант один – соглашаться. На переговоры и компромиссы я сейчас не готов.

Разговор не клеится, спокойно всё обсудить у нас не получается. Я и не надеялся, что меня встретят с распростёртыми объятиями.

Мы пытаемся укусить друг друга побольней, а невысказанные упрёки повисают в воздухе.

Хрен с ним. Пускай остынет немного, тогда и поговорим.

Выруливаю со двора больницы, в зеркало заднего вида выцепляю тонкий силуэт с разметавшимися светлыми волосами. Ася сгибается пополам в приступе кашля от выхлопных газов, и мне хочется вжать по тормозам, но нет. Она сама не захотела решать дело миром, значит, будет война.

Ей придётся принять мои условия. Я не уеду из этого паршивого городишки без неё и… Кирюхи, да?

Что, если это правда мой ребёнок?

В таком случае нас ждёт очень серьёзный разговор, потому что нельзя такие вещи скрывать!

Возможное и внезапное отцовство меня будоражит. Я ведь всегда мечтал… Нет, мы мечтали. Но она меня лишила шанса участвовать в жизни сына.

Так, стоп, Шахманов. А если ребёнок не твой?

Да плевать уже. Пусть забирает пацана с собой, мне не влом ещё один голодный рот содержать.

Лишь бы вернуть Асю. Потому что я её не отпускал никуда.

Сорвался, как в жопу ужаленный, как только всплыла информация о ней. Нужно было подождать, подкопить фактов, собрать пухленькое досье, чтобы выяснить все болевые точки, на которые можно давить для стимуляции, но у меня не получилось усидеть на месте.

Выезжаю на проезжую часть, и, пока мы стоим на красном, лезу в навигатор. Забиваю адрес той халупы, в которой живёт сейчас Ася, и адрес школы. Навигатор чертит кривую линию маршрута, и я ищу на этом пути детские сады. Он всего один, недалеко от её дома.

Вряд ли она таскает ребёнка в какой-то другой садик: судя по тому, что в больницу она добиралась на такси, машины у неё нет.

Да какая ей машина с зарплатой учителя?

Работает в школе! Надо же, словно жизнь вернулась на круги своя. Мы будто опять там, откуда начали, только вот это иллюзия. Потому что за плечами у нас обоих давящий, болезненный бэкграунд.

Я ведь в школе Асю и встретил однажды, когда пошёл вместо брата к директору из-за племянника. Он окно в кабинете завуча разбил, я припёрся туда и влюбился, как пацан, с первого взгляда в длинноволосую училку русского и литры.

Таскался в эту школу каждый день, как самый прилежный ученик. Носил цветочки, конфетки, в кино приглашал.

Ася меня долго морозила, но сдалась в конце концов. Потому что я всегда получаю то, что хочу.

Но Ася была другой. Не трофей, не очередная победа. Она была особенной для меня.

Да, всё пошло прахом, но я намерен починить. Пускай даже она против. Пускай не верит в то, что это возможно. Пускай до конца своих дней меня ненавидит, но я не отпущу больше. Сломаю, если нужно, но без неё из этого вшивого города не уеду.

Я никогда не сдаюсь, и методы мои на этот раз будут радикальными. Потому что тогда я завоевывал, сейчас – приехал вернуть своё.

Паркуюсь у детского сада, с силой хлопаю дверью машины и ставлю на сигналку. Провожу пальцем по глубокой царапине на капоте.

Класс!

Тачка новая, неделю как из салона забрал.

С другой стороны, пусть лучше тачка, ведь Ася вполне могла мне по роже съездить. Это она только притворяется несчастной овечкой, но за своё зубами держится. А зубки острые.

Несчастные овечки покорны судьбе, Ася же – боец.

Рассматриваю высокий металлический забор, выкрашенный в поносный зелёный.

Убогонько.

Это вот тут мой сын растёт и проводит большую часть дня?

Ворота закрыты на магнитный замок. Жму кнопку, и через пару минут ожиданий ко мне выходит пожилой дворник.

– Посторонних не пускаем. Меры безопасности, – выдаёт он деловито.

– Я что, похож на проходимца какого-то?

– Вот именно так и говорят проходимцы.

– Дед, мне сына забрать надо. Ключи у жены остались.

Дворник осматривает меня взглядом самого придирчивого фейсера. Кажется, мой внешний вид не вызывает у него особых подозрений.

Он пропускает меня во двор.

– А куда идти?

– Какая группа нужна?

– Ну… – Какая, мля? – Ему года три. С половиной.

Дворник поднимает скептично бровь.

– Прямо и направо. Вторая младшая.

– Спасибо! – Достаю из кармана купюру, вкладываю ему в мозолистую ладонь. – Купи себе чего-нибудь.

Иду в корпус, нахожу нужную группу и оказываюсь в небольшом помещении с кабинками. Там на стенде с распечатками по безопасности и еще какой-то хренью висит список детей.

Ищу фамилию Аси. Ненастоящую, мляха, фамилию, потому что она до сих пор Шахманова.

Науменко К. в группе действительно есть.

Ко мне выходит воспитатель – женщина уже немолодая, тучная, крепкая.

– Здравствуйте! А вы кто?

– Я за Кирюшей.

– Вы Кирюше кем являетесь?

– Папой.

Она сухо и натянуто улыбается.

– Я знаю папу Кирюши, вы не он.

– Да что вы мне… – Отпихивая её в сторону, врываюсь в группу. – Кирюша! Кирилл!

– Мужчина, уйдите немедленно, иначе я вызову полицию! – верещит она из-за моей спины.

– Кирилл!

Дети, штук двадцать, оборачиваются на мой голос. Глазастые все, мелкие. Отметаю сразу девчонок.

Так, вон тот пацан похож. Чёрненький, смуглый.

– Кирилл? – Зову я его, но тот отрицательно мотает головой.

– Мужчина! Я вызываю! Вызываю полицию! Лара Геннадьевна, да что вы сидите?! Бегите скорей к заведующей!

Ко мне выходит мальчик. Рыжий, конопатый, бледный, щупленький.

Это кто? Кирилл?

Шахмановской крови в нём ноль, тут и тест ДНК не нужен.

– Кирюша, иди отсюда. Иди! – Уводит его воспитательница, разворачивая за плечи.

Смотрю им вслед разочарованно.

Я ведь знал, что есть вероятность, что это не мой ребёнок. Но почему-то болезненно немеет всё внутри сейчас, будто меня как следует отпинали.

Ведь мы с Асей так долго пытались, но ничего не вышло. А тут… От какого-то левого мужика сразу вышло?

– Полиция уже едет! – Сердито упирает руку в бок воспиталка и размахивает у меня перед носом телефоном.

– Извините. – Поднимаю я на неё отупелый взгляд. – Не надо полиции. Ухожу.

– Идите, идите! – Подгоняет она меня вслед. – Чтобы я вас здесь больше не видела!

Сажусь в машину и уезжаю в дом, который арендовал на время, пока я здесь.

Уверен, без сына Ася никуда не поедет. Но вот как смириться с тем фактом, что она родила от другого и, возможно даже по любви? Ведь рыжая макушка пацана будет мне вечным о том напоминанием.